В центре города Ижевска есть старый дом дореволюционной застройки. Состояние у него не то чтобы аховое, но не самое веселое, к тому же там коммуналки были. На рубеже 80-х — 90-х, пока бизнесмены в сфере жилья совсем не озверели, хозяев привлекательной жилплощади переселяли туда, а не на полтора метра под землю. Ты ты нам трехкомнатку, мы тебе «пенал» в коммуналке и выпивку. Вот так оказалась в той коммуналке одна крепко пьющая и одинокая бабушка. Ну оказалась и оказалась, бывает. Соседи, в коммуналку попавшие примерно тем же образом, были ей под стать, поэтому недостатка ни в компании для любимого досуга, ни в средстве для оного бабуля не испытывала.
Ровно по той же причине, когда бабушка перестала показываться из комнаты, соседи на это обратили внимание далеко не сразу. Ну сидит дома и сидит, нам больше достанется. Не сразу — это означает, что ни на первый день, ни на первую неделю и даже ни на первый месяц. Алкоголь — он располагает к философскому принятию действительности.
Потом всё же обратили внимание — скорее те, кому пенсионерка задолжала скудные коммунальные грошики, чем соседи. Постучали. Взломали дверь. Аромат стоял… ну, он к тому времени уже по всей квартире стоял. Масса тараканов, опять же — дело было сильно прежде их великого вымирания. Тело хозяйки они, однако, не тронули. А когда отвезли его в морг, медики, производившие вскрытие, были просто поражены — ткани почернели, но признаков тления не замечалось. Жира не было (ни грамма) — выгорел весь от злоупотребления спиртом. Более того, когда тело передали, хоронить одинокую пьянчужку никто не собирался. После дальнейшего изучения в медучилище выяснилось, что в кишечнике нет микрофлоры. Вообще. Короче, это был случай, когда классическое «в вашем алкоголе крови не обнаружено» оказалось не анекдотом, а, как говаривал товарищ Бендер, медицинским фактом. Бабуля заспиртовалась заживо.
Однако это было только первой половиной приключений бабки-опойки.
Время шло, у людей заводились гроши, а население коммуналки тихо-мирно заканчивало свои дни. Выморочную жилплощадь выкупили, отремонтировали, облагородили, стали сдавать. Вот только та квартира, что включала в себя комнату-упокоище злосчастной старушки, не пользовалась популярностью у жильцов. Съёмщики в ней надолго не задерживались. И людей можно понять — ладно ещё если просто вещи оказываются не там, где лежали (что можно списать на свой склероз) или падают (что можно списать на косорукость). И даже если ночью по квартире ходит кто-то посторонний, натыкаясь на мебель, скрипуче бранясь старческим голосом и пропадая, едва зажгут свет, ещё ничего. Но вот когда ты нежишься в ванне в твердой убежденности, что дома один, сквозь зажмуренные блаженно веки вдруг обнаруживаешь в дверях санузла мрачного вида незнакомую старуху, глядящую на тебя угрюмым мутным взором, а потом удаляющуюся вглубь квартиры и бесследно там исчезающую…
Нервирует немножко.
Да, освящали, кстати. Не помогло.
Особого вреда от бабушки не было. Иногда даже польза была. Вот выразишь желание помыться, а потом обнаруживаешь полную ванну с водою подходящей температуры, причём все домочадцы категорически отрицают свою причастность к такой заботе.
Но всё равно. Нынешний россиянин непривычен к таким вещам.
Я, собственно, слышал это, так сказать, предание от женщины, продавшей тогдашним съемщикам в 1998 году китайский будильник за 300 тогдашних рублей, ну или 300 тысяч тогдашних рублей, перед дефолтом ещё. Будильник обладал двумя ценными качествами — его можно было заводить через каждый час, а кричал он петухом.
Это, конечно, надо привыкнуть спать под ежечасное «кукареку», но альтернативой было ещё чаще просыпаться оттого, что тебя трясут в темноте, дёргают одеяло и бормочут над ухом тем же надтреснутым бабушкиным тенорком: «Газ зажги, горячего хочу, свари мяса, газ зажги, зажги газ…»
Оставленный включенным свет помогал только первое время.
Надолго ли помог фальшивый китайский петух, не знаю — но сначала вроде бы бабушка исправно боялась кукареканья, как и подобает беспокойным.
Сейчас, кстати, квартира, говорят, стоит закрытой.