Руки Господни

Произошла эта история со мной сразу после войны, когда я был еще совсем мальчишкой. Был у нас, пацанов, наган, который мы нашли однажды в полуразбитом пульмановском вагоне, стоявшем в тупике, в мусорном хламе.
Отец мой был военным, и наган доверили мне. Я изучил его досконально. Хотел это продемонстриро­вать перед другом, который в тот день пришел ко мне. В нагане было четыре патрона. Три пазика оставались пустыми. Как мне показалось, я хорошо все рассчитал: три пустых паза барабанчика — значит, я могу трижды щелкнуть вхолостую. И пугая своего друга Вовку, я, дурак, на­правил дуло себе в сердце и, холо­дея, нажал на курок: щелк!
— Не надо так, — хрипло сказал Вовка.
Но я уже вошел во вкус: чем страшнее ему, тем интереснее мне! Направил на него револьвер. И снова нажал, болван, на курок. И снова холостой щелчок. На сей раз мой друг промолчал — кому хочется быть трусом.
О том, что мы затеяли очень опасную игру, мы тогда не думали.
Перед третьим выстрелом я все-таки мельком глянул в барабан­чик и убедился, что ствол совпадает с пустым пазом. Храбро навел наган на себя, потом на Вовку. Он смотрел в ствол, замерев на миг и не мигая. Он доверял мне, а я — револьверу.
Что-то — быть может, инстинкт противления насильственной смерти — заставило меня все-таки чуть-чуть отвести ствол от головы друга и не приставить к своей. Я сидел на койке, Вовка — рядом на высоком сундуке, наши плечи касались друг друга, рука с наганом была меж нашими головами. Черный кругляшок смерти чьим-то усилием был направлен на потолок. Я не хотел нажимать на курок. И вдруг — выстрел!
Он оглушил нас, и я, перепуганный до смерти, взглянул на друга — не убил ли его? Я ведь только что направлял на него пистолет. Вовка был белый как снег. Ни стона, ни крови. Значит, живой…
До сих пор я не могу понять, как это я в последний момент отвел в сторону ствол револьвера? Или, мо­жет, это не я отвел?! Еще секунда — и кого-то из нас могло не быть…
Мы все тогда, мальчишки и взрослые, тайно верили в Бога, но не признавались в этом. Я часто тай­но молился, чтобы скорей закончилась война, чтобы отец вернулся с фронта. И он вернулся!
Есть одна любимая мной притча, которая проливает свет на то, что случилось с нами тогда, точнее, на то, чего, к счастью, не произошло.
Приснилось человеку, что он умирает. Вот он отрывается от зем­ли, пролетает сквозь темный кори­дор, еще мгновенье — и глаза его ослепляет яркий свет уже другого мира. Последний прощальный взгляд на землю. Там, внизу, на грешной земле, он увидел себя, идущего вдоль берега реки жизни, а рядом с собой — Бога. Две пары следов виднелись далеко-далеко и ухо­дили за горизонт. Значит, Бог все время шел рядом? Но в одном месте, там, где ему, покинувшему бренный мир, было всего труднее, виднелась лишь одна пара следов. И человек спросил:
— Господи, я думал, что ты всегда со мной. Но в самую трудную минуту ты покинул меня?
Бог обнял человека и, улыбнув­шись, сказал:
— Я всегда был с тобой. А там, на берегу реки жизни, где видна лишь одна пара следов, когда тебе было труднее всего, я нес тебя на руках!
Наверное, Бог и нас нес на руках, когда я, шалопай, играл в “русскую рулетку”. Рука Господня отвела смерть от моего друга и от меня, за что я безмерно благодарен Всевышнему.