Голос в ночной тайге

Осень в нашей зырянской (Коми) тайге всегда праздничная пора: щедро одаривает она богатым урожаем ягод и грибов. Только не ленись! Набирай в кузова да корзины белых грибов, груздей, рыжиков да волнушек, ягод – морошки, черники, смородины с брусникой – как со скатерти-самобранки! Раздолье! Однажды в конце августа мы втроем: моя бабушка Мавра Петровна, я и наша семейная любимица, зырянская лайка по кличке Зарни (в переводе на русский язык – «золотая»), отправились с рассветом в Кероспарму, что в пятнадцати километрах от нашего села Шошки.
Здесь у бабушки Мавры есть охотничья избушка недалеко от озера. Она была построена моим дедом лет сорок-пятьдесят назад. Но он рано ушел из жизни, бабушке пришлось самостоятельно научиться охотничьему делу, рыбачить она умела с подростковых лет.
Охотничьи избушки строились друг от друга на расстоянии десяти-пятнадцати километров, около ручьев или озер. Эти избушки никогда не запирались: может быть, какой-нибудь охотник, рыбак или грибник, застигнутый непогодой или немощью, будет вынужден укрыться, обогреться, а то и заночевать… Поэтому около такой избушки всегда есть запас топлива: сухой валежник, расколотые пеньки, дровишки. В избушке к потолку подвешен мешочек сухарей, есть спички, соль, сахар, иногда махорка или несколько штук папирос. Избушка наша изрядно постарела, но в полном порядке. В итоге мы с ходу приступили к сбору лесных даров.
Как ни приятен погожий осенний день в тайге, к ночи все же возникает необъяснимое чувство тревоги даже в уютной избушке. Поэтому принято изнутри запираться.
Первые сутки прошли удачно. Лесными дарами уже наполнены корзины, наберушки. Можно было и домой! Но возвращаться придется только на третьи сутки, когда приедет на лошади крестник бабушки Миша. Он остановится за пару километров от наших мест, потому как до нас нет ни тропинок, ни просек, ни тем более дорог.
Но на вторые сутки неожиданно похолодало. Ничего не поделать – север! Мы спустились к озеру, бабушка забросила пару самодельных удочек, и озеро выдало нам одну за другой более десятка увесистых рыбин – щуку, лещиков, окуней. На берегу разожгли костер, сварили уху – с дымком да диким луком.
Осенний вечер из-за внезапного похолодания казался особенно темным, окружение избушки – неуютным. Пора было укладываться, но очень странно повела себя Зарни: от двери то и дело подходила к окошку, то ложилась на топчан, то вскакивала и скреблась в дверь. Открываем – не выходит. Почему-то толкает нас носом, при этом рычит.
Ее необычное поведение отозвалось в нас тревогой. Вдруг из таежной темени до нас долетел человеческий голос. Это был голос женщины, повторяющий многократно имя бабушки: «Мавра, Мавра, Мавра!..» Затем слышался протяжный волчий вой.
Тут уж было не до сна! Собака стала метаться от двери к нам, хватая за одежду, рычала угрожающе. Попытались ее вытолкать из избушки, но она не выходила, продолжая нас тащить за одежду.
Пришлось нам выйти, и тут Зарни стала лизать нам руки, ласкаться, продолжая оттаскивать нас за одежду к соснам, подальше от домика. И тут мы поняли: что-то нам угрожает.
Внезапно на кровле избушки раздался треск, как будто кто-то грузный свалился на нее с большой высоты. Через минуту крыша рухнула. Придавились двери и порог – не войти, ни выйти! Какое же чутье оказалось у Зарни! Практически она спасла нас, выдворив из опасной избушки.
Прошло уже много лет с того неприятного случая, но так и осталось неразгаданным: что это за голос был в ночной тайге?.. Почему был слышен также вой одинокого волка? Неужели и это было предупреждением об опасности?