Проводник

Я боюсь летать самолетами. Боюсь того, что он упадет и произойдет катастрофа именно с тем самолетом, в котором буду я. Несколько лет назад заболела моя бабушка, заболела и слегла. Недолго думая, отправили её дочь и мою маму, в одном лице, осуществлять за ней уход, так как оказалось, что больше некому. И вот, дождавшись отпуска, я купила билет на поезд к маме, в южный Ростов-на-Дону. Хоть бабушка и болеет, нужен уход, а маме моя помощь, я твердо решила, что я, дитя северного снежного Казахстана, должна окунуться в теплые воды Дона и Азовского моря.
Сутки я ехала до Челябинска, там у меня должна быть пересадка на поезд до Ростова. Дорога шла прекрасно, милые попутчики, красивый вид из окна и завораживающий стук колес!
Доехав до Челябинска, я сидела на перроне, так как ждать было всего час и париться в здании вокзала не хотелось, и ела чипсы, запивая колой. Знаю, что вредно, но очень люблю эти жареные картофельные ломтики.
Поезд прибыл без опоздания, и я вошла в вагон. Найдя свое купе, я поздоровалась с попутчиками и убрала чемодан. Я не успела сесть, как вошел проводник и принес мне постельное белье. Проводник был мужчиной лет 50, с армейской выправкой, и если бы вместо железнодорожной на нем была военная форма, я бы не удивилась. Мои попутчики, пользуясь случаем, попросили чай, и я, решив не отделяться от коллектива, заказала тоже. Не прошло и десяти минут, как я грела руки о граненный стакан в резном подстаканнике с символикой Волгограда. Идиллию моего чаепития нарушила тучная баба в вязаной кофте и потёртых трениках.
– Милочка, милочка. Да вы оглохли что ли, – проорала она мне прямо в ухо.
– Ой, простите, залюбовалась. Вид прекрасный, – виновато извинилась я.
– Вид у неё красивый, – передразнила меня тётка, – постельное бери.
– Так мне уже принесли, – ответила я тетке.
– Как? Кто? Почему? – тетка аж покраснела от возмущения, и я подумала, что ещё минута и она лопнет.
– Проводник принёс, – желая успокоить тетку, спокойно ответила я.
– Ага! Проводник! А я тогда кто? – тетку переполняли эмоции, а я не могла понять почему она так орет.
– Мужчина, лет пятидесяти, в форме. Галантный такой, вежливый, – вступилась за меня соседка по купе. – Чай вот нам принес.
– Да,да. Красивый такой мужчина, – заговорила другая женщина, до этого читавшая книгу.
– Михалыч чтоль? – немного успокоившись, спросила тетка.
– Не знаем мы, Михалыч, Саныч, Василич, Петрович, – продолжила женщина, первая вступившаяся за меня в разговоре с теткой, – Мужчина и всё. А вы, если плохо работаете, – не наша вина. Мужчина и чаю принес, и билеты у нас проверил, – указала она на женщину с книгой, – девушке, вон, постель принес.
– Значит, Михалыч, – успокоилась тетка, даже краснота с её лица ушла, – Проводник у нас был, Пётр Михалыч. Хороший мужик. Семьи, правда, не было. Вот он и жил в поезде. Душевный был. Работу любил свою. Просто жил ей, – тетка смахнула с щеки слезу.
– Почему был-то? – отвлеклась от книги моя вторая попутчица, – Вы о нём прям как о покойнике, ей богу!
– Да как же о нем иначе-то? – искренне удивилась тетка, – Он и есть покойник! Его три месяца назад какие-то сволочи пьяные с поезда скинули. Один фарш от нашего Петра Михалыча остался, – тетка рукавом от кофты вытерла мокрое от слез лицо, – в гробу в закрытом хоронили. А так как жил он в поезде, то так тут и работает. Жизнь это его. А вагон этот – дом родной…