Деревенские были. Как уличить ведьму

Говорят, каждая ведьма, умирая, должна передать свою силу преемнице или любимой ученице, иначе смерть ведьмина будет мучительна. В нашей деревне ведьмой считали бабу Нюру, а после ее смерти объявили «законной наследницей» ее дочь Лелю. Фактов порчи или сглаза замечено не было, но взрослые с Лелей общались неохотно, а дети на улице тыкали своими грязными пальцами в ей в спину, подражая глупым суеверным родителям: «Ведьма идет, ведьма идет».
Для меня это была последняя ночь в деревне: отпуск заканчивался. Попросила своих проводить до дома после прощального загула, и ненароком брякнула, что Лелька тоже придет провожать (Леля была не кровной, но родственницей). В воздухе повисло напряжение; кто-то из особо впечатлительных вообще отказался идти в мой дом, а у кого-то достаточно смелого (ли не очень умного) возникла идея: «А давайте проверим, на самом деле она ведьма или нет?». Стали усиленно вспоминать, как там «ведьм проверяют». Была версия про иглы, которые нужно бросить на след или воткнуть крест-накрест в дверь, потом еще несколько версий. Я топала к дому впереди шайки-лейки, твердо решив заделаться Лелькиным адвокатом. «Вот сейчас, – думаю, – все закончится, я вскарабкаюсь на табуретку и гордо заявлю: «Я же говорила – брехня все это! А вы – балбесы!».
В доме сели в ряд на скамейку, напротив ведущей в комнаты массивной двери с кольцом вместо ручки. Над косяком воткнули… острый маленький ножичек. Заранее было обговорено: если Лелька не сможет открыть дверь и переступить через порог из нежилой части дома, где затаились мы, туда, в комнаты, где ее ждут, – это и есть вердикт.
Лелька долго ждать себя не заставила. Вошла, оглядела насмерть перепуганных подростков, поздоровалась. «Где мама?» – спросила она меня. «Там», – я кивнула головой на «заветную» дверь. Лелюшка ухмыльнулась, подошла к двери, взялась за кольцо и… одернула руку так, будто кольцо было раскаленным. Она повернулась к нам. Мои «охотники за ведьмой» синхронно отпрянули, будто их оттолкнул не человеческий взгляд, а припер к стене невидимый воздушный поток. Лелька переступила с ноги на ногу и произнесла: «Ну, что, ребятки, проститься пришли?». Ребятки молчали, вылупив глаза. Серега рядом нервно сглотнул. «Хорошо», – сказала Леля как будто сама себе. Подошла к двери, взяла за кольцо и …одернула руку, отскочив на шаг назад и обнаружив тем самым такую прыть, какую даже я не ожидала от нее в таком преклонном возрасте. Она обернулась и прищурилась, отчего морщины еще четче выступили на старческом лице. Олег вцепился в скамейку так, что побелели костяшки пальцев, Игорек начал тихонечко то ли хныкать, то ли подвывать. Леля вдруг заложила руки за спину и стала прохаживаться перед нами, бросая почти злобные взгляды на дверь. Словно опомнившись, она завела: «Ох, ребятки, вы возвращайтесь, нас, стариков, не забывайте». Следующая фраза, адресованная пацанам, прозвучала почему-то зловещим шепотом: «Я с вами еще не прощаюсь». Затем Лелище сделала очень глубокий вдох, вцепилась в злосчастное кольцо обеими руками и рванула на себя дверь с таким усилием, как будто это была многотонная конструкция.
Мы тупо уставились на закрывшуюся дверь. Потом вскочили, и, натыкаясь друг на друга в темных сенях, рванули на улицу так, будто за нами и правда гналась чертовка верхом на помеле. Высыпали на лужайку. У кого-то подкосились ноги, и он опустился на траву. Все молчали. Вокруг клубился утренний густой туман. Я поняла, что моего адвокатского монолога сегодня не будет. Как назло, Серега ехидно заметил: «Ну, что, Ритка, убедилась теперь?».