Свекровь

Приветствую всех на этом сайте и хочу рассказать историю из своей жизни. На сайте появляюсь уже давно, но вот, в очередной раз почитав истории из жизни, вдохновилась и зарегистрировалась.

Было это в 2004 году. Живу я в Германии с семьёй. Уехали давно. Сейчас уже давно, а тогда мы там прожили пять лет. На Родине никого не осталось, друзья в ту пору тоже бежали кто куда: кто в Израиль, кто в Россию, кто в ту же Германию…

Я поехала за мужем и его семьёй. Нашим «паровозом» была свекровь. Она была самой настоящей этнической немкой с Поволжья. В 1953 году, как и многие «враги народа», ходила отмечаться в комендатуре, не смотря на совсем юный возраст. Она знала немецкий язык, но, «обрусев», практически на нём не разговаривала. Хотя я пару раз слышала, как она общалась на немецком с соседкой, тоже немкой и коллегой, с которой они в нашем посёлке работали уборщицами в местной школе.

Приехав в Фатерлянд, свекровь сникла, потому что не понимала здешних немцев. Говорила , что они говорят по-другому. Виной всему был диалект, который она сохранила от своей матери. После первого лагеря мы разъехались кто куда: я с мужем и сыном в Берлин, а она с другим сыном в маленький городок возле Гамбурга. Прожив там около трёх лет и разочаровавшись в «германской» жизни, она переехала в Северную Вестфалию к свояченице, надеясь, что здесь то уж будет больше общения. Её свояченица часто посещала местную церковь, и её туда водила. Но эти вылазки из дома были не такими частыми, как ей хотелось: только по воскресеньям, и то не всегда. Что поделать – у каждого своя жизнь. В остальное время она сидела в своей квартире и смотрела телевизор.

Моя свекровь была гипертоником и жаловалась на частые боли в сердце. Но вот после переезда стало ей совсем худо. Она часто попадала в больницу. Там её подлечат, «прокапают» лекарством, и опять домой. Один раз у неё остановилось сердце. Откачали. Врачи сказали, что еле-еле вернули её. Мы с мужем переехали к ней из Берлина и поселились по соседству, в том же доме, но в другом подъезде. Я готовила еду и носила ей, чтобы ей самой не нужно было варить, стоять у плиты. Ходили ей за продуктами, прибирались в квартире…

Один раз, когда мы были в гостях у друзей, раздался телефонный звонок, из которого мы узнали, что свекрови опять плохо. День и ночь с ней сидеть было нереально, и мы всегда сообщали номер телефона, на всякий случай, той семьи, где мы будем находиться, чтобы сразу можно было связаться. Когда мы, сразу после звонка, прибежали и решили вызвать скорую, свекровь нас остановила: «Не надо скорую… Мне уже лучше. Вот увидела вас, и сразу лучше». А я смотрю на неё, а она здесь, и вроде и не здесь. Глаза у неё словно смотрят и не видят. Пустота в них какая-то прозрачная… Вспоминая тот момент, всегда вижу эти глаза с серой радужкой. И только сегодня до меня дошло, что у неё всю жизнь глаза были карие. К тому же, холодно возле неё было. Чем ближе подходишь, тем холоднее. Странный такой холод , сухой.

Дело было поздним вечером, уже везде включали электрический свет. И вот, в свете электрической лампы, она медленно идёт в туалет, и я замечаю, что и тень она отбрасывает по-другому, не так, как мы. Наши тени яркие, насыщенные, а её словно прозрачная, слабая. Пробыв там с ней какое-то время и дождавшись, чтобы ей стало лучше, мы ушли в свою квартиру. Ночь на дворе, надо спать. Выйдя от неё, мы почувствовали жуткую усталость, словно сутки разгружали вагоны. У нас начались головные боли, причём, у всех сразу. И слабость. Такая слабость, когда хочешь поднять руку, а сил нет.

Через какое-то время свекровь попросила меня её подстричь. Я самоучка, но стригу неплохо. Я её часто подстригала, чтобы она выглядела прилично, не люблю, когда пожилая женщина ходит с седыми космами, которые торчат в разные стороны. Ей нравилось, как я стригу. Я пришла в субботу со своим не хитрым набором ножниц, и стала её подстригать.
И тут она мне говорит: «Я с ума сошла что ли?» – «С чего это Вы так решили?» – спрашиваю я у неё, а сама замечаю, что свекровь стала какой-то уж слишком сутулой, и чем-то мне напомнила грифа.
«Вчера легла спать, – продолжает она, – и тут вижу, моя мать стоит и мне улыбается, я аж глаза вылупила! Постояла так, посмотрела и пошла через гостиную на балкон. Я подскочила и за ней, а сама думаю, как она сюда зашла? Дошла до балкона и вспоминаю, что мать то умерла 35 лет назад!»
У меня в этот момент затряслись руки, но я виду не подала и продолжаю её стричь, говорю: «Может, это приснилось Вам? Может, показалось?» – «Нет! Не показалось! Она тут была, и я её видела, как и всех других людей вижу!»

Во вторник ей стало опять очень плохо, и на скорой её увезли в больницу. Мы пришли к ней в среду. Она сказала, чтобы в четверг не приходили, а пришли в пятницу и принесли виноград. А в пятницу доктора нам сообщили, что ночью она умерла.

В Германии хоронят не так, как в России или где-то ещё. Тут нужно ждать, пока будет свободное «окно» у пастора, ещё куча всяких проволочек с бумагами, хорошо, если похоронят через неделю. Не знаю, как на других землях Германии, а у нас было так. Хоронили её через две недели. Это была самое кошмарное время! Приехала родня, второй сын с семьёй, знакомые пришли… и начался сущий ад. Все были злые, обвиняли друг друга во всех мыслимых и немыслимых грехах. Друг на друга все смотрели косо, в воздухе чувствовалось напряжение, и даже ощущался запах, как от калёного утюга. Я до сих пор не могу понять, что это было. Сначала прощались с телом. Гроб был помещён в такую маленькую комнату, часовню, холодильник со сводчатым потолком. В стене за гробом отдушина наружу, через которую выходит постоянно какой-то пар. Когда идёшь к часовне и видишь этот пар снаружи, неприятные мурашки по спине ползти начинают. Рядом с гробом – два больших деревянных канделябра со свечами и куст искусственной зелени в углу.

Свекровь лежала абсолютно не изменившись, если не считать потемневшие ногти на руках. Обычно черты лица заостряются, лицо изменяется, так как смерть накладывает на усопшего свой отпечаток. Но свекровь выглядела так, словно уснула. Казалось, она может встать в любой момент. Неприятное зрелище. Я всё время украдкой поглядывала на неё, и не приближалась. Потом пришли работники часовни и закрыли гроб. На крышке гроба такие ручки, их закручивают и всё. Я тогда такое увидела впервые, и меня это поразило, не знаю, почему. Гроб перевезли в специальный зал, установили на сцене, и пастор стал что-то говорить.

Странным образом расселись все те, кто пришёл её проводить. Как говорят, «каждый в своей банде». Старший сын с семьёй в одной стороне, племянницы – в другой, и так далее. Все подальше друг от друга. Я сидела рядом с мужем.

Пастор говорит, я наблюдаю, и замечаю в один момент рядом с гробом свекровь. Она стоит и улыбается. Причём я знаю, почему она улыбается. Потому что мы все здесь собрались, и ей это нравиться. Надо сказать, что я понимала, что это видение вижу только я. «Да ну, – думаю, – не правда, обман зрения, просто я такая впечатлительная!» Но как я ни старалась, это видение не проходило какое-то время.

Потом работники часовни повезли гроб к могиле под колокольный звон, медленно шагая специально разученным шагом. Когда все кидали по горсти земли в могилу, я её опять увидела. Свекровь стояла рядом с нами и наблюдала удовлетворённо за нашими действиями. Потом все ушли поминать, а маленький трактор закапывал могилу.

Сразу после того, как её предали земле, все распри между роднёй враз затихли, и все разбежались по своим «норам», как мыши. Мы тоже почему-то вздохнули свободней, и стало как-то легче. Вот, в общем-то, и всё. Один раз она мне приснилась и спросила как у нас дела, я ответила, что живём потихоньку, на что она кивнула и сказала: «Ну, живите с Богом».