Была у меня подруга, писательница Ева Датнова.
28 июня 2002 года, в пятницу, она позвонила мне и предложила встретиться, а то, мол, она на следующей неделе в отпуск уезжает (работала редактором в каком-то издательстве). И вдруг у меня возникло очень четкое предчувствие, что она уезжает очень далеко и очень надолго.
Вот если бы не было этого предчувствия, возможно, ничего бы дальше не случилось. Потому что я позвала ее в гости в воскресенье 30 июня.
Когда она приехала, я очень удивилась этому предчувствию, потому что оказалось, что ее отпустили всего-то на две недели, со вторника 2 июля по 15 число, и едут они совсем недалеко, всего лишь на дачу в Подмосковье.
Ладно, сидим, обсуждаем литературу… Ничего не пили вообще, кроме чая (зато поели очень много и вкусно).
Обычно мы друг от друга уезжали часов в 10-11 вечера (разные концы Москвы, она на м. Улица Подбельского жила, а я в Ясеневе), но внезапно без пятнадцати восемь позвонила ее мама и сказала, что ее сын Марик заболевает. Поэтому Ева прямо-таки заглотала оставшееся мороженое и побежала домой.
Я тогда ждала очень важного письма и даже в выходные бегала проверять почту по 2 раза в день, поэтому сказала, что спущусь с ней.
Стою на лестнице у почтовых ящиков, она открывает дверь подъезда, оборачивается и говорит: “Ну пока!”
И вдруг над моим левым ухом какой-то голос очень спокойно, таким тоном, будто “приговор окончательный и обжалованию не подлежит”, внятно произносит: “Ты видишь ее в последний раз”. Я аж подскочила, поворачиваюсь – никого! А она уже и дверь закрыла. Потрясла головой, думаю, что за хрень в голову лезет?
Поднялась домой, выглянула из окна специально, чтобы примета не сбылась, но ее уже за деревьями видно не было.
Покурила, помыла посуду, пошла раздеваться в комнату. Снимаю джинсы, сажусь на кресло, взгляд падает на электронные часы на полке. Ровно 20:30.
И тут тот же голос, тоже над левым ухом, тем же тоном произносит: “Не забыть сказать следователю”.
Я в ужасе: да что же за чертовня-то такая?!
Специально села за компьютер с целью глубоко зачитаться, чтобы забыть… И это мне удалось.
А Ева домой так и не пришла, и никакие розыскные мероприятия ничего не принесли…
Если так чётко прозвучало тоном “приговор окончательный и обжалованью не подлежит”, значит, программа уже завершалась и остановить её было невозможно. Всё уже было решено.
Звонок мамы о внезапной болезни Марика был решающим. Повинуясь ему, Ева ушла, чтобы никогда не вернуться.
СофьяЦитировать Ответить
Мурашки по коже побежали, в прямом смысле. У автора очень сильная интуиция.
Анастасия Г.Цитировать Ответить
Думаю, что автор не раз слышал этот голос, просто умолчал об этом в своей истории. К такому общению приучают постепенно, сначала сны, потом щемящие предчувствия, потом тихий голос, а затем – полномасштабный диалог. Это голос АНГЕЛА-ХРАНИТЕЛЯ!!!!
ludmilaЦитировать Ответить