Демон злословия

Произошло это с моей матерью в 1957 го­ду. Исполнилось ей тогда 50 лет, и с этого момента начала у нее развиваться странная психическая болезнь. Она вдруг начинала ругаться матом без всякого повода, а потом внезапно теряла сознание, а когда приходила в себя, то ничего не помнила. Нужно при этом отметить, что мама моя была потомственным интеллигентом, работала в научной библиотеке, и я раньше даже не предполагала, что она знает нехорошие слова, которые произносит в припадке. Какое-то время (месяц, или два) мама ругалась только дома. Но потом аномалии в поведении начались и на службе, и вскоре ее попросили уволиться.
До пенсии было еще далеко, инвалидности не полагалось, и мама устроилась уборщицей на соседний завод. Одновременно с этим она стала ходить на обследование в психиатрическую клинику, но врачи ничего не смогли сделать, кроме как поставить диагноз. Его приводить тут не буду — он все равно не верный, как потом оказалось.
В общем, лечение не помогло — припадки у мамы стали только учащаться. Но оказалось, что потенциал у этого лечебного учреждения еще имеется. Когда мы с мамой в последний раз пришли туда, чтобы забрать документы, в вестибюле к нам обратилась гардеробщица — древняя старушка, которая невесть как еще держалась на ногах. Впрочем, ум у нее был ясный — она, как ни странно, знала, с какой проблемой мама пытается бороться. Отвела старушка нас в уголок и там дала бумажку с адресом, куда следует сходить, и именем человека. Пообещала, что он точно нам поможет.
Ни я, ни мама не восприняли всерьез этот совет. Но когда еще через месяц припадок случился в театре, куда мы наконец выбрались, все средства показались нам хороши.
По адресу, указанному на бумажке, располагался небольшой флигилек, весь занятый коммунальной квартирой. Нам нужен был некий Трофим Егорович, и соседи показали нам его дверь. Ее открыл старик, не менее древний, чем гардеробщица, которая его рекомендовала. Мы объяснили ему, зачем пришли и от кого. Он посмотрел на маму так, будто собрался ее прогнать, но потом все же впустил нас внутрь.
Это была комната истинного аскета — из мебели имелись только кровать и стол, заставленный кастрюлями. Все вещи хозяина висели на одном стуле. На него он и посадил маму. Сразу сказал, что уже устал заниматься «подобными делами», но раз уж мы пришли от Груни (гардеробщицы), то он поможет. В словах Трофима Егоровича сквозила такая уверенность в успехе, что мы с мамой сразу расслабились и готовы были полностью подчиниться целителю.
Тот потребовал, чтобы «пациентка» полностью разделась, и стал очень пристально рассматривать ее тело. Когда дошел до области живота, усмехнулся и сказал, что потребуется «небольшая операция». Мне следовало тут же сходить в аптеку за бинтами, перекисью водорода и йодом. Я ушла, а мама осталась лежать на кровати.
Когда я вернулись с необходимыми медикаментами, то уже в коридоре поняла, что начался припадок. Из комнаты Трофима Егоровича доносился отборный мат, и мне было очень стыдно перед соседями. Но они как будто не замечали — может быть, привыкли к такому?
Хозяин поворчал, что я задержалась, и сразу приступил к делу. Протерев руки водкой, он достал бритву. Вглядываясь во что-то на животе мамы, старик вдруг ловко сделал пальцами складку и молниеносно отсек кусочек кожи и бросил его в топку раскаленной печи. В этот момент мама потеряла сознание. Я вскрикнула от ужаса и бросилась разматывать бинты. Ранка оказалась небольшой — всего с копеечную монету. Мы быстро ее обработали и замотали. Вскоре пациентка пришла в себя — как обычно, она ничего не помнила.
Трофим Егорович наконец-то пояснил свои действия. Сказал, что в маму вселился демон злословия и что он его «поймал» и отсек от нее. Теперь она уже никогда не будет ругаться — все позади.
Все так и оказалось. Никогда больше мама не произнесла матерных слов. Ей удалось снова устроиться на работу в библиотеку. А чудесное излечение врачи приписали себе — один даже диссертацию на эту тему защитил.
Через год я решила навестить Трофима Егоровича, чтобы поблагодарить и подарить подарок. Но оказалось, что он после нашей встречи не прожил и трех месяцев — умер от инфаркта. Груня-гардеробщица пережила его всего на два года.
Вот и вся история. Если сочтете ее достойной внимания, буду очень рада.