Едва пробудившись, я позвонил Виталию и изложил дальнейший план действий. Секунд десять на том конце провода висело задумчивое молчание.
– Ладно, – сказал он наконец. – Вещи из гаража заберу и сразу заеду за тобой.
– Ага.
Я повесил трубку, потом, подумав, набрал номер Костяна. А то обидится ещё, что не взяли с собой. Хоть и был бы он там, в общем то, особо не нужен, но, помня его неравнодушие к лагерю учёных, я решил не рисковать. И напрасно. Сетуя на какие то неотложные дела, ехать он наотрез отказался. Ну и Бог с ним.
Через полчаса мы уже ехали по просёлочной дороге, слегка раскачиваясь на её неровностях. Остановились метров за двести до поляны. Покопавшись немного в своей сумке, друг извлёк наружу две П-образные стальные рамки. Затем обратился ко мне.
– Значит, так. На тебя возлагается самое сложное задание: не делать резких движений и не мешать мне. Лучше вообще сиди в машине, наслаждайся пейзажем. Через пару часов вернусь.
Выйдя из автомобиля, Виталий взял в руки свои штуковины, сосредоточенно постоял с минуту и не спеша зашагал влево, огибая придорожные деревья по широкой дуге. В лесной тишине были слышны только хруст его ботинок по сухим веткам и негромкое пение птиц.
Он никогда не позволял кому бы то ни было присутствовать при этом процессе, объясняя это тем, что острые концы рамок излучают какую то энергию, очень вредную для всех, кроме самого держащего. Может и врал, конечно, просто привыкнув работать в одиночку, но лично я ему верил – уж он-то разбирался во всяких таких вещах. Зато рассказывал охотно, и по его словам выходило, что занятие это довольно-таки не зрелищное. Ходит себе человек вокруг сомнительного места, медленно так, мысленно задавая интересующие его вопросы кускам металла и следя за их вращением, постепенно уменьшая круги, пока не окажется в самом центре сканируемой области. Некоторые при этом оставляют какие нибудь знаки там, где рамки крутились сильнее всего, обрывки бумаги, например, или деревяшки. Затем наносит эту дело на карту, и дело в шляпе.
Хотя легко это, конечно, только со стороны, потому как сил на лозоходство уходит не меньше, чем от физической работы. Вот так-то.
Через полчаса томительного ожидания я задремал в мягком кресле виталевских “жигулей”. И, хоть не был я склонен к романтизму, сны мне снились безумно приятные. Точнее, один. Вчерашняя деловая встреча, плавно перетёкшая в свидание; и её заключительная часть, длившаяся чуточку дольше, чем наяву.
Внезапный шум вернул меня из сладостного забытья. Виталий ввалился в машину, тяжело дыша. Облегчённо растянулся на сиденье, закинув рамки обратно в сумку.
– Чего?
– Водички дай хлебнуть. Там, в бардачке.
Я извлёк пластиковую бутылочку, протянул другу. Тот жадно высушил половину. Фыркая, отдышался.
– Мерси, – вернул воду обратно. Я тоже глотнул, приготовился слушать. – Короче, там пипец, – уж что-то, а матерился он в самые напряжённые моменты жизни. Видать, на этот раз дело серьёзное. – Рамки крутились так, что я думал: ещё немного, и взлечу нахрен, как вертолёт. И главное ведь везде! Ни одного просвета! Пруд обошёл – та же фигня. К лагерю подошёл – чуть слабее, но я всё же высказал Озёрскому, чтобы заканчивали со своим капищем как можно скорее. Видно, что не поверил, но блин, как можно в таком месте так долго находиться?!
– Значит, аномалия, – я подвёл итог его речи. Виталий подтвердил:
– Ещё какая. Слушай, меня как будто постирали и высушили. Давай ты поведёшь, а?
– Так у меня же права дома остались.
– Ближе к городу сменю.
– Ну ладно.
Мы поменялись местами, я развернул автомобиль и помчался прочь от страшного места. Вскоре друг заснул, и я с трудом разбудил его, когда на горизонте замаячили бетонные многоэтажки.
– Садись за баранку, водила. Смотри только, не угробь мою бесценную тушу.
– Не боись, нормально всё. Куда тебя?
– Домой, куда же ещё. Слушай, а как ты думаешь, может ли пропавший в таком месте человек вернуться обратно? Хотя бы если он знает о его свойствах?
– Теоретически+ Если есть дверь, то она должна и впускать, и выпускать. Другое дело, конечно, если её сторожат какие-то силы. А если обратиться к практике, то никто ещё не возвращался, по крайней мере, я о таком не слышал. Так что, что бы ты ни обещал своей подруге, шансов на благоприятный исход почти нет.
– А есть какие-нибудь обереги, средства там, благодаря которым человек может безнаказанно, скажем, переночевать в таком месте?
– Нет. Ты пойми, это же не нечисть, которой можно сунуть под нос ладан. Это энергия. Слишком мало мы об этом знаем. Когда нибудь, может, и появятся, но сейчас такого нет.
– Уверен?
– Да. Ты что-то задумал?
– Хочу заночевать там, может быть, понять, что стало с ребятами.
– Ты – псих, – вынес вердикт Виталий.- Сам пропадёшь, и их не спасёшь.
– Что предлагаешь ты?
– Ждать. Многое может проясниться со временем.
– А если нет? Это наша работа, и мы должны её выполнить.
– О себе не думаешь, подумай о родителях. И о Елене, раз уж у вас налаживаются шуры-муры.
Зря, видно, рассказал.
– Ей и должен. Не хочешь – один пойду.
– Да пойми ты, дурья башка. Пропав сам, их ты не спасёшь! Не спа-сёшь!
Костяшки друга побелели, ладони сильнее вцепились в рулевое колесо. Таким я его ещё никогда не видел. Казалось, пройдёт секунда, он даст мне в морду и запрёт в своём гараже, чтобы никуда не сбежал.
Я поспешил его успокоить.
– Логично излагаешь, друг. Но что мне ей сказать, как бездействовать, когда она надеется на нас, на меня?
– Эмоциональный ты стал, Кира. Раньше холодно мыслил, ждать умел, а как с ней познакомился – словно перекосило тебя. Возвращайся поскорее к прежнему состоянию, если спросит, объясни, мол, так и так, мало сведений для дальнейшего расследования. Понимаю, слёз и причитаний не избежать, но ничего здесь не поделаешь. Вот уж если в скором времени ничего не прояснится, будем ставить эксперименты над собственной судьбой. Мы команда и не бросаем друг друга, ты это знаешь, но и рисковать так нет смысла.
– Спасибо, – я серьёзно задумался. Он был прав, как ни крути. Не следует бросаться с головой в омут, будем ждать.
Придя в себя, Олег раскрыл было глаза, но тут же, опомнившись, с ужасом сжал веки, в одно мгновение облившись холодным потом. Этот уродец наверняка был всё ещё здесь, нависал в немом ожидании над человеческим телом, желая снова повергнуть его в невыносимый ужас одним своим мерзким видом. А может, и сотворить что-нибудь пострашнее, фантазия и возможности чудовища могли быть безграничными.
Разум отказывался верить в произошедшее. Да и могло ли вообще такое быть?! Место, где ещё совсем недавно они с друзьями отдыхали и веселились после выматывающей учёбы, сегодня было похоже на странный, нереальный мир, населённый этим многоглазым нечто. Вполне возможно, что и не одним. Кто знает?!
Он не помнил, сколько уже лежал вот так, элементарно боясь поднять веки, однако долго это продолжаться не могло. Холод, источаемый остывшей землёй, проникал под лёгкую летнюю одежду, вынуждая парня встать и растереть начинавшую неметь спину, согреться. Желание это становилось всё сильнее, побеждая страх, и Олег не выдержал. Собравшись с силами, открыл-таки глаза. Никого. Только, как и в первый раз, сверкало редкими звёздами ночное небо. Так, уже хорошо. Опёршись руками, приподнял туловище.
Голова резко закружилась, навалилась страшная усталость, которую тот не чувствовал, лёжа на спине. Руки не выдержали нагрузки, и парень снова повалился на землю. Замер, судорожно пытаясь отдышаться. Почему он так слаб? Вроде был в отключке, должен был набраться сил. Это же почти как сон, а человек во сне отдыхает. Странно, очень странно.
Ещё одно усилие, и парень, кряхтя, перевернулся на живот. Поджал под себя колени и осторожно, стараясь уберечь от потрясений голову, поднялся на ноги. Тело пару раз пошатнулось, но Олег устоял. Тяжело. Словно всё это время вагоны разгружал, а не провалялся здесь.
Стояла жуткая тишина, нарушаемая лишь его собственным дыханием. Олег внимательно огляделся вокруг. Перед ним расположилась большая долина, окружённая невысокими холмами. Местность была незнакомая, а света едва хватало, чтобы отличать небо от горизонта; однако ещё вчера (или позавчера, студент так и не смог разобраться со временем) он услышал от одногруппников, что где то здесь, неподалёку, расположилась заезжая археологическая экспедиция, отголоски которой, если ему не показалось, парень мог слышать в редкие моменты тишины их скромного загородного отдыха. Этот факт вселил некоторую надежду.
Олег ещё раз навострил уши, и+ о чудо! Слабый ветерок, дувший с другого края долины, принёс приглушённые человеческие голоса, переплетённые между собой и странным шумом, похожим на какую-то возню.
Нельзя сказать, что недавнюю усталость сняло как рукой, однако студент припустил в ту сторону с такой скоростью, которой сам на миг удивился. Испытывая неподдельную радость, он уже представлял, как сейчас окажется среди людей, заговорит с ними, расспросит о том кошмаре, который испытал, и наконец убедится, что всё это был лишь дурной сон, навеянный проклятым гашишем.
Голоса и шум становились всё громче и громче, и судя по всему, до вожделенного лагеря учёных оставалось не более сотни метров. Пытаясь успокоить безумно колотящееся сердце, Олег замедлил шаг, с необыкновенным волнением прислушался к человеческой речи.
Чтобы вместо неё различить тихие хрипы, чавканье и повизгивания, в своей немыслимой какофонии порождавшие только некоторое подобие людских голосов.
Парень замер, не в силах двинуться с места. Затерявшийся в глубинах памяти дикий ужас воспрял с новой силой. Звуки неразличимых в темноте тварей неожиданно поменяли тональность, затем перешли в протяжный, ни на что не похожий вой, в котором одновременно читались и радость, и смертельная ненависть к глупому человеку, добровольно пришедшему на собственную казнь. Из темноты перед ним выплыла чудовищная зубастая морда с бешеным блеском в огромных круглых глазах, потом так же резко ещё одна, и ещё. Первая высунула из кривого рта длиннющий раздвоённый язык и провела его шершавой поверхностью по лицу Олега. На штанах человека расплылось мокрое пятно, но сам он не произнёс ни звука. Сил кричать уже не было.
Оцепенение неожиданно спало, и студент, подгоняемый неконтролируемым страхом, бросился в противоположную от чудовищ сторону. Несущееся ему вслед оглушительное рычание переходило в тонкий свист.