Подари мне жизнь

Врачи делающие аборты.
Убийцы не родившихся детей.
Пусть после их дьявольской работы,
У них сочится кровь из-под ногтей!
– Да это произошло чисто случайно, ну по пьяни, но то, что было дальше описать трудно, да и знать тебе не стоит, ну я так думаю.
– Да нет, Марфуша, ты уж договаривай.
Это разговор двух старушек, который привлек мое внимание, собственно я бы и не придал ему значения, если бы мне было чем заняться. Ну а так я маялся дурью играя в сотовом телефоне, в салоне автобуса и сидя, в конце салона, а передо мной вот эти две веселые бабушки, та что начинала рассказывать была худенькая старушка, с морщинистым лицом, тонкими губами, и в дурацкой одежде по типу пальто и мерзким едким запахом духов. Её собеседница полная ей противоположность, грузная женщина, мужеподобного вида с носом как картошка, на котором разместились очки просто неимоверных размеров.
– Ну а что тут договаривать? – крякнула Марфуша, махнула рукой и отвернулась в сторону окна
– Да ты не махай! Чего махаешь?! – начала закипать ее собеседница. – Значит, интерес разожгла, а теперь махаешь?!
Марфуша наконец повернула голову в сторону собеседницы, недовольно, казалось, сморщила лицо, во всяком случае, ту часть, которую я мог видеть, еще раз многозначительно крякнула и выпалила.
– Да с ума сошла твоя Маринка, в психушке она, ясно тебе?!
Это было сказано так громко, что все люди, кто ехал со мной и с ними соответственно, прекратили свои шептания и повернулись в сторону женщин, те в свою очередь сделали вид, что друг друга просто не знают, и я стало быть решил, что разговор окончен и опять уставился в телефон, но минут через 5 Марфуша снова заговорила, но уже шёпотом.
– Ребенок у нее должен был быть, да мужик против оказался, сказал, мол, родишь, собирай манатки и уматывай отсюда! Ну Маришка и согласилась. Пошла да сделала аборт, а он подлец все равно ее выкинул, а потом странности с ней начались, стала она после больничке сама не своя, моя-то комната рядом совсем, стены, сама знаешь, какие, да и она у меня вроде снимала комнатку раньше, ничего, тихая была, спокойная, никогда не орала, а тут по ночам слышу, рыдает она, да так прям сердце мне рвет на куски, а я как из комнаты выйду, половицей скрипну, и тишина, я и ухо к двери прислоню да нет думаю тихо. Обратно в комнату иду, и только дверь прикрою, она снова за свое, ночей пять так было, а потом у меня нервы не выдержали, я возьми ей и постучи в комнату, может девке поговорить надо, выговорится она и в правду дверь открывает вся зареванная глаза что угли красные от слез, и спрашивает – чего вам? Я ей отвечаю, мол, пошли, чайку попьем, выговоришься, полегчает, может.
На мое удивление она сразу согласилась, прошли мы в кухню, я чай заварила, мёд поставила и стала ее слушать.
– Знаете, я уже пятую ночь не сплю, все он снится, ребенок мой нерожденный, и вопросами мучает, как будто в будущее, гляжу, а там вижу, как маленького на руках держу, как в детский сад отправляю, в школу, а потом пустота наступает, каждую ночь так, я больше не выдержу!
– Успокойся, – говорю ей, – слезами мол ничего не исправишь, что сделано то сделано, обратно не воротишь. – Поговорили мы с ней в общем до четырех утра где-то, да и по комнатам разошлись, и знаешь вроде как дня два, три все спокойно было, а тут слышу опять на взрыв, прям истерикой исходит! По стене бьет, да так сильно и орет что-то как зверь, я из комнаты своей выскочила и прям так без спроса дверь отварила, а Маришка, вот не поверишь, все костяшки себе об стену разбила, сидит на коленях, вся в крови, губы, белые как снег, я выскочила к себе за валерьянкой и давай ее отпаивать, а она стакан отшвырнула прям! И смотрит на меня безумными глазами, и говорит: “Он тут, ребенок мой он тут, он жизнь просит”. Схватила меня за руку и давай ее трясти, да все тоже приговаривать: “Тут он!!! ТУТ!!!!!!!!!!” Ну я неотложку и вызвала, ее забрали, и в дурку положили, ну, сошла с ума девка, что тут такого, думаю? Да вот только я тоже ведь Клавка вроде умишком тронулась, с ней вместе, видимо.
– А это еще почему?
Удивилась Клавдия, повернув на нее голову.
– Так не давеча чем через четыре дня, как Маришку врачи скрутили, из ее комнаты то плач, то смех раздается, и в аккурат ночью часов в двенадцать, пол первого, я поэтому на дачу то и съехала, думала перенапряжение, а вот сейчас вернулась квартиру проверить да кое-что с собой взять, а в квартире бедлам полный, и что интересно, у меня в серванте статуи точки стояли, ну такие ты помнишь, кошечки там, собачки, птички, так они так лежат теперь, будто бы в них играют, понимаешь? Да и кубики, что от Алешки остались, тоже из пакета вынуты, я вот сейчас в церковь до Солнцева еду, думаю батюшку пригласить.
Клавдия долго смотрела на свою собеседницу и не понимала, верить ей или нет, но лично я от чего-то верю, поэтому и закончу свой рассказ с чего начал.
Врачи, делающие аборты.
Убийцы не родившихся детей.
Пусть после их дьявольской работы.
У них сочится кровь из под ногтей!