Я не верила ни в предсказания, ни в гадания. А весной 1975-го года со мной произошла странная история. Мне позвонила Оля, девушка друга моего мужа, Марка. Она со знакомой, Наташей, узнала о какой-то гадалке, что проживала недалеко от моего дома, и просила меня присоединиться к ним. Я стала над ними подшучивать, но потом согласилась ними пойти. Отпросилась у мамы (моей дочке было полгода). Пришли по адресу, в частном секторе большой двухэтажный дом, по заросшей цветущей сиренью улочке прогуливалось много женщин по два-три человека, это была такая конспиративная очередь.
Когда мы втроем зашли во двор, там было много цыган, взрослых и детей. Нас сразу разделили: Олю и Наташу куда-то увели, а меня завели в гараж во дворе. Там молодая цыганка бросила на капот желтых «Жигулей» яркую шаль, а на нее диковинные карты. Я тогда впервые увидела карты «Таро». Говорила она много и быстро, из всего сказанного я с трудом выяснила, что с мужем я скоро разведусь, а до конца года перенесу какую-то «легкую» операцию, что-то вроде аппендицита. Все остальное – обычный «словесный понос», на мой взгляд.
Вывели меня совсем в другую калитку. Я дождалась Олю и Наташу. Сначала шли молча, потом я со смехом поведала о «легкой операции до конца года, что-то вроде аппендицита». Оля сразу воскликнула: «Мне пообещали то же самое и теми же словами». Наташа остановилась и грустно сказала: «И мне…» И мы принялись хохотать, с тем и расстались.
Муж ушел от меня в октябре, я оформила дочь в ясли, вышла на работу на фабрику. В начале декабря меня «скорая» забрала прямо с работы – приступ аппендицита. Со мной в больницу поехала моя мама, она тоже работала на фабрике, в бухгалтерии. В приемном покое 16-ой больницы меня почему-то долго оформляли, или мне от боли показалось, что долго. Выдали халат и тапки, мама забрала вещи. И тут открывается дверь и в приемный покой заходит, согнувшись… Оля! Она тоже была с мамой. Представьте себе картину: две согнувшиеся от боли женщины начинают хохотать, стонать и хохотать. В палате наши койки стояли рядом, нас оперировали одновременно на двух соседних столах, и хирурги не могли понять, что это за больные, стонут и хохочут. Мы рассказали. Врачи тоже смеялись. Оля, помню, сказала: «А где же Наташа?» И опять хохот! Мы так до выписки и смеялись постоянно. Слух о нашем «приключении» стал достоянием многих, на нас ходили «посмотреть».
А в январе мне позвонила Оля и поведала вот что. Она встретила Наташу и рассказала ей о наших «легких операциях». На что Наташа даже не улыбнулась, а сказала: «У меня в декабре была тоже «легкая» – аборт.» Почему-то больше смешно не было.