В поиске

В Псковской области много деревушек, не обозначенных на современных картах, или обозначенных, но буковками Б/Н, без населения значит.
Население как-то в кучки сбилось, большие поселки или городки людей притянули. А старики, которые остались, дожили свой век. Теперь вот на кладбищах лежат. Так что пустые деревни стоят. Какие лет тридцать-сорок, а какие и побольше. Не во все деревни люди вернулись после войны.
Картофельные поля травой по пояс заросли, дороги превратились в лесные колеи. Столбы с оборванными проводами только и говорят о том, что раньше неподалеку цивилизация была.
И вот едешь на машине в глушь эту. До ближайшего населенного пункта километров сорок. Ни души не встретишь. Некому и незачем туда ездить теперь.
Ну, разве только нам. Мы шебутные, да и дело у нас есть. Какое – не скажу, секрет. Но не криминал, не пугайтесь. Хотя… Все где-то рядом. Думаю, вы догадливые.
И вот один раз мы рванули по намеченным координатам с карты Гугл, в одну такую деревушку. От трассы Псковской километров за тридцать.
Раньше дорога была хорошей, а теперь вот заросла и сгладилась почти. То есть если не знаешь, где поворот, то и проскочишь не увидев. Трава даже в колеях растет. Кустарник высокий смыкается над головой, как арка. Этакая призрачная дорога. Иногда приходится вылезать из вездехода, и пропиливаться сквозь поваленные деревья. А раньше здесь народ брёл, полуторки бегали, телеги и сани по зиме колею торили. Может, немцы на технике проходили. Партизаны здесь особо им существовать не давали.
Кто там жил в этой деревне?
Да, наверное, люди простые, не особо богатые. Хотя поля большие остались. Да и сады яблоневые одичавшие стоят до сих пор. На разваленных трубах аисты гнезда свили. Помет кабанов и лосей под яблонями. Живности много не особо пугливой. Зайцы, например, убегали только тогда, когда на них наткнешься. Прямо из-под ног. Возможно, и медведь рядом где-то был. Мы, правда, не видели. И волков не видели, а их здесь много.
А лет сто пятьдесят, может, разбойники жили. То есть это обычные селяне были, но грешили грабежами на Псковском тракте. Так вот днем скотина-поля, а ночью пошаливали. Дело-то обычное. И сейчас так же. Правда,
меньше гораздо.
Ну въехали мы в деревушку. Справедливости ради надо сказть, что машину пришлось бросить на окраине старого поля. Не проехал вездеход сквозь разлившийся ручей. А через лес пилить дорогу не стали.
Стоит деревня. Домов с пяток. Дома с крытыми дворами. Правда, крыши провалены, конечно. Но все рано видно–вот дом, вот двор. Маленькая крепость. Бревна черные снизу, а сверху почти белые, так высохли. Все конечно разваленное, заброшенное и пустое.
Ну прошлись по деревне, осмотрелись. И стали место для ночевки выбирать. Туда заглянем, сюда. Везде при входе здороваемся. Обычай такой. Суеверие, а вот поди ж ты. Иногда в таких местах часто не по себе бывает. Как будто смотрит кто за тобой. Не хулиганишь ли, не творишь ли плохого. Но мы уже привыкли к подобному. И от обычаев не отказываемся. Так… На всякий случай…
В домах, вернее развалинах, места приличного не нашлось, присмотрели баньку на отшибе. Под огромным дубом. Рядом заросший пруд. Кстати, в пруду караси поживали. И даже уха получилась к удовольствию.
Банька та маленькая. Метра два на три. Черная не проваленная крыша, под вязанками гнилой соломы. Ни трубы, ничего. Значит, топилась по черному.
Зашел я туда, поздоровался с неизвестно кем. Опять же на случай всякий. Ну что? Место нормальное, можно переночевать. Дождь собирается, так чего палатки мочить, коли крыша есть?
Ну и засиделись мы до ночи… Под уху водки выпили. Один пластиковый стаканчик в уголок поставили. Хозяину баньки значит.
А небо под тучей стоит, вдалеке молнии вспыхивают. А у нас фонарик настольный, ”шмель” гудит для пущего тепла, водка да уха из карасей. Красотища…
Так вот заполночь и засиделись. А к часу ночи грохнуло прямо над нами. Гром как пушечная пальба. Как огромные валуны по гигантской жестяной крыше. Молнии слепят через щели стен.
Столпились мы у дверей, балдеем от красоты. Курим. Вот непроглядная темень, и вдруг вспышка аж над головой. Всё как при сварке становится видимым. Резким. Очерченным. Глубины нет, пейзаж как на плоской картинке. И сразу же чернота, только вспышка плавает в глазах. И гром оглушительный. И опять – то розоватая молния, то белая до рези в зрачках. И снова по головам гремит пальба. Вспышка – и вот оно, поле, вот в десяти метрах от баньки здоровеный дуб, вот лес в ста метрах, вот как вырезанные из черной бумаги дома.
Так вот я думал, мне одному померещилось, будто стоят двое под дубом. Такие же черные, одни силуэты. Но четко видно, мужчина и женщина. Она в юбке длинной, он обычно одет. Даже сапоги видны были. И вроде как в руках у него коса, а у женщины мешок за плечами. И вроде как мячик в мешке. Выпирает кругло. А при очередной вспышке и нет никого. Дождался молнии – нет, стоят.
Тут-то мой приятель и крикнул им, мол, идите сюда, чего под дождем мокнуть. Мы мирные, не обидим. Да вот только они так и не шелохнулись.
Молния – стоят, опять молния–нет никого.
Мы как-то разом и попятились, как кто нас под крышу потянул. Неуютно стало и тягостно. И пить не хочется, и шутить-говорить. Когда знаешь, что вот они — стоят рядом, десять шагов сделай. И как-то, не сговариваясь, дверку шаткую приперли чурбаком, и от стен стараемся держаться подальше. И смотреть на грозу совсем не тянет.
А через час гроза прошла. Только слышно как шумит вода, которая бежит с дороги. Да лес тихонько шелестит. Да вот “шмеля” опять раздули, похолодало, однако.
Я спрашиваю: «Мне одному показалось, что исчезали они, или нет?»
Петрович говорит: «Точно, исчезали. То есть, то нет. Мужик с бабой. У мужика пулемет на плече был. А у бабы вещмешок и санитарная сумка на поясе. И каска к мешку привязана.
Точно! То, что я принял за косу – был ствол пулемета, просто он был навскидку через плечо, потому и показался кривым как коса.
Ну что, пойдем, посмотрим? Небо посветлело, да и гроза прошла, вместе со страхом. А пошли все-таки все вместе.
Обошли дуб, потом до поля дошли, нет никого. Вернулись. Выпили.
Ваньша говорит, мол, реконструкторы, небось, хорошо на эльфов с троллями не напоролись.
Ну посмеялись, и спать. Разрядка.
А утром я встал, Ванька с Толиком спят, а вот Петровича нет. Выхожу, а он под дубом стоит.
Я ему: “Привет! Ранняя пташка”. А он мне рукой – иди сюда, мол.
Подхожу, а прямо за дубом два холмика еле-еле видные. И на вершине со звездами лежат в траве. Упали от времени.
Две могилки, две звезды из когда-то крашеной красной краской жести. А мы в темноте их и не увидели. Так вот рядом шарились, а не наткнулись. Вот так. Даже завтракать не стали, пока могилки в порядок не привели. Спилили сосну, сделали какие-никакие кресты, под них звезды старые прибили. Все же военные люди лежат. Потом помянули остатками водки и занялись своими делами.
Правда, вот дожидаться вечера не стали, уехали засветло.
Может, Ваньша и прав, реконструкторы сейчас мобильные, куда хочешь доберутся. Вот только не встретили мы никого больше. И не видели следов присутствия людей вообще. И дорога одна в ту деревню вела. А по ней кроме наших вездехода следов никаких других не было. Да и если помните — мы поваленные стволы пилили, чтобы проехать. А какой энтузиаст, даже трижды энтузиазмом пораженный, пойдет в глушь для игры на сорок километров? Жалко вот только, что программу поиска мы сократили. Хотели несколько дней там пробыть, да вот как-то не сложилось…
Псковская область, 2009 год, июль месяц.