Чёрт. Чёрт, чёрт, чёрт. Вы не поверите, как я хотел бы, чтобы всё то, что я хочу вам рассказать, оказалось лишь очередной крипистори. Но чёртов гугл разрушает мои надежды в пух и прах. Это было. Это действительно было, как бы мне ни хотелось обратного. А начиналось всё с телефона… Впрочем, нет. Начиналось всё с того, что мои родители вздумали вложить кровные в недвижимость. Живут они в частном доме в Подмосковье, и вот им представился шанс приобрести трёшку в Москве, не в самом крае мира, аккурат возле метро, в достаточно неплохом и зелёном (ну, на мой взгляд) районе. А именно – на Рязанском проспекте, прямо возле станции метро. Сначала нас мучили коллективные подозрения, что что-то с этим делом нечисто – ибо квартира была в отличном состоянии, в одной из комнат вообще только что был сделан ремонт, остальные были вполне пристойно и со вкусом отделаны, ну разве что кухня нуждалась в некоторой переделке… а цену за всё это благолепие просили совсем небольшую. По меркам московского-то рынка недвижимости так вообще ничтожную. Юрист, консультировавший родичей по этому вопросу, подвоха не нашёл, а Михаил Юрьевич – парень, который продавал квартиру, – слегка помявшись, мотивировал это тем, что под окнами периодически собирается очень шумная тусовка неформалов – с мотоциклами, гитарами и бухлом. Квартира находится на четвёртом этаже, стоят пластиковые окна, так что аргумент был, мягко говоря, неважный, но что уж там – шанс упускать не стоило. И уже через два месяца я отбыл в новоприобретённую квартиру творить ремонт на кухне. Захватил я с собой спальник, пенку, и по окончанию первого сеанса шпаклёвочных работ завалился спать. И тут за стеной очень чётко заплакал ребёнок. Не маленький, лет пяти-шести. Пол я определить по голосу не смог. Малыш тихонько хныкал и повторял: «Папа… папа…» Это продолжалось довольно долго, и я уже подумал, что главную причину низкой
стоимости квартиры всё-таки вычислил. Мало кому понравится жить через стену с соседским плаксивым дитём. Но тут до меня дошло. Через стену, там, где плакал ребёнок, не было никаких соседей. Та была маленькая комната. Единственная из комнат, ремонт в которой был сделан совсем недавно. Я, в общем-то, кирпичей класть не склонен. И списал всё на соседей сверху. Может, акустика пустого помещения так искажает звуки? Как бы то ни было, я закуклился в спальник и уснул.
Разбудил меня телефонный звонок. Прошлые жильцы оставили нам аппарат, но я, чёрт возьми, и не подозревал, что он окажется таким громким, да ещё и в полпятого утра. Сразу возникла мысль, что у родичей что-то случилось, – я выбежал в коридор и подскочил к аппарату. В трубке долго хрипело и стучало, как будто со связью были проблемы. На моё бесконечное «алло» никто не отвечал, и только минуту спустя я… В общем, я различил в трубке тот самый
детский голос, что плакал за стеной. Я смог различить только слова «папа», «не надо» и «я боюсь». Затем – снова треск и шорох, потом гудки. На этот раз мне показалось, что это была девочка. Уже тогда мне стало неуютно. Я влез в майку, в штаны, и помчался к соседям сверху – может, там и в самом деле беда, какая, а ребёнок помнит наш телефон, вот и звонит. Мне открыл заспанный и чертовски злой сосед – мужик лет сорока, в трусах и майке- алкоголичке. Я начал сбивчиво втирать ему про ребёнка и звонок, он спросонья ни черта не понял и где-то на середине моей нервной трепотни поинтересовался, кто я, собственно, такой. Как только я сказал, что являюсь его новоявленным соседом снизу, остатки сна с него как рукой сняло. Он втащил меня на кухню, заварил растворимого кофе и накапал туда приличное количество коньяку. А потом потребовал, чтоб я рассказал ему всё с самого начала.
Мой рассказ много времени не занял. Гораздо дольше сосед пялился на меня и что-то мучительно соображал. Затем долил в мою кофейную чашку коньяку до самого верха и рассказал…
20 июня прошлого года в этой квартире были убиты трое. Разорившийся бизнесмен застрелил двух дочерей и жену, бросившуюся их защищать. Младшей из девочек было всего лишь семь лет. Трупы нашли в маленькой комнате – там, где был, потом сделан ремонт. Убийство произошло в полпятого утра. Бизнесмена звали Юрий, а обнаружил тела его сын, Михаил, когда вернулся домой на следующее утро. Михаил Юрьевич. Я готов был скорее признать, что я
долбанутый, чем то, что слышу голоса мёртвых детей в телефонной трубке. Но оставаться одному мне в этой квартире совсем не хотелось. Мы просидели с соседом до рассвета, и как только позволила совесть, я вытащил брата из постели и вызвонил к себе. Он приехал спустя три часа, и остаток дня мы с ним прокопошились с плиткой и плинтусами. Спал я как убитый, и никаких голосов на этот раз не слышал. Только брат с утра поинтересовался, всегда ли
соседский ребёнок такой нервный, и что за идиоты звонят мне по ночам. Я подавился горячим чаем и не стал ему ничего рассказывать. Но на следующую ночь зачем-то поднял трубку. На мой вопрос она успела ответить, что зовут её Катя. И добавила, что ей страшно. Очень страшно. А потом связь прервалась.
Мы сдаём эту квартиру. И новые жильцы почему-то отключили домашний телефон и пользуются только мобильниками. А её зовут Катя, и ей очень страшно. Папа выстрелил в неё дважды – раз в живот и раз в голову. Ей очень страшно.
Очень.