Изоморфизм

История, свидетелем которой я стал, и сейчас собираюсь рассказать ее Вам, произошла несколько лет назад. Тогда я учился в столице на четвертом курсе юридического факультета. На новогодние каникулы мы с друзьями решили не разъезжаться по домам к родителям, как делали прошлые годы, а провести праздники вместе, на пару недель сняв небольшой загородный дом. Мы разделили стоимость аренды равными частями на шестерых, и потому мероприятие оказалось не слишком затратным даже для нас, студентов. Среди всей компании, я первый закрыл сессию и взял на себя почетную миссию заплатить хозяину, получить ключи от дома и ждать в нем остальных. Я и предполагать не мог, что пребывание в доме и сам праздничный настрой так скоро будут омрачены событиями, составившими основу этого рассказа. Хочу заметить, что в нем нет и доли вымысла, хотя и, конечно, описанное будет носить субъективный характер моего восприятия.
Спустя полтора года я успешно окончил университет и вышел, как выражаются некоторые преподаватели, в свободное плавание. Сейчас я женат и у нас двухгодовалый ребенок. Отношения с супругой нельзя назвать идеальными, более того, все чаще, к моему стыду, маленькая дочка становится невольным свидетелем наших скандалов. Сегодня, в этот зимний вечер с метелью и снегопадом, случилась одна из таких ссор, которая и заставила меня в очередной раз вспомнить события пятилетней давности. Жена хотела забрать ребенка и уехать к матери; долгими уговорами и извинениями за свое поведение мне удалось убедить ее не делать этого.
***
Замечательное морозное утро. Сквозь мутное от застарелой пыли окно, в комнату медленно пробивались ранние солнечные лучи. Первой мыслью стало воспоминание о том, что вчера я сдал последний предмет, экзамен по криминалистике, а значит, совершенно свободен почти на три праздничные недели. Чувство приятной легкости и предвкушения долгожданного отдыха создали фон для отличного настроения.
Еще вчера мы с друзьми договорились, что я поеду смотреть дом и, если все будет в порядке, оплачиваю и готовлю его к приезду остальных. Сидеть одному в маленькой комнатенке общежития совсем не хотелось, а так, хоть какое-то разнообразие.
Выпив кофе и не спеша собравшись, я отправился в путь.
Спустя три часа я стоял на деревянном крыльце, сплошь засыпанным снегом. Немалого труда стоило мне отыскать этот поселок, значительно удаленный от города. Приехав на нужную станцию я решил, что по описанию хозяина дома смогу добраться самостоятельно. Побродив половину часа по пустынным однотипным улицам частного сектора, я совершенно заблудился и, заметив приближающееся авто с характерной шашечкой на крыше, обрадовался, как ребенок. Благо, водитель оказался местным и с легкостью довез меня до нужного дома.
Дверь открыл пожилой человек в затемненных очках, с окладистой седоватой бородой, одетый в зимние армейские штаны и теплый вязанный свитер. Вылитый полярник. Поздоровавшись, мы прошли в дом. Полярник сразу превратился в экскурсовода и, не теряя времени, показал мне все комнаты, объяснил правила пользования местным водопроводом и дровяным котлом. Все было проще некуда, дом меня устроил более чем. Получив оговоренную сумму за аренду, хозяин уехал. Я же, с чувством собственного достоинства, ходил из комнаты в комнату, бряцая связкой ключей.
Интерьер был выполнен в стиле минимализма, хотя вряд ли в процессе работы стояла такая задача. Стены, обшитые лакированными декоративными рейками из дерева, мягкие светлые ковры на деревянном полу, плетеные кресла-качалки, шкафы, набитые книгами советских времен, и, конечно, кирпичный камин, пусть и выполнявший чисто декоративную функцию, – все это, в сумме с безмятежной тишиной и зимними пейзажами за окном, вызывало чувство уединенного и слегка отрешенного уюта.
Дом находился на некоторой дистанции от остальных домов этой улицы; совсем рядом с ним проходила некогда оживленная дорога, но теперь использовавшаяся все реже по причине ухудшающегося состояния дорожного покрытия раз, два – неподалеку открыли новую, четырехполосную дорогу, напрямик соединяющую близлежащие поселки с федеральной трассой; ехать по ней было и быстрее, и безопаснее.
Достаточно осмотрев дом изнутри, я вышел во двор. Хозяин успел расчистить дорожку от забора до дома, вся остальная территория была покрыта густыми сугробами.
Низкий одноэтажный домик буквально утопал в снегах. По краям участка росли высокие ели, склонившие свои мохнатые ветви под тяжестью снега. В морозном воздухе чувствовался запах дыма из труб соседних домов.
***
Неподалеку работал продуктовый магазин, где я прилично закупился к приезду друзей. Ходить пришлось несколько раз, но мне было не в тягость, свежий воздух действовал на меня положительно и я не чувствовал и малейшей усталости.
Дом оказался в полном порядке, все было чисто и аккуратно. Мне пришлось лишь дочистить двор от снега, от чего я получил настоящее удовольствие, ведь в городе я практически не работал физически и уж тем более не дышал таким чистым свежим воздухом. Все было готово и оставалось только ждать. Украшать дом к празднику, искать и наряжать елку следовало делать вместе.
С большим интересом я исследовал шкафы с книгами. В нем оказалось много пособий по орнитологии, скотоводству, также русская классическая литература, преимущественно мне знакомая и прочитанная в рамках школьной программы.
С трех часов дня пошел крупный снег, стало холодать. Гигантские тучи закрыли солнце, все погрузилось в сплошной снежный туман. Тем приятнее было находиться в доме, слушать, как потрескивают дрова в печке, разливаясь теплом по комнатам и источая легкий аромат прогорающей древесины.
В блаженной гармонии я провел не один час за книгой (о чем она была, уже и не вспомню), параллельно отмечая, что погода все ухудшается.
Уже стемнело, не переставая сыпал крупный снег, а ветер все ожесточенней бился о деревянные стены, свистел и завывал в дымоходе. Оторвавшись от книги, я наполнил печь новой порцией дров, которая принята была с жадностью языческого бога, получившего в жертвоприношение с десяток отборных юношей и девушек. Огонь быстро поглотил пищу, облизав ее своими пламенными языками.
Накинув куртку, я вышел посмотреть, какой масштаб приняла непогода. Снега выпало прилично, и все мои труды по очистке двора пропали даром: там, где недавно чернела земля, все было сплошь покрыто белым полотном. Метель была выдающаяся, а ветер едва не сбивал с ног; я уже собирался вернуться в дом, как заметил слабый свет автомобильных фар на дороге. Это была первая машина за весь день, которую я видел на этой дороге. Дорогу порядочно занесло, и даже мощный внедорожник не без труда пробирался по ней. Он был похож на атомный ледокол, пробивавший себе путь через арктические льды. Сравнявшись с забором дома, автомобиль вдруг начал вилять и вскоре съехал с дороги, оказавшись в кювете и зарывшись передом в большую кучу снега. Я, недолго думая, направился на помощь. Из машины никто выходить не спешил, мерцание аварийных сигналов как маяк направляло меня на пути к ней. Оказавшись на дороге я спустился вниз. Открытию двери и освобождению водителя мешала все та же густая копна снега. Подобравшись к водительской двери, я постучал в окно. Никакой реакции не последовало и я постучал вновь. С третьей попытки стекло чуть приоткрылось, и я увидел молодую женщину, очень бледную и, видимо, напуганную; на фоне ее бледности сильно выделялись широко открытые синие глаза.
– Вы в порядке, не ушиблись? – вынужден был прокричать я, перекрикивая вой ветра.
– Кажется, да, – проговорила она в ответ.
Тут я услышал тихий плач ребенка, плакала девочка. Девушка повернулась к ребенку и стала утешать ее.
– Катя, не плачь, все хорошо, тссс… – различил я обрывки фраз сквозь порывы ветра.
Я сказал, что сейчас вернусь с лопатой и откопаю переднюю дверь. На что девушка молча кивнула головой.
Утопая в сугробах, добрался до сарая, взял большую лопату и заспешил обратно к машине. Снег только усиливался, и на крыше успел образоваться небольшой слой. Пять минут напряженной работы – и девушка с ребенком на руках смогла выбраться на свободу. Девочка прижалась к ее плечу и тихонько всхлипывала.
Наконец мы добрались до дома. Немалых трудов стоило уговорить девушку пойти в дом, она была очень возбуждена и все порывалась куда-то бежать, говорила, что ее преследуют. Встав на пороге, она напряженно всматривалась в темноту, а, войдя в дом, потребовала, чтобы я запер дверь на все замки.
Сняв пальто, первым делом прошла на кухню, где поставила кипятиться чайник.
Я с любопытством юнца тут же принялся разглядывать ее. Она оказалась довольно красивой девушкой лет двадцати пяти, с тонкими, даже утонченными чертами молодого лица. Густые красивые волосы растрепались, несколько прядей спадали на бледный высокий лоб. Не зная, о чем заговорить с ней, я молча любовался, пока она хозяйничала на кухне. Порывшись в сумочке, она достала пачку снотворного и положила одну таблетку в кружку с чаем, предназначавшейся ее дочери. Встретившись с ней взглядом, я молча отвел глаза, чем вызвал легкую улыбку на уставшем лице. Она подошла ко мне, протянув кружку с горячим напитком.
– Погода ни к черту, правда? – решил я заговорить.
– И не говори, – ответила девушка, смотря в одну точку и думая о чем-то своем.
В неловком молчании, для меня по крайней мере, мы пили чай. Скоро ее дочка начала ощущать действие снотворного и стала засыпать за столом. Мама отнесла ее на в одну из комнат, где постелила ей постель и уложила спать.
Вернувшись на кухню, она пояснила, что дочка устала и перенервничала, и без снотворного вряд ли заснула бы. Затем девушка подходила к каждому из окон и долго всматривалась в снежные хороводы на дворе.
– Ты здесь живешь? – вдруг спросила она.
– Не совсем, мы с друзьями арендовали этот дом на каникулы; жду их приезда.
Мне казалось, что она не слушает меня. Сказать, что ее что-то беспокоило – ничего не сказать. Она была на взводе.
Я набрался храбрости и задал ей вопрос:
– Что с тобой, на тебе лица нет… Ты постоянно к чему-то прислушиваешься, что-то выглядываешь в окнах. Что случилось, кто тебя преследует?
Она заглянула мне прямо в глаза и, немного помолчав, рассказала.
Ее зовут Лиза, вместе с мужем и дочкой Катей они живут в городе. Если это можно назвать жизнью. В браке они чуть больше четырех лет, в последнее время муж стал невыносим. Весь период совместной жизни она наблюдала, как меняется отношение мужа к ней. Он становился все строже и жестче, началось с того, что он срывался на ней, устраивая скандалы на пустом месте. Первое время он раскаивался и на коленях просил прощения. Со временем подобные сцены вошли в привычку и стали для него нормой. Муж контролировал каждый шаг, каждое слово своей молодой супруги, требовал поминутный отчет всех ее перемещений и действий. С удовольствием бил и всячески унижал на глазах маленькой дочери, которая ежедневно плакала. Жизнь Лизы превратилась в тихий семейный кошмар, управлял которым ее тиран муж. Сегодня он в очередной раз приехал с работы в плохом настроении. По опыту она хорошо знала, что будет дальше. Пока он был в душе, девушка взяла собранные заранее вещи, забрала девочку и уехала, сама не зная куда. Я не стал задавать ей вопросов, почему она так долго терпела и решилась только сейчас, почему не заявила в правоохранительные органы. Было видно, что она очень боялась его. Рассказывая свою историю, она то и дело, как в бреду, шептала, что он найдет ее. Я пришел к выводу, что осознанного плана дальнейших действий она не имела.
Внезапно рассказ прервался резким стуком в дверь, от которого и без того большие глаза Лизы расширились, а сама она чуть не подпрыгнула.
– Это он, это он..! Умоляю, не открывай! – начала шептать она, схватив меня за руки.
– Не бойся, если это он, я не отдам вас ему. Я должен открыть, друзья могут приехать в любое время. – постарался я успокоить гостью, освобождая кисти из ее напряженных ладоней.
Я подошел к двери и обернулся на Лизу. Она вжалась в стул и дрожала всем телом.
Открыв дверь, я лишь впустил внутрь порыв ледяного ветра. На пороге и около дома никого не было. И ни одного следа на снегу. Я позвал ее и сказал, что бояться нечего. Посмотрев на белоснежный нетронутый слой снега, она немного успокоилась.
Закрыв дверь, мы вернулись за стол. Я смотрел в эти синие как небо глаза. Я чувствовал, что не имею права отдать ее этому негодяю и должен защищать, чего бы мне этого не стоило.
Мы говорили о всяком, я рассказывал какие-то пустяки, старался шутить. Счастье переполняло меня, когда мне удавалось вызвать ее смех или хотя бы улыбку. Оказалось, Лиза, как и я, юрист по образованию. Работает в одной коммерческой структуре и неплохо зарабатывает, что, как и многое другое, злит ее супруга.
Среди разговора мы услышали плач из комнаты, где спала Катя. Девочка проснулась и сквозь слезы звала маму. Лиза вскочила и побежала к ней, я следом. Включив лампу, мы увидели, что девочка сидела посреди кровати, обхватив ноги маленькими ручонками, и плакала. Лиза присела на край кровати и обняла дочь, которая всхлипывая рассказала, что приходил папа и хотел ее забрать. Лиза обнимала дочку, целовала, приговаривая, что все хорошо, что папа далеко, и это всего лишь дурной сон. Когда Катя успокоилась, мама уложила ее в постель и укрыла одеялом. Через пару минут девочка снова мирно спала.
Когда мы подошли к кухонному столу, Лиза побледнела и зашаталась. Я едва успел ее подхватить. Уложив ее на диван, я спросил, что случилось. Не говоря ни слова, она кивнула головой в направлении стола. На столе лежала фотография Лизы, порванная в четыре раза. Абсолютно точно, что фотографии не было тут, когда мы уходили к ребенку. Теперь же она лежала на самом видном месте. Я не особо впечатлительный, однако это действительно странно.
– Как она могла сюда попасть? – задал я риторический вопрос сам себе.
Недолго думая, я проверил каждый уголок в доме, каждый шкаф, заглянул даже под кровати.
– Никого нет, – обратился я к Лизе, входя на кухню.
На кухне ее не было, по ногам задувало холодом, и я пошел к входной двери. Лиза стояла на пороге и смотрела вниз. Перед дверью в снегу лежала детская кукла с пустыми глазницами. И никаких следов вокруг.
– Не иди туда, он где-то рядом, – схватила мою руку Лиза, пытаясь остановить меня.
– Не волнуйся, даже, если он здесь, тебе и Кате нечего бояться – я рядом, – утешал я ее. – Иди в дом, я сейчас вернусь.
Спустившись по крыльцу, я несколько раз с фонарем в руках обошел двор, кругом обошел дом. Ничего и никого мне найти не удалось, даже не услышал ни малейшего шума.
Вернувшись в дом, закрыл за собой дверь на все замки, чтобы Лизе было спокойнее.
Она сидела за столом и дрожала всем телом, и я видел, как по ее щекам текут слезы.
– Ничего не бойся, – шептал я, сжимая ее холодные ладони.
Я долго утешал ее, наконец она немного расслабилась. Мы сидели друг напротив друга и разговаривали. Так мы скоротали время до глубокой ночи, и я уговорил ее поспать хоть немного, а поутру думать, что делать дальше. Она охотно согласилась. Я постелил ей на диване возле печки, а сам сел в кресле напротив, наблюдая, как она засыпает. Какое-то время я бодрствовал, пил кофе, читал книгу, время от времени поправляя сползающее с Лизы одеяло.
Сам не заметив как, я уснул в кресле. Мне снилось, как мы забаррикадировались в доме, а кто-то невидимый стучал и бился в двери, стекла, стены, шатал пол под нами, но войти не мог. Потом у дома собрались мои родственники и знакомые, все они, выполняя волю этого самого невидимого, требовали меня отдать Лизу, угрожали и злословили. Не добившись своего, они исчезали. Иные из них хотели обмануть меня, под разными предлогами убеждая покинуть дом. Мы выстояли, и они оставили нас в покое. Какое-то время стояла тишина, но мы снова услышали стук в дверь. Сначала робкий, потом все более настойчивый, смешанный со звуком знакомых мне голосов. С каждым ударом стук становился все громче и громче, стучал в висках так, что я не мог более терпеть; я сел на пол и зажал уши.
***
Я проснулся ранним утром, проснулся от того, что наконец прекратился этот ужасный стук во сне. Несколько секунд прислушавшись, я различил его снова – кто-то стучал с улицы в дверь. Стряхнув сон, я вскочил на ноги и открыл дверь. На пороге стояли мои университетские друзья.
– Ты чего не открываешь, мы тут чуть дверь не вынесли! – раздался хор голосов.
Словно электрический разряд прошла по телу одна-единственная мысль: “Лиза!”.
Забыв про друзей, я бросился на кухню. На диване ее не оказалось, а одеяло было скомкано и валялось на полу. В исступлении я побежал в комнату, где спала девочка – та же картина. Я осматривал комнату за комнатой, проверяя каждый угол и не обращая никакого внимания на товарищей.
Набросив на плечи куртку, выбегаю во двор. Осмотревшись, я заметил следы, уходившие от дороги. Добежав до дороги под изумленные взгляды, я помчался по этим следам. Вдалеке замаячило темное пятнышко. Характер следов был такой, будто кого-то тащили волоком. Запыхавшись и тяжело дыша, я остановился у этого самого пятнышка. Этим пятнышком оказались два замерзшие насмерть человека – Лиза и дочь. Лиза лежала полубоком, как была, в своем розоватом свитере. Она крепко обхватила девочку, как бы защищая и укрывая всем своим худеньким телом.
***
Что было дальше, понятно и так. Приехала следственная группа, меня долго и усердно допрашивали. На телах не обнаружили следов насильственной смерти, и дело квалифицировали как несчастный случай. Естественно, что ни о каком праздновании не могло быть и речи, я уехал из дома в тот же день.
Не стану делать и попыток описать мое состояние.
Через несколько дней после случившегося, мне позвонили и вызвали на беседу в прокуратуру. Я ожидал худшего, но следователь действительно хотел просто поговорить, даже рассказал что-то мне, чего я не знал. Оказывается, километрах двух от того дома, на трассе, нашли еще один труп. Водитель не справился с управлением и на полном ходу врезался в дерево. Как показала экспертиза, он был пьян. Смерть наступила мгновенно, около восьми вечера. И человек этот был ни кто иной, как законный супруг Лизы.

Автор: kangrysmen