Судьба

Эту историю мне поведал на рыбалке мой товарищ Анатолий. Человек он серьезный, обстоятельный, как никак подполковник милиции в отставке, так что оснований ему не верить у меня нет. Далее для удобства рассказ буду вести от первого лица.

Родом я с деревеньки, на украинском Полесье (это сейчас в тех местах идут янтарные войны, кто в курсе). О, кто бывал в Полесье, тот его никогда не забудет. Бескрайние леса с могучими соснами, бесчисленные гиблые болота, множество хитросплетенных речушек и ручейков, сходящихся в бездонные озера. Леса кишат зверьем, озера полны рыбой. Грибов – косой коси, не выкосишь. Деревенька наша располагалась в лесу, в округе было еще около десятка подобных. До ближайшего городка километров сто по лесной дороге. Летом из города ходил автобус, раз в два дня. Зимой же в город было попасть проблематично. Нужно было сначала добраться до делянки, где велись лесозаготовки, потом подсесть на лесовоз, и тогда по дороге, накатанной трелевщиком, можно было добраться до трассы. Далее попуткой до города, в общем, путь нелегкий и небезопасный – так что зимой в город выбирались лишь в случае крайней нужды. Продукты в сельпо забрасывали на гусеничных вездеходах раз в две недели. А лечились…
Рядом с нами жила знахарка, вот к ней со всех окружных деревень и приходили лечиться. Звали ее все баба Вера. Хотя почему баба, непонятно. Она была миловидной женщиной лет сорока, образованной и приветливой. Всю жизнь жила одна, без мужа и без детей. Моя бабушка рассказывала, что ее прабабка была сильной ведьмой, но, понятно, все эти россказни я серьезно не воспринимал.
Был у меня в ту пору закадычный дружок Василий. Его дом стоял по соседству с нашим. Вот, кстати, эта знахарка была его крестной.
Его родители дружили с моими, и, естественно, мы тоже были не разлей вода.
После школы я год проработал на лесозаготовках, потом срочка – три года на флоте. Пока служил, родители с младшей сестренкой перебрались в город. После дембеля закончил институт, стал служить в милиции совсем в другом конце нашей необъятной Родины. К родителям приезжал нечасто, расстояния все-таки большие.
Но вот наступили девяностые, Союз рушился, как карточный домик, и решил я перебраться поближе к родным местам. Сестренка к тому времени подросла, родители к городу так и не привыкли, и вернулись обратно в деревню. Естественно, сразу я к родителям не поехал. Встречи со старыми друзьями – несколько дней я провел в городе. Очень хотелось увидеть Ваську, я знал, что он тоже перебрался в город, но общие знакомые сказали, что Василий стал большим человеком, живет в областном центре и на малую родину наведывается очень редко – приезжает раз в год проведать мать в деревне на ее день рождения. Это меня обрадовало, ведь я помнил, что день рождения Анны Семеновны был через несколько дней, и я рассчитывал увидеться с Васей уже в деревне.
Еще по дороге меня поразили запустение и упадок. То там, то сям мелькали ржавеющие остовы некогда могучих трелевщиков и лесовозов. В деревне осталось всего около десятка жилых домов, клуба и магазина уже не было и в помине.
Через два дня, вдоволь наобнимавшись и наговорившись со своими старенькими родителями, решил я сходить к Анне Семеновне. Соседский дом, кажется, совсем не изменился – все та же покосившаяся дверь с деревянной резной ручкой. Для приличия постучав, я вошел в дом.
До меня донеслись голоса из комнаты. Один принадлежал Анне Семеновне, во втором же я с удивлением узнал голос бабы Веры. Я прислушался, не то чтобы я был любопытный, но отпечаток профессии, что ж поделаешь.
– Переживаю я очень сильно за Васеньку, – говорила Анна Семеновна, – недоброе чует материнское сердце.
Несколько секунд была тишина, затем послышался голос бабы Веры:
– Беда ходит вокруг Василия, причем сам же сам он на себя беду и накликает. Расплачиваться, Семеновна, еще и правнуки твои будут. Большая беда.
Тут тетя Аня тихонько заплакала. “Что за чушь,” – подумал я и уже хотел войти в комнату, как вновь раздался вздох, а затем голос знахарки.
– Ладно, помогу, если смогу. Судьбу, как говорят, не обманешь, но попробовать поменять можно. Крестник все-таки. Эх, раньше надо было думать, раньше.
Тут я уже не выдержал странного разговора и вошел к ним в комнату.
Васька приехал вечером. И тут я понял, что значит “большой человек”. Он был самым настоящим “быком” со всеми атрибутами 90-х. Короткая стрижка, малиновый пиджак, трубка сотового, торчащая из нагрудного кармана. Приехал Васька на черном внедорожнике с тремя такими же “близнецами”. В общем, типичный бандюк 90-х, я то уж за время своей службы повидал немало. Вечером собирались у них на ужин, идти не хотелось, но все же пошел, давно не виделись, да и Васька не отставал.
Вели себя братки по-хамски. Матерились за столом, курили, громко ржали, никого не стесняясь, обсуждали свои “стрелки”, “терки”, “барыг” и “телок”. Анну Семеновну Васька называл “маман”, меня то “корефаном”, то “братаном”. Бедная Васина мама сидела вообще в ступоре. Наконец, когда время близилось к полуночи, Анна Семеновна сказала:
– Васенька, гости уже устали, по домам пора. А вам с друзьями я баньку истопила, попариться с дороги.
О, банька у них была знатная, ее срубил еще дед Васьки, большой любитель этого дела.
– Ништяк, маман, – захохотал он, – а телки будут? Братан, айда костяшки погреем, – это он уже обращался ко мне.
Внутренне содрогаясь от омерзения, я отказался, попрощался и пошел домой спать.
Спал я в своей детской комнате, окна ее как раз выходили на участок Анны Семеновны и злополучную баню. Заснул я быстро, сказалось позднее время да и несколько выпитых стопок.
Проснулся я ночью с чувством какой тревоги, напряженности, внутреннего предчувствия опасности. За годы службы это чувство меня не раз выручало, тут я выглянул в окно, и волосы зашевелились у меня на голове.
Соседская баня находилась в какой-то сизой дымке, нет, не так. Не могу точно описать увиденное, это как будто бы облако с неба опустили прямо на баню. И тут я услышал надсадный крик чередующийся с всхлипами и стонами. Я в чем был выбежал из дома, перемахнул через невысокий заборчик и оторопел. Передо мною стояла баба Вера.
– Тихонько, маленький, тихонько, это всего лишь сон – приговаривала она и погладила меня по голове.
Как ни странно, я ей поверил, мной овладело какое-то безвольное сонное состояние, я вернулся в дом и сразу уснул.
Проснувшись утром, я попытался проанализировать, что ж это было, все-таки сон, решил я и пошел на улицу умыться перед завтраком. Первую странность я заметил еще с крыльца – не было Васькиного джипа. Умывальник был за домом, куда я и пошел умываться. И тут я увидел Васю. Вначале я ничего не заметил и машинально поздоровался. И тут я похолодел, Вася был абсолютно седой. Даже брови и те поседели. Посмотрев на меня каким-то странным взглядом, он скрылся в доме.
Решив, что на сытый желудок думается легче, я поспешил к оставленному мамой завтраку. Когда я уже почти поел, пришли мои родители.
– Умерла баба Вера, – сказала мать и заплакала.
Вася в город не вернулся. Поправил порядком обветшавший отчий дом, завел скотину, обзавелся землей и остался жить в деревне. Женился на сельской девушке, у них родилось трое детей.
Приезжая к родителям, я неоднократно пытался расспросить его, что случилось той ночью. Но едва заслышав разговор, Вася менялся в лице, и с него нельзя было вытянуть больше ни слова. И лишь однажды в гостях, в моем родительском доме, выпив лишку, Вася повернулся ко мне, посмотрел мне в глаза и сказал:
– Судьбу свою я увидел, да не только земную, брат, – развернулся и молча побрел домой.