Мое личное проклятие

22 декабря 1989 года моему сыну Мите исполнилось бы 18 лет. Он не дожил до совершеннолетия каких-то два дня, и в этом есть и моя большая вина, которую искупить я не смогу и на том свете. С тяжёлым сердцем я расскажу вам эту несчастную историю моей нелёгкой жизни. Вы даже не представляете, насколько тяжело мне собраться с мыслями, даже спустя столько лет эти события до сих пор стоят у меня перед глазами, будто это случилось только вчера.
Когда мне исполнилось семнадцать лет, я безнадёжно влюбилась в одного молодого человека, что неудивительно, кроме меня таких воздыхающих невест были ещё половина села. Женя был самый завидный жених в нашей небольшой деревушке: красивый, высокий, сильный да ещё и состоятельный. Жил-то он сам в городе с матерью, а в село приезжал проведать свою бабку с отцом. Днём по хозяйству им помогал, а вечерами по селу гулял, девушек развлекал игрой на гитаре или по ночным сельским клубам с друзьями своими бегал. На что ему деревенские простушки? Когда в городе есть дамы и посимпатичнее, да и вообще, высшей касты. Мне с ними и не ровняться. Я была обычная сельская девка, с длинной тугой косой до пояса. Застать меня можно было либо где-нибудь в поле, пасущей коз, либо дома, где я в огороде вся в земле вымазанная стою, или ещё за какими-нибудь хозяйственными делами.

Мамы у меня не было – умерла, отец всё время на работе пропадал, младший брат и все дела домашние на мне весели уже лет с восьми. Некогда мне было с другими девушками по сёлам бегать, песни петь, с мальчишками хохотать и прочим, чем молодые девки занимаются. Поэтому у меня и друзей толком не было, а знали меня все как занятую, вечно уставшую деревенскую девочку, у которой вся жизнь из вечных забот состоит.
Была у меня одна подруга – Маша. Она девушка симпатичная была очень и добрая, вся деревня её знала, и все её любили, в особенности мужская половина. Мы сдружились, когда ещё мама моя жива была, брата носила. Наши мамы хорошо общались, вот и мы подружились, и даже после смерти матери Машка продолжала ко мне ходить, даже помогала, когда мне было очень тяжело. Так до сих пор и общались, как сёстры. Знала она как по Жене этому с ума я схожу, ведь часто я с ней своими мыслями, чувствами делилась. Всё рассказывала.

Помню тот день. Отец на работе, брат в школу уже часа два как ушёл, а я дома сижу, посуду в старом корыте мою.
– Ну что, хозяйка, всё трудишься? – Показалась на пороге Маша. Нарядная, светится вся, с венком из ярко-жёлтых одуванчиков на голове.
– Эт ты куда собралась? На свадьбу что ли? – Посмеялась я. И, взяв тазик с водой, пошла в огород выливать. А Машка за мной идёт и тараторит что-то, а я не слушаю, в своих мыслях иду.
– Да ты меня слышишь или нет?! – Возмутилась подруга. – Уже кроме своего огорода и хозяйства всего этого ничего не видишь и не слышишь? Ты посмотри на себя! Девке семнадцать лет – она как Дунька старая ходит.
– А некому, кроме меня. – Отпиралась я. – Сама знаешь, папа целыми днями на работе, брат в школе, да и мелкий он ещё. Куда мне деваться?
– Мелкий? Парню тринадцатый год. Ты в восемь лет уже стирала, убирала, готовила, за живностью следила да ещё и брата воспитала, а ему уже тринадцать скоро – ты с ним до сих пор возишься. – В ответ я лишь повела плечами, не в силах оправдываться. В чём-то Маша, конечно, и была права, я действительно слишком много беру на себя и уже позабыла, что такое веселье.
– Вот что! – Маша всплеснула руками и, отобрав у меня остаток посуды, начала рыться в моих вещах. Я присела на край кровати и лишь тяжело выдохнула, наблюдая за тем, как подруга с брезгливым лицом перебирает мои старые, ненужные платья, некоторые были из них ещё моей бабки. – Н-да, в таком разве что коров доить… – В конце прокомментировала она.
– А ты чего хочешь-то?
– Чего-чего! Гулять пойдём. – Маша эмоционально всплеснула руками, что чуть не опрокинула рядом стоящую прялку.
– Какой гулять? – Я снова взялась за посуду. – Маш, мне некогда, понимаешь ты это или нет? Мне кур ещё кормить, приготовить чего-нибудь, пол вон помыть надо, и в огороде уже скоро всё зарастёт.
– Ничего с твоим огородом не случится, если на один день забудешь про него, Ванька найдёт, что поесть, не маленький, полы пусть лучше помоет. А кур я покормлю, ты одевайся пока. Хотя нет. Я тебе платье свое подарю какое-нибудь, а то у тебя тряпки одни, а не платья. – Причитала Маша и, взяв зерно, побежала к курам.
– Ох, хрен с ним. Мёртвого достанет! – Сдалась я и, бросив тряпку, побежала за Машкой, которая уже во всю хозяйничала у сарая.
На том и порешили тогда. Пошла я с Машкой, нарядили меня. Я сама себя потом не узнала. Красивая такая, волосы распустили – волнистые, белокурые. Маша мне свой венок надела, и я тогда увидела, как сильно я похожу на маму.
– Красивая. – Шепнула она мне на ухо. – Женька твой точно на тебя внимание обратит.
– Женя? Куда ты меня ведёшь? – Становясь пунцовая только от одной мысли о Жене, спросила я у подруги, которая уже сверлила меня своими хитрыми глазами.
– У озера сегодня праздник будет. Танцы, песни и всё такое. И Женька там твой со своими друзьями будет. – Как бы невзначай ответила она задорным голосом.
– Да ты с ума сошла? Никуда я не пойду!
– Дура ты. – Она больно схватила меня за запястье. – Женю уже полгода любишь, а он тебя даже в лицо не знает. А всё почему? Потому что ты дальше огорода своего носа не суёшь. А ты красивая, молодая. Женихи бы бегали! Ну сходи ты разок.
– Боюсь я. – Я тяжело выдохнула и отвела взгляд от зеркала.
– Не бойся, вот увидишь, только лучше будет!
Тогда я с неприятным чувством внутри всё же согласилась. Но смутные сомнения не покидали меня. Не хотела идти я на этот праздник, словно чувствовала, что случится что. И правильно чувствовала… Безобидный праздник обернулся для меня настоящим кошмаром…

Всё началось довольно хорошо. Мы пришли на озеро. Народу было мало, пока что только несколько девушек, которых я вроде как знала. Мы разговорились, мне было по-настоящему весело и уютно. Одна из них – Вера, как я узнала, её прабабушка была ведьмой, и её правнучка как бы унаследовала её дар, и теперь Вера практиковалась в магии, и уже умела привораживать и гадать. Она предложила мне погадать на суженного, но я отказалась, мол, не верю во всё это. Через некоторое время подтянулся ещё народ, в их числе был и Женя. Я как увидела его, так у меня, помню, дыхание перехватило, ладошки вспотели, и по коже мурашки пробежали. Все встали, чтобы встретить их, а я так и осталась на траве у озера сидеть. Вся багровая стала и боялась даже в сторону их посмотреть, хотелось вскочить и убежать, но понимала – поздно уже.

– Ну и долго ты тут сидеть будешь? – Прибежала Маша. – Пойдём уж, там костёр разожгли. И Женя твой, – Маша перешла на шёпот, – сейчас на гитаре играть будет. Пошли-и-и!
Подруга потянула меня за руку, и я нехотя встала. Ноги подкашивались от волнения, а руки предательски дрожали. Маша посмотрела на меня и пощупала лоб.
– Ты такая бледная, будто тебя на казнь ведут. Ну, успокойся ты.
У костра уже был небольшой круг из шести девушек и четырёх парней. Девушки о чём-то задорно хохотали, то и дело косо поглядывая на парней, мальчишки тоже не оставляли девушек без внимания. Маша под мой горестный взгляд запихнула меня в круг между Женей и той самой Верой, которая явно не очень обрадовалась моему внезапному появлению, а сама подруга села напротив, рядом с каким-то парнем, который сразу же начал ей что-то эмоционально рассказывать. Сидя бок о бок с парнем, о котором я думала каждый день, мне ужасно было неловко, и я всеми силами старалась не смотреть на него. Иногда боковым зрением я видела, что Женя рассматривает меня, но ничего не говорит. Маша то и дело кидала взглядом намёки, мол, скажи ему что-нибудь. Хотя я боялась даже пошевелиться.

Через какое-то время атмосфера разрядилась, и мне стало чуть легче. Я познакомилась с некоторыми людьми, и один парень, кажется, его звали Ваней, даже уделял особое мне внимание, что сразу же заметили несколько девушек, которые положили на него глаз. Но мне было не до него, я то и дело оглядывалась, ища взглядом знакомое лицо Жени и его белокурые волосы, которые всегда нравились мне в нём больше всего. Потом начались игры и пляски, и Ваня пригласил меня потанцевать с ним.
Мне пришлось согласиться и станцевать с ним пару раз. Потом я снова села в круг, но уже не рядом с Женей. Тот был окружён вниманием Веры. Моего кавалера уже заняла другая девушка, и я осталась сидеть одна, пока ко мне не присоединилась Маша.
– Ну ты чего? Вон, смотри, Ваньку твоего эта Ирка заняла, пока ты тут рассиживаешь. А Жене не до тебя, видишь. Лучше бы время зря не тратила, Ваня тоже парень хороший, да и ты ему походу понравилась. – Подмигнула мне подруга.
– Да не нужен мне Ваня, и вообще, домой уже пора. – Я засобиралась, но Маша, как я и предполагала и не думала куда-то уходить.
– Какой домой? Праздник в самом разгаре! Успокойся ты, смотри-смотри, Женя к нам идёт. – Залепетала она и сразу же убежала, оставив меня одну, красную и растерянную.
– Привет, уже уходишь? – Приветливо улыбнулся парень и выразительно посмотрел на меня. Сейчас я даже передать не в силах, какие эмоции я испытала в эту секунду.
– Я хотела… – Начала запинаться я, потерявшись в мыслях и не зная, что ответить, но, к счастью, он меня перебил.
– Оставайся. Давай потанцуем? – Предложил он. Я с огромной радостью согласилась, изо всех сил стараясь сохранить спокойствие.
Мы танцевали под звонкие струны гитары, аккорды, которых производили весёлые лёгкие песенки. Мне стало совсем легко, в этот момент я чувствовала себя самой счастливой на свете. Иногда я замечала свирепые взгляды Веры, которая то и дело что-то шептала своим подружкам, косо глядя на нас с Женей, в частности на меня. Я решила не уделять этому особое внимание и совсем забылась в окружении моего возлюбленного.

Когда все стали расходиться, Ваня уже совсем позабыл обо мне, увлёкшись другой девушкой, которая кокетливо улыбалась ему и как бы невзначай брала за руку. Моей подруге уже тоже было не до меня, она ушла в сопровождении кавалера, чьё имя я так и не запомнила. Остальным же на сегодняшний вечер не удалось кого-либо зацепить, и они покинули праздник либо одни, либо с теми, с кем пришли. Остались лишь я, Женя и Вера, которые о чём-то мило беседовали в сторонке. Я уже собралась было уходить, как вдруг Женя внезапно покинул свою собеседницу и предложил проводить меня домой. Я, конечно же, согласилась. Когда мы подошли домой, Женя признался мне, что как только он увидел меня, я сразу же понравилась ему, просто он стеснялся начать со мной общение. Но когда он увидел, что я ухожу, то всё-таки решил познакомиться, потому что испугался что, больше не увидит меня. Я не могла тогда поверить своим ушам. Затем свершился мой первый поцелуй с самым желанным человеком. Мне казалось всё это прекрасным сном, и больше всего на свете я боялась, что это действительно сон. То, что казалось мне невозможным – свершилось. Ещё день назад я и мечтать не могла о том, что вообще заговорю с ним, а сегодня мы уже стоим у моего дома и обнимаемся, как влюблённая парочка, будто знали друг друга уже много лет.

Всё было просто идеально. Мы начали видеться каждый день, всё время гуляли, разговаривали, наслаждались общением друг с другом. Я стала пытаться сделать все дела быстрее, чтобы скорее увидеться с Женей и провести с ним как можно больше времени. Брат заметил, что я стала вести себя иначе, стала совершенно другая, но так и не получил ответ ни на один свой вопрос. Тем временем я была счастлива, и с каждым днём влюблялась в этого человека всё больше, не могла представить и дня без него, думала о нём и любила всем сердцем, до безумия.
Спустя месяц наших отношений начала твориться какая-то чертовщина. Сначала, вроде, ничего особенного: куры стали нестись реже, а практически все яйца, которые они сносили, были пропавшими. Никто не понимал, в чём дело, как мы ни пытались сберечь яйца, всё сводилось к одному и тому же. Потом и сами куры начали болеть и дохнуть одна за другой. Мы подумали, что началась какая-то эпидемия, но оказалось, что это происходит только у нас. Чтобы мы ни делали – ничего не помогало. За две недели с лишним от пятнадцати кур осталось лишь три, которые тоже сдохли всего за пару дней. Отец свёл всё к какой-то заразе и пообещал, что с заработка купит новых. Но у меня уже было плохое предчувствие, и я сама боялась своих мыслей, ибо понимала, с чем это может быть связано. Ещё через три недели то же самое началось и с козами. Одна куда-то пропала, когда я посла их на лугу. Мы обыскали почти весь посёлок – как сквозь землю провалилась. Через два дня ни с того ни с сего умерла вторая. Как мы ни пытались сберечь третью, она тоже пропала, хотя я её намеренно никуда не выводила. Из живности у нас остались только собака и кот. Мы уже начали бить тревогу, но соседи только затылок чесали, мол, не знают, кто это всё делает. Явно же было, что не спроста всё это. Папа побоялся пока покупать новых зверей и решил переждать, некоторые поговаривали, что порчу на нас навели, но я пропускала всё это мимо ушей. Глупости это всё.
Заметила я, что всё это началось, когда я с Женей начала встречаться, но не могла и подумать, что это как-то всё может быть связано. Маше всё рассказала, она тоже с Женей всё связала, но я отмахнулась, мол, зачем ему это? Поговорила я с ним и рассказала всю эту чертовщину, он лишь пожал плечами, сам не понимая, в чём дело. Мне лишь оставалось надеяться, что всё это рано или поздно закончится. А потом… Потом я встретила Веру.

Мы пересеклись, когда я шла с прогулки домой. Я сразу заметила её и поняла, что с ней что-то не так. Осунулась вся, похудела, синяки под глазами, идёт еле-еле. Вид у неё был, будто после тяжёлой болезни. Я даже не узнала её, ещё два месяца назад здоровая, крепкая была, а теперь… Она остановилось прямо передо мной, я думала – поздороваться хочет, а она просто стоит и смотрит на меня. А когда я ей в глаза заглянула, меня аж дрожь пробрала, сколько же злости и ненависти читалось в её глазах. Я уже хотела обойти её, как она меня за воротник к себе притянула, что я чуть ей в ноги не упала.
– Ты думаешь, я только с животными такие вещи проворачивать умею? – Прошипела она мне в лицо. – Женя мой, ясно? Либо мне его отдавай, либо хуже будет. Учти, я за свои слова отвечаю. – С этими словами она меня так в живот пихнула, что я согнулась в три погибели и даже ответить ничего не смогла. Когда очухалась, её уже нигде не было. Остался только неприятный осадок. Тут же я вспомнила, что она мне рассказывала, кто её бабка, и что она и сама этой магией занимается, вспомнила, как она в тот вечер на меня и Женьку смотрела. Всё сразу ясно стало. Всё. Но я, дура молодая, влюблённая, не послушала её. Продолжала с Женей встречаться и никому о её словах не говорила. Любила его сильно, надеялась – всё само устаканится, пройдёт. Думала, не сделает она мне ничего, запугивает просто. Прошёл ещё месяц, и я уж думать позабыла о ней, как вдруг у меня брат заболел. Ещё утром был здоровый, а к вечеру уже и говорить не мог, совсем слёг. Я не знала, что делать, скорую вызвали, и его в больницу с неизвестным диагнозом положили. Говорят, ничего обещать не могут. Я уже совсем отчаялась, к Машке побежала всё рассказывать. Вся в слезах сижу, плачу, не знаю, чего делать. Явно же, ведьмы этой рук дело!

– Значит так. Ты давай успокаивайся, Ване этим не поможешь. Сейчас к Верке пойдёшь, поговоришь с ней. Может, договоритесь. – Причитала подруга. – А с Женей ты лучше не тяни. Чем дальше – тем сложнее, слышишь?
– Да как же я… Ведьме его этой отдать? Я же люблю его! – Завыла я пуще прежнего. Не могла я его отпустить, никого ещё так не любила, как Женю, даже родных под удар ставила из-за этого.
Мы всю ночь с Машей сидели, всё обговаривали, под утро я всё-таки решилась пойти к ней и поговорить, хоть и сомневалась, что она от своего отступится. Маша меня проводила до её дома, но вместе со мной идти не стала, испугалась. Да и правильно, мало ли, чего эта ведьма вздумает. Я стояла минуты три у двери, всё думала. Только кулак поднесу к двери, чтоб постучать, и остановлюсь. Страшно, сердце колотится как бешеное, руки трясутся. Даже не знаю, что и говорить ей буду, ком в горле застрял. Постучала. Послышались неторопливые шаги, дверь со скрипом отворилась, и в проёме показалась эта. От её вида уже рассудок можно было потерять. Лучше выглядеть она не стала, напротив. Тёмные густые волосы в солому превратились, кожа всё тело как скелета обтягивает, глаза совсем уж под синевой не видно, и шрам какой-то на пол лица, будто ей ножом полоснули. Из красивой юной девушки в девяностолетнюю старуху превратилась.
– Какие гости… – Прохрипела она и злобно ухмыльнулась. Как у неё сил на это хватало. – Погадать пришла?
– Некогда мне гадать. – Угрюмо ответила я, скрывая свой страх. – Дай пройти.
Та дала мне проходу.
Переступать за порог мне, конечно же, совсем не хотелось, на улице казалось намного безопаснее. Дома у неё не было никаких, как я ожидала, трав, висящих на потолке, убитых животных, котла с неизвестной жидкостью, книжек с заклинаниями, чёрных котов и так далее. Всё было совершенно обычно, как и у всех, достаточно симпатично, только бардак и прохладно очень, да и атмосфера неуютная была. Хотя, какой там уют в одной комнате с этой смертью ходячей. Мы сели за стол, и та зачем-то разложила колоду карт. Я брезгливо отодвинула карты.
– Немедленно прекрати мучить моего брата!
– Не то что? – С довольной ухмылкой спросила она. Я посмотрела на её костлявое тело. “Убить её, что ли? – возникла у меня такая мысль. Всё равно сил сопротивляться у неё не хватит, вон, еле ходит”.
– Что тебе нужно от меня?
– Я уже сказала.
– Зачем тебе это? Думаешь, магией своей любовь заполучить?! Мы любим друг друга, а ты сама мучаешься, и другим жить не даёшь! Оставь нас в покое. – Чуть ли не срываясь на крик, потребовала я. Та лишь одарила меня неприятным взглядом.
– А вот не оставлю. Ты думаешь, легко всё в этой жизни? Я Женю люблю, два года его внимания добиваюсь и колдовство в это не вмешиваю, всё сама. А тут ты! Как знала, всё испортишь. Я столько мучилась, вот теперь и ты помучайся! Я от своего не отступлюсь. Всё сделаю, но он будет моим. Скажи спасибо, что ещё выбор даю, а то бы сразу… – Та довольно откинулась на спинку стула и снова злобно улыбнулась. – Кому покойница нужна? Так что, ты не глупи, отдай мне его добровольно. Всё равно заберу, а ты ещё и ни с чем останешься.
– Какая же ты дрянь. – Процедила сквозь зубы я, едва сдерживая слёзы.
– Я – дрянь?! – Та соскочила резко с места и поравнялась с моим лицом. – Да он бы уже давно моим бы был, если бы не ты! Ты моё счастье отобрала, а теперь посмотри на меня! – Она притянула меня к себе за воротник. Её бледная кожа внезапно покраснела, а на лбу выступила вена. Теперь мне стало по-настоящему страшно смотреть на ведьму, и я отвернулась.
– Страшно, да? А это всё ты, ты со мной сделала! А я ещё жалею тебя, могла бы уже давно сделать своё дело, и ты бы, и вся твоя семейка к прадедам отправилась. Да и сделала бы, если бы колдовство на мне так не сказывалось. Сделала бы, и ни о чём не жалела! – Она отпустила меня и, тяжело дыша, села обратно на стул.
– Брата моего оставь в покое, а с Женей я поговорю. – Дав волю слезам, сдалась я. Выбора всё равно у меня не было.
– Не-ет. – Злобно протянула она и оскалилась. – Не поговоришь, мне просто разговоры не нужны. Бросишь его! Да так, чтобы он о тебе и думать больше не мог. Неделю тебе даю. Учти, обманешь – пеняй на себя.
– А брат?
– Будет жить твой брат, не беспокойся. – Хмыкнула Вера.

С этими словами я выскочила из дома. На полпути меня остановила Маша, но ничего толком я ей сказать не могла, лишь разрыдалась на её плече. Я и думать не могла о расставании с Женей, да ещё и отдать его этой ведьме. Но я ужасно боялась за брата и отца, эта дрянь уж от своего не отступится. Кое-как я рассказала всё Маше, та начала уговаривать меня расстаться с Женей.
– Да что, других парней нет кроме Жени твоего?! Понимаю, любовь твоя первая, но на кону твоя жизнь, да ещё и другие из-за твоей любви пострадают. Свет, не дури уже. Либо ты ему скажешь, либо я скажу, ей Богу!
– Да неужели нет другого выхода? Рассказать кому-то, посадить её за такое должны! Порчу эту отвести, лишить её этих способностей, хоть что-нибудь, Маш!
– Да что ты сделаешь? Кто тебе поверит? Бабки местные, разве что они. Свет, всё, завтра же пойдёшь и покончишь с этим!

Всю ночь я не спала – думала. Всю подушку слезами залила, на сердце было так больно и обидно. Единственный раз счастье подвернулось, и то, дорогую цену платить приходится. Наутро позвонили из больницы, сказали, что Ваня резко на поправку пошёл, послезавтра можно уже забирать. Я и обрадовалась, но тут же вспомнила слова Веры. Пошла с Женей встретиться. Всю дорогу сама не своя была, он спрашивал, что со мной, а я и ответить ничего не могу, еле слёзы сдерживаю. Рот пытаюсь открыть, чтобы что-то сказать, а не могу. Смотрю в его глаза и не могу. Вижу, что любит, и я его люблю. Не смогла сказать. Убежала, так ничего и не объяснив. На следующий день он сам пришёл, потребовал объяснений. Я молчала. Потом вспомнила Веру, и дрожью пробрало. Подумала, надо сказать, всё равно надо. Чем дальше – тем сложнее, сейчас надо сказать.
– Не люблю я тебя больше, Жень. – Без дрожи в голосе, сухо и отрешённо сказала я, без чувств совсем. Иначе не поверит. А он и не верил. Сидел, смотрел на меня. Не верил – видно.
– Почему? Не правда. Я же вижу, что не так. Мы любим друг друга. Ты скажи, что случилось. Свет. Свет, не молчи. Ты скажи, пожалуйста.
– Правда это. – Проглотив тяжелый ком в горле, ответила и отвела взгляд. Тяжело было смотреть, дышать тяжело. Сердце ныло, и трясло меня, но не от страха. – Не люблю тебя больше, другого человека люблю.
– Не верю! Врёшь! – Он резко встал и схватил меня за плечи. – Смотри в глаза мне, вижу, что врёшь!
– Да не вру я тебе! – Расплакавшись, крикнула я, глядя ему в глаза, изо всех сил стараясь не отвернуться. – Ребёнка я жду от этого человека! – Для правдоподобности сказала я. – Понимаешь? Женимся мы скоро! Не могла тебе сказать, жалела. Прости! Уходи Жень, уходи. – Крикнула напоследок я и убежала, не в силах больше терпеть. Дышать уже от слёз не могла, умереть тогда мне хотелось.

К Маше прибежала, еле успокоилась. Пришла – не было его. Ушёл. И хорошо, сказала я тогда, но думала иначе. Сердце-то не обманешь. Веру больше не встречала, мучить она меня перестала, всё наладилось, чертовщины всякой больше не случалось, брат совсем оправился. Женю избегать старалась, он ещё пытался со мной поговорить, а потом я его с Верой увидела. Та похорошела так, снова здоровая была, улыбается, смеётся, с ним за руку. Мы будто местами поменялись. Теперь я как приведение ходила. Не ела толком, не спала, не чувствовала. А когда увидела их – сердце чуть на куски не разорвалось, убежала. Никто мне помочь не мог, даже Маша меня из депрессии этой не могла вывести. Отец уже волноваться начал, что слягу я так, сама не своя ходила. А потом узнала, что действительно беременна, от Жени. Рассказала всё Маше, совсем отчаялась, делать не знала что.

– Так что тут делать? Рожай. – Без капли сомнений ответила мне она. Я рот раскрыла.
– Куда рожай? Посмотри на меня, в кого я превратилась. Молодая и никому не нужная, да ещё и у ребёнка отца никогда не будет.
– Вот уж. – Развела руками та. – Ты из-за этого Жени совсем раскисла. Люди влюбляются, люди расходятся, люди снова влюбляются. А ты молодая, красивая. Приведёшь себя в порядок, оправишься, ребёнка родишь, встретишь человека другого. Вон сколько женятся на одиноких с детьми, и ничего. Да и ребёнок не виноват, а тебе хотя бы есть, для кого жить.
Права была Маша. Из-за Жени я не должна была на всём крест ставить. Думала, рожу ребёнка, всё наладится. Начала чувствовать себя наконец лучше, радоваться чему-то, и опять эта Вера. Встретила меня снова на той дороге. Теперь на неё уже хотя бы смотреть можно было, хотя меня все равно от этой ведьмы воротило. Хотела обойти её, а она меня снова остановила и смотрит, хитро улыбаясь и глазами туда-сюда водит.
– Чего тебе? Пришла позлорадствовать? – Огрызнулась я и с отвращением отвернулась.
– Нужна ты мне больно. Просто осталось ещё одно маленькое недоразумение…
– Какое ещё недоразумение? Тебе что, мало?! Я всё сделала и больше терпеть этого не намерена, оставь меня в покое! – Я вырвалась из её рук и пошла прочь.
– Избавься от ребёнка, и всё на этом! – Как нож в спину крикнула она мне вдогонку. Я обернулась. – Откуда ты знаешь?
– Ты забыла, кто я? – Не без ехидства спросила она и снова противно ухмыльнулась, будто ей это удовольствие приносит.
– Ну уж нет, ребёнок мой, и я не стану убивать его! – В сердцах выкрикнула я.
– Тогда я сама это сделаю. – Сурово ответила она и шагнула ко мне навстречу, будто действительно собралась у меня его прямо из живота вынуть.
– Только посмей, я клянусь, ты пожалеешь, мне терять уже нечего! – Вера уже вплотную подошла ко мне, снова со своим злобным оскалом. Я даже не пошатнулась, напротив, сделала шаг к ней, и наши лица снова поравнялись.
– Не нужна ты мне, и твой ребёнок, был бы он не Женин, то я бы вообще бы уже давно наплевала на тебя и твою жалкую жизнь, но этот ребёнок мешает мне. Вас ничего не должно связывать, понятно? Даже такая мелочь, как ребёнок.
– Мелочь? Ребёнок – это единственное, что у меня осталось от него. – Сквозь зубы процедила я. – Он ни о чём не узнает, он думает, что ребёнок от другого человека.
– Да мне плевать, что он думает! Я сказала – избавься от ребёнка. Это моё последнее слово. – Она резко развернулась и пошла прочь. А я просто терялась.
Мне действительно хотелось убить этого человека, всем сердцем. Меня останавливал только страх, что она доберётся до меня и с того света, точнее, я даже не столько боялась за себя, сколько за дорогих мне людей. Ночью я долго думала и твёрдо решила, что уеду отсюда как можно дальше раз и навсегда. Я сомневалась, что это поможет, но это был единственный выход. Я объяснила отцу, что хочу уехать в город, начать другую жизнь. О беременности я ему ничего не стала говорить, а о том, что вообще происходило за всё это время, он был не в курсе. Сначала он не хотел отпускать меня, но ему пришлось. Я бы всё равно уехала.

Папа дал мне денег, и с тяжелым сердцем я уехала оттуда. По дороге заскочила к Маше и попрощалась с ней, мы долго прощались, я оставила ей свой адрес и сказала, чтоб она приезжала, если что. Маша пообещала, что приедет на рождение ребёнка. Хорошо, что в Питере у меня жила тётя, я заранее договорилась с ней, и она была рада меня приютить.
Вроде всё снова наладилось. Я каждую неделю звонила отцу и спрашивала, как у них там дела. Сообщила им, где я нахожусь, позже сказала, что беременна. Папа ужасно обрадовался, обещал приехать с братом. Маша говорила, что скучает очень, хочет увидеться. Сообщила, что Вера пару раз заходила к ней и к моим родителям, спрашивала, где я, но они ничего ей не сказали. Злая ходит, с Женей они часто ссорятся. Женя от этого выпивать начал, да и вообще, неладно у них там всё. Я попросила больше не говорить о них ничего, чтобы лишнее не накручивать, Женю до сих пор люблю и жалко мне его очень. Устроилась я на работу на кондитерском заводе, тётя у меня раньше там с моей мамой работала.
Потом я родила мальчика. Он родился под Новый год. На рождение Мити приехали все: отец с братом, Маша, ещё родственники из Питера, которые узнали, что я приехала. Маша, папа и брат пожили у нас с неделю с небольшим, заодно и Новый год отпраздновали. Рассказали, как там всё в селе. Я всё-таки не выдержала, попросила потом Машу мне про Женю рассказать, и пожалела.

– Ой, Свет, Женя твой спился совсем. Эта ведьма ему покоя не даёт, ревнует его постоянно, с какой бы девушкой он не общался, просто чисто общался, так она на следующий день обязательно заболеет. Поэтому Женю теперь все избегают, боятся, что порчу на них наведут. Про тебя Верка уже весь посёлок спросила, никто не знает, только мы знаем, где ты, и не говорим. Ужас, в общем, один из-за этой Веры, про её способности уже вся деревня знает, все в неё пальцем тыкают. И все видят, что она то молоденькая, то постареет чуть ли лет не на двадцать. А всё из-за колдовства своего. Покоя никому не даёт, скорее бы сдохла уже!

Мне потом так тяжело на сердце стало, за Женю особенно, знала же, что эта ведьма его своей “любовью” до гроба доведёт. Больше старалась о нём не спрашивать и не думать. Митя был очень на Женю похож, глаза такие же голубые, волосы светлые, и улыбка его. Чем взрослее он становился, тем больше я убеждалась – это копия Жени. Время летело незаметно, Митя рос. Садик, потом школа. Я уже совсем позабыла думать о Вере, и даже о Жене почти не думала. Когда Мите исполнилось семь лет, папа и брат обещали приехать на его первое сентября, приехал один брат. Сообщил, что папа умер вчера. Сердце. Праздник уже не был праздником, но приехать туда схоронить отца я не могла. Не могла опять возвращаться в этот посёлок. Мы тогда знатно с Ваней поссорились, не могла я ему причину рассказать, почему я туда не еду. Ваня один поехал, без меня. Я ему предложила у нас жить остаться, но он отказался, сказал, что лучше будет там, дома. Ему тогда уже должно было скоро девятнадцать исполниться. Ещё через два года умерла и тётя, завещая квартиру нам с Митей. Дети у неё все при войне ещё погибли, больше не было никого. Схоронили тётю в Питере, брат тоже приезжал, мимоходом сообщил, что женится. Я очень обрадовалась, оказалось, эта девушка из города, он дом собирается продавать и покупать квартиру в городе. На свадьбу брата я всё-таки приехала, потому что проходила она в самом городе, а не в селе. Переночевала у них один день и поехала с Митей обратно. Всё бы хорошо, но по дороге я встретила Веру. Уже хотела убежать, но некуда было. Вера, завидев меня, остановилась, затем пристально посмотрела на Митю, которого я прижимала к себе.
– Старая знакомая… – Задумчиво протянула она. – А я уж и не знала, куда ты делась, к брату на свадьбу приехала? – Её взгляд снова скользнул по Мите. – Похож на Женю. Прям вылитый. – Злобно улыбнулась она.
– Не смей! – Шикнула я и побежала к поезду.
– В Питере, значит, живёшь? – Как бы невзначай крикнула она мне вдогонку.
Я промолчала и, даже не оборачиваясь, заскочила с сыном в поезд. Я навсегда пожалела, что вообще сунулась сюда, будто чувствовала, что она всё равно настигнет меня.
– Мама, а кто эта женщина?
– Да так, не бери в голову. – Улыбнулась я и поцеловала сына в макушку, всем сердцем надеясь, что это последний раз, когда я встретилась с Верой. Всю жизнь она мне испоганила, хорошо хоть у брата всё сложилось иным образом.

Когда Мите было уже тринадцать лет, мне позвонила Маша. Голос у неё дрожал и срывался, меня это очень насторожило. Она сообщила, что мой брат со своей женой и новорождённым ребёнком погибли при пожаре, совершенно непонятным образом, буквально вчера. Я тогда не в силах была что-то сказать, просто разрыдалась и упала на пол, Маша что-то кричала в трубку, которая так и повисла на проводе, но я уже ничего не слышала. Теперь у меня оставался только Митя. Маша приехала ко мне, чтобы поддержать, долго меня успокаивала. Наш разговор снова зашёл о Вере, я рассказала ей о той встрече тогда на вокзале, и решила, что это всё её козни. Она мне просто мстит. Я вспомнила тот вечер, когда пошла на этот праздник, и прокляла всё на свете, и ту встречу с Женей. Из-за меня пострадало столько людей, если бы не это всё, то сейчас бы всё было хорошо и все бы жили. А самое ужасное, что с этой дрянью ничего поделать нельзя, кто там тебе поверит, что она порчу насылает. Доказательств же никаких нет, что именно она людей убивает. В тот вечер твёрдо я решила уехать с сыном в другой город, и Маше наказала, чтоб тоже лучше уезжала из этого посёлка, Митя и она – единственные дорогие мне люди, которые у меня остались. Маша сказала, что уедет, но позже, ведь она должна была скоро выйти замуж. Я сразу предупредила, что на свадьбу приехать не смогу, она поняла.

Через неделю Маша уехала и я начала искать новую квартиру и выставлять на продажу старую. Через несколько месяцев мне всё-таки удалось продать квартиру и найти новое место жительства, теперь уже в Воронеже. Митя не понимал, зачем я это делаю, и не хотел уезжать отсюда, я его понимала, но ничего поделать не могла. Я жила в вечном страхе, что она доберётся и до моего сына. Это было какое-то проклятье, от которого мне не в силах избавиться, либо у меня развивалась паранойя, и я всё время думала, что все несчастья происходят из-за Веры.
В новом городе я устроилась на другую работу, что было очень сложно. Постоянно волновалась за сына, теперь мне было сложно его контролировать. Когда ему исполнилось пятнадцать, мне позвонила Маша и сообщила о том, что Женя утонул, а через день Вера повесилась у себя в доме. Мне одновременно стало и легко, что Вера умерла, и теперь всё закончилось, и тем не менее, Женю было ужасно жаль, я ведь до сих пор была к нему неравнодушна. Маша уже на тот момент вышла замуж, уехала с мужем в Ленинград и родила двойню. Я была очень рада за неё. Наконец-то жить мне стало легче.
Позже я встретила Михаила, который долго добивался моего внимания. Мы полюбили друг друга, поженились. Митьке уже исполнилось семнадцать, и я на тот момент забеременела от Миши. Я снова была счастлива и позабыла о своём ужасном прошлом, у меня наконец-то появилась семья, и я ждала нового ребёнка. Всё было хорошо ещё ровно год. Летом я родила дочку, которую мы назвали в честь мамы, Лизой. Все были просто счастливы, у Маши тоже всё было отлично.

Незадолго до восемнадцатилетия Мити ко мне во сне пришли Женя и Вера. Сначала пришла Вера и долго просила у меня прощения и плакала, говорила, что она жалеет очень о содеянном. Потом пришёл Женя и сказал, что Вера наложила на нашего сына проклятье, что он скоро умрёт, и единственный шанс его спасти – это придти на могилу Веры, прочитать молитву и оставить на её могиле вещь нашего сына, ещё нужно простить её грехи. Я заплакала и хотела обнять его, но он тут же растворился прямо в моих объятиях, затем перед моим лицом очутилось искаженное лицо Веры, и из её отвисшей челюсти донеслось лишь короткое: “У тебя ещё есть время”. Лицо Веры было настолько обезображено, что я уже поняла, что это страшный сон, но не в силах была заставить себя проснуться. С криками я всё-таки открыла глаза, потом ещё долго стояла эта уродливая картина, с ужасным лицом ведьмы. Муж был на работе в ночную смену. Лиза сладко спала в кроватке, я зашла в комнату сына, тот тоже сопел. Всё было, казалось, спокойно, но тревожное ощущение не покидало меня. Я долго всё обдумывала, не спала почти всю ночь, и наконец решила, что лучше поехать и сделать так, как сказали во сне. Конечно, всё это казалось полным бредом, но после того, что произошло со мной, я уже не хотела лишний раз проверять. Я сообщила мужу о том, что хочу на два дня уехать в родной посёлок, под предлогом, что хочу навестить могилку брата и отца. Он сначала не хотел меня отпускать, не понимая, чего мне это вдруг взбрело в голову именно сейчас ехать в эту глушь, но я твёрдо решила.
– Хорошо, но только на два дня. Если не приедешь, то мы сами за тобой приедем. Да, Лиза? – Муж подмигнул малышке, сидевшей у него на руках.
– Обещаю вам, я быстро. И да, Миш, пожалуйста, проследи за Митей. Он всё равно ребёнок.
– Не волнуйся, дети будут в порядке. – Улыбнулся Миша.
Я быстро побежала собирать вещи, на ходу зашла к спящему сыну и взяла его футболку.

Дорога была долгой, за время пути я очень устала. За семнадцать с лишним лет посёлок не сильно изменился. Всё такие же старые покосившие домики, многие их хозяева уже умерли, и на смену им пришли другие, чьи дети весело играли во дворах. Меня не мучила ностальгия по родному посёлку, хоть я и родилась тут и прожила всё своё детство. Мне не хотелось оставаться тут слишком долго, уж слишком много плохих воспоминаний мелькало у меня перед глазами, вперемешку со страшными мыслями, которые не переставали посещать и без того забитую голову. Недалеко от дома Веры сидела старая бабушка, я её вроде как знала, уже точно не помню.
– Здравствуйте, а вы не знаете, кто в этом доме живёт? – Я приветливо улыбнулась и указала пальцем на маленький домик Веры. Бабушка оценивающе меня оглядела, а затем тяжело выдохнув, сказала:
– Да никто, милочка, там уже года два никто не живёт после смерти Верки и жениха-то её. – Она поманила меня к себе пальцем, я нагнулась. – Ох и извела его эта зараза-то, и она его утопила, она, а потом и сама повесилась! – Зашептала она. – Совесть наверное замучила. Девушка тут жила молодая, так она её бедную так измучила, жениха у неё силой отбила, а потом и его измучила. А девчушка эта, не помню, как её зовут, Наташа вроде? Или нет…
– Света, может быть? – Догадавшись, о ком идёт речь, спросила я.
– Да-да, Света эта, не ясно, жива она или мертва-то. Вот только Верка эта от своей ненависти до её отца и брата добралась. Бедная девочка, жизни эта гадина никому не дала. И поделом Вере этой, правильно, что сама повесилась, долго бы она не прожила. Таких свет не носит! – Бабка сплюнула и тяжело выдохнула. У меня после её слов ком в горле застрял, значит, всё-таки Вера моего отца и брата убила. Злость снова накатила на меня, ещё и прощать её! Да за такое убить мало, всю жизнь мне испортила, а я её прощать должна.
– А вы не знаете, где Вера эта, и жених её, похоронены? – Осторожно спросила я.
– А чего же не знать? Её отдельно ото всех похоронили на кладбище, увидишь одинокий крест в конце кладбища – там и похоронена. А Жених её не знаю, его вроде как родственники у себя там в городе похоронили, а не тут.
– Спасибо большое вам.
– Да не за что, дочка, а тебе, собственно, зачем всё это?
– Да так, нужно…
– Ты смотри, если к Верке этой собралась, то как бы беду на себя не накличала, ведьмы они и после смерти – ведьмы. – Бабушка снова сплюнула и пошла к себе во двор.
Обстановка была самая жуткая, а вся моя жизнь напоминала сплошной фильм ужасов. Был конец декабря, было очень холодно и пасмурно, к тому же рано темнело, поэтому по кладбищу я уже шла в сумерках. Я старалась не думать о плохом, думала о Мите, Лизе, муже. О доме, что сейчас сделаю это маленькое дело и поеду домой, всё будет у нас хорошо.
Вот он. Недалеко от меня, среди различных могил, склепов и сугробов, одиноко стоял крест в конце кладбища, сырой и покосившийся. Венков там никаких не было, да и судя по всему, давно всеми забытая могила, которую старались обходить стороной. Я подошла к кресту, стряхнула с него снег, пригляделась. На маленькой ржавой табличке, которая гвоздём была прибита к середине креста, написано: “Чернова Вера Прокофьевна. 1952-1987”. Никаких гравировок вроде “Помним, любим, скорбим” и прочее.
– Фамилия говорит сама за себя. – Хмыкнула я. – Ну здравствуй, Верочка… – С тоскливым презрением прошептала я, разглядывая покосившийся крест. Неприятно засосало под ложечкой от этой всей атмосферы, а воспоминания нахлынули на меня вместе со слезами.

Отмахнувшись от страшных мыслей, я с тяжким сердцем начала читать известную мне молитву. Ледяной ветер вместе со снежными хлопьями свирепо бросались в лицо, неподалёку в деревнях слышались лай встревоженных собак и карканье ворон, которые только угнетали обстановку. Пара ветхих ночных фонарей, непонятно с каких ещё времён, слабо освещали заснеженную не протоптанную дорожку – выход из этого жуткого места, на которое я часто оглядывалась, будто опасалась, что он исчезнет.
Закончила я молитву, перед глазами невольно мелькнула мысль о том, что весь этот сон может оказаться правдой, и Вера действительно просила у меня прощения, а Женя предупреждал, что нашему сыну грозит опасность. От этих мыслей у меня пробежали мурашки, и я поёжилась.
– Я… Я прощаю тебя, Вера. – С этими словами я облегчённо выдохнула и положила на могилку аккуратно сложенную футболку Мити.
– Женщина! – Раздался сзади чей-то старый, хриплый голос. Я дёрнулась от неожиданности и обернулась. Примерно в шести шагах от меня стоял старичок с лопатой, очень на вид неопрятный, хотя и в темноте разглядеть тяжело. – Женщина, что вы тут забыли так поздно? – Старик с неким испугом покосился на могилку, рядом с которой я стояла, – Эта ваша родственница? – Не дождавшись ответа, поинтересовался он. Будто очнувшись ото сна, я попятилась от могилы и, споткнувшись об какую-то корягу в снегу, упала чуть ли не в ноги старику.
– С вами всё в порядке? – Старик помог мне подняться.
– Да, – робко ответила я, чувствуя, что голос вот-вот сядет. Сама не знаю почему, но я почувствовала неистовый страх, когда в действительности осознала, что нахожусь так поздно на кладбище у могилы человека, который является для меня самым страшным кошмаром на земле. Я и до этого это осознавала, но будто находилась в небытие, словно мне внушили, что нужно делать, и я не думая исполняла приказания.
– Ты бы, внучка, шла домой. – Ласково заговорил старик, – Нечё тебе тут делать.
Я послушно кивнула и дрожа поплелась к вокзалу, то и дело оборачиваясь на странного старика, который с какой-то мнимой жалостью смотрел мне вслед…
Тогда я думала: что это вообще было? Неужели я действительно из-за обычного сна поехала в такую даль, в деревню, которая снилась мне ночью в самых ужасных кошмарах. Я пришла на могилу к ведьме, которая, считай, столько лет не давала вздохнуть мне спокойно. Причём, сделала я это совершенно не задумываясь, а опомнилась только на вокзале. Или я просто так люблю своего сына, что готова на всё ради него, даже заглянуть в глаза своему страху. Но тревога всё равно не покидала меня. Всю дорогу я ворочалась с боку на бок – не могла уснуть, сердце томно ныло. Хотелось поскорее вернуться домой и наконец почувствовать себя в безопасности.

Когда я приехала, муж и дети радостно встретили меня. Миша всё не верил мне, что я ни с того ни с сего решила поехать в деревню проведать могилы умерших родственников, ведь ещё недавно меня и силой туда не затащишь. Я отмалчивалась, не буду же я в самом деле говорить, что поехала туда из-за нелепого сна, просто, на всякий случай… Но беспокойное ощущение меня не покидало, мне казалось, что я сделала что-то не так. Сны мне снились не менее хорошие: Женя с Верой, секунды они ходят счастливые за ручку, а уже через миг ведьма стоит у могилы своего мужа и ухмыляется, будто рада. Затем не сводя с могилы взгляда она затягивает петлю на своей шее и с диким хохотом, похожим на вой несчастной собаки, падает без чувств на сырую землю могилки. Всё растворяется, а я просыпаюсь с криками под сонный взгляд испуганного мужа. Наблюдая за моим странным поведением, он не на шутку разволновался, и требовал посетить психолога. Чтобы сильно не беспокоить семью, я решила делать вид, что всё хорошо, несмотря на тяжёлое, ноющее чувство в груди…
Я как сейчас помню: пасмурно, снежные хлопья вперемешку с ледяным дождём неприятно бьют в лицо, как в тот вечер на кладбище. Муж на работе, а младшая дочь осталась с Митей. Я поехала выбирать подарок на день рождение сына. Долго ходила, но наконец смогла прикупить красивый, довольно дорогой костюм. Как раз и на выпускной сыну.
Приехала домой уже вечером, вся мокрая и замёрзшая. На пороге меня встретил обеспокоенный муж.
– Миша? – Удивлённо спросила я, глядя на мужа, – А ты что не на работе? – Вместо ответа тот хмуро взял пакеты из рук. Я последовала за ним на кухню, всё ещё ежась от зимнего холода и не решаясь снять пальто.
– Ты лучше скажи мне, почему дома никого нет, а Лиза лежит одна в своей кроватке и плачет? Почему так долго? Где ты пропадала? Где Митя? – Накинулся на меня он с расспросами. Я лишь удивлённо таращила глаза, не понимая, что случилось, и почему Мити нет дома. – Это хорошо, что я раньше с работы пришёл, как можно было оставить ребёнка одного?! Света, я тебя спрашиваю! – Срывался на крик муж, чуть ли не задыхаясь от возмущения.
– Но я оставила Лизу с Митей, а сама уехала за подарком… – Тихо пробормотала себе под нос я, но Миша услышал.
– Тогда где он? Он что, ушёл и вот так вот просто оставил Лизу одну, никого не предупредив?! – Я лишь замотала головой. Сердце, казалось, ушло в пятки. Я понимала, что Митя не мог уйти и оставить малышку совсем одну, что-то случилось.
– Нет, он не мог… Когда же он ушёл?
– Откуда я могу знать?! Я пришёл, его уже не было, а Лиза была совсем одна! А пришёл я уже как два часа.

Всю ночь мы не находили себе места. Миша расспрашивал соседей про Митю, но те лишь рассержено хлопали дверью перед носом за их потревоженный покой. Я несколько раз выходила на улицу, всё пытаясь найти в темноте зимней ночи знакомую фигуру или хотя бы услышать в ответ родной голос. Заплаканную, дрожащую от холода и охрипшую от долгих попыток окликнуть сына, муж всё-таки уговорил меня остаться дома, пока он прочесывает местность. В ту ночь я так и не сомкнула глаз, вскакивая от каждого шума и шороха, надеясь увидеть в проходе сына. Кошмар, приснившийся мне на днях, мелькал у меня перед глазами, а страшные мысли, которые посещали мою голову, превращались в ужасные видения. Миша пришёл без каких-либо известий, лишь раздосадованно пожимая плечами. До дня рождения сына оставалось ровно два дня.
Наутро Митя всё-таки объявился. Бледный и уставший, дрожа от холода, он прошёл в комнату, едва я прошептала его имя, как он упал к моим ногам без чувств. У меня перехватило дыхание, заливаясь слезами, я старалась привести его в чувства, пока Миша вызывал скорую. Я как сейчас помню его бледное, словно смерть лицо, посиневшие окоченелые руки, которые я всё старалась согреть. Муж силами оттащил меня от сына. Но тогда я понимала, что Митя уже не дышал…
Похоронили мы Митю уже после его дня рождения. Я не успела подарить ему его костюм, поэтому так и оставила на могилке. Что случилось тогда? Где пропадал Митя всю ночь? От чего он умер? Никто и предположить не мог. Врачи сделали экспертизу, сказали, сердце отказало. Но как, если мой сын был здоров? Что было тогда в ту ночь, почему он ушёл? И это сон, вещий ли он, или чистая случайность, и зачем нужен был этот странный ритуал, там, на кладбище? Я задаюсь этими вопросами по сей день, но никак не могу найти ответа. С тех пор я вечно живу в страхе за свою семью, мужа, уже взрослую Лизу и моих внуков. Мне кажется, что это ещё не всё, не конец, и я должна сполна расплатиться за-то, что ещё живу.
Теперь тот день, когда я встретила Женю, я считаю проклятым днём. И всё, о чём я мечтаю – это умереть поскорее и раз и навсегда унести проклятие с собой в могилу.