Бабушка моя неродная (Анфисия) выросла в деревушке недалеко от города. Компания друзей у нее большая была, много детишек там жило. Ей тогда было лет 10-11 не больше.
Одним летним солнечным утром вся детвора сбежалась на дорогу, увидев пару грузовиков, несущихся прямо к ним. Ну и Анфисия тоже, увидев друзей своих, решила посмотреть, что там происходит и только она сарафан надела, а ее мать на бегу практически остановила:
– Дома сиди! Нечего на соседей новых глазеть!
Ну и не пошла она. Мама строгая у нее была, чуть что, так сразу била. Нельзя ее было не послушаться.
Чуть позже, когда вся суматоха рассосалась, отпустила мать ее с друзьями побегать.
Те ей давай рассказывать, что соседи богатые приехали, да детишек у них двое, познакомиться хотят. Решили они на следующий день зайти к ним, погулять позвать, а бабушка у меня любопытная была, соседей-то новых и в глаза еще не видела и решила в тот же день к ним прибежать да посмотреть, что и как.
Дверь открыла ей женщина, со светлыми волосами и достаточно крупного телосложения, а за ней двое ребятишек тощеньких совсем, круги под глазами синие, еле передвигаются, казалось, вот-вот на глазах рассыплются.
Познакомились они: мальчика Женей звали, а девочку Леной. И как-то подружилась она с ними крепко. Другие ребята не хотели с ними общаться, ведь и не побегаешь с ними, в лесу не поиграешь, больные все время были. А бабушке они нравились, умные, говорит, такие были, всегда интересно с ними. И отделилась она от своей компании, бегать часто стала к Галине Емельяновне (к соседке), да с детьми ее играть.
Так случилось, что мама Анфисии уехала осенью на заработки в город и Галина Емельяновна нянькой ей заделалась на какое-то время. А Лена с Женей долго сопротивлялись, не хотели, чтобы бабушка жила у них дома. Ну а что дети решают? Надо, значит надо.
В ночь первую постелили ей в комнате постель с Леной и Женей на раскладушке. Лежат они, не спится никому, толком даже не стемнело еще. И тут Лена говорит:
– Зря ты к нам приехала Анфиска, страшно тут у нас.
– А что страшного-то? У нас в деревне никого плохого нет, не обворуют вас!
– Не поэтому мы, – пропищал Женька (ему тогда лет 7 было, малой еще совсем был).
– Вон видишь, зеркало то стоит возле раскладушки твоей?
– Ну и что?
– Там ночью люди ходят!
А бабушка никогда в сказки не верила, да и ничего у них в деревне такого не случалось паранормального, даже знахарей не водилось.
– Брось ты! Давай спать!
Ну и уснула она через какое-то время, обидевшись на Ленку. Думала, что просто не хочет в комнату к себе пускать, вот и пугает глупостями всякими.
Проснулась в эту ночь Анфисия от того, что Женька заплакал, да еще как заплакал! Говорит, визг стоял на весь дом!
– Вон, гляди на зеркало! – показывала Лена пальцем.
А бабушка смотрит, не видит ничего, даже отражения своего не видно. В деревнях то темно, один фонарь единственный и тот на почте.
– Молчи Женя! Не видно ничего, темно совсем, спи давай…
– А ты приглядись!
Анфисия приглядываться стала, рассматривать, что там, и, говорит, как увидела там образ женский, так сразу нырнула под одеяло с головой и не поворачивалась больше к зеркалу.
На утро стала расспрашивать друзей своих.
– А маме вы говорили?
– Говорили, слушать она нас не хочет! Мы ведь поэтому из города переехали, мама думала, что плохо нам там, вот мы и придумываем! – возмущался Женька.
Бабушка решила к Галине Емельяновне подойти да сказать, что тоже что-то вроде видела, а та отмахнулась от нее, сослалась на то, что сестра к ней приезжает и некогда ей детские глупости слушать.
Она тогда стол накрыла, все сестрицу ждала свою. И когда та приехала, все собрались, покушали и детей давай выгонять, мол, нечего разговоры взрослые слушать. А они под дверью сели и стали подслушивать.
– Представляешь, Валь, выдумали чего! Теперь и девчонка соседская ко мне пристает с этим зеркалом! Оно же еще у мамы нашей было, не могу же я его выбросить, только потому что детям оно не нравится! Я уже их из города увезла, с отцом, алкашом этим, общаться запретила, думала, что перестанут они дурковать, а они и тут меня достали.
Расхохоталась сестра Галины Емельяновны:
– Да дети же! Что с них взять! А помнишь, мы и гадали на этом зеркале, когда нам по 16 лет было! – и хохочет.
– Так я и мужа своего там увидела, и Леночку тоже! Жалко вещь хорошую выбрасывать!
Тут Анфисия сообразила, что к чему.
– Избавляться от него надо! – сказала она Лене и Жене.
А бабушка вообще была такой заводилой все время! Постоянно всех подстрекала на авантюры разные. И решили они ночью взять это зеркало, да в реку выбросить.
Прошла пара недель, а зеркало все на месте стояло – боялись Ленка с Жекой маму свою, отнекивались каждую ночь, но и в зеркало глядеть боялись тоже.
Решила Анфисия сама все сделать. Да не потому, что спать страшно, у ней то все равно мать возвращается на днях и дома спать будет, а потому что друзья ее мучаются, и Женя еще маленький совсем, ему тяжелее всех.
Встала она ночью, приподняла это зеркало и потащила еле-еле. Тяжелое все-таки. Тут, откуда ни возьмись, Лена с другой стороны подхватила его и ухмыляется.
– Хватит уже с нас! – шепчет.
Женя дома остался. Заснул наконец, решили не будить его.
В одной руке фонарь, в другой зеркало, так и тащили до леса самого. Бросили, говорит, возле реки и убежали.
Решили отдохнуть, на камень большой присесть, устали домой бежать, все равно ночь еще длинная. И тут бабушка говорит Лене:
– Я женщину там видела в платье.
– А мы с Жекой чего только не видели там. И семью за столом видели, как чай пьют, и детей маленьких видели, много чего. Только лиц их разглядеть не могла я, размытые как-будто, а Женька и кричит, потому что лица злые, угрюмые прямо на него смотрят.
Страшно стало девчонкам и опять домой они рванули.
На следующий день Галина Емельяновна как увидела, что зеркала нет, так разозлилась, так кричала. Спрашивала где оно, а они все молчали. Никто не выдал.
А мама Анфисии как узнала, что она в чужом доме себя вела плохо, била ее и косу длинную отрезала. Сильно, говорит, наказала.
Эта семья долго еще в деревне этой жила, и Анфиса с Женей и Леной тайком встречалась, потому что запретили играть им вместе. Они выздоровели, стали чувствовать себя гораздо лучше, уже на улицу гулять выходили.
Наверное, все дело было в зеркале.