Эту историю много лет назад рассказал мне отец. И произошла она еще в сталинские времена, сразу после войны, когда он был совсем зеленым пацаном и учился в средней школе в Киргизии… Какая-то странная судьба-индейка забросила в то же село, где жила семья моего деда по отцу, одного учителя со странной фамилией Берг. Звали его Франц и был он из обрусевших голландцев. Что он делал в Средней Азии, мне неведомо, но по некоторым второстепенным деталям, которые запомнились мне из отцовского рассказа об этом человеке, я понял, что попал он туда не по своей воле. Наверное, его «переселили» (а попросту – сослали) откуда-то из России вместе с этническими немцами еще в начале войны… Жил в том же селе другой мужичонка – злой и поганый, мелкая шишка из местных «активистов». Имя его я забыл. Помню только прозвище – «Мыло». Так его прозвали за хитрость и угодливость перед начальством. И надо сказать, Мыло всегда цеплялся к Бергу, по поводу и без повода пытаясь его унизить. Учитель же никогда не отвечал, а только отмалчивался, не теряя самообладания и чувства собственного достоинства. Отец говорил, в его взгляде было видно какое-то грустное сочувствие, словно он жалел Мыло – наверное, за то, что тот, будучи человеком недостойным и глупым, не понимал, в какой подлости и грязи живет. Видно было, что с другими Мыло просто упивался своей властью, но с Бергом это никогда не «прокатывало» – он как-то умел себя так поставить, что никогда не лебезил и не унижался, и Мыло это бесило. Но однажды Берг все-таки сорвался. Это было, когда на колхозном собрании Мыло за что-то площадной бранью обругал женщину-доярку, и она заплакала… Франц заступился за неё, и тогда Мыло стал орать уже на него: «Ты что, тоже хочешь, мать твою так-перетак? …» и все в таком духе. Дальше произошло вот что (привожу слова отца почти дословно) – «…вдруг настала какая-то звенящая, буквально оглушительная тишина; Франц очень тихо говорит: «Хочу! …» Мыло давай орать снова, но через минуту остановился, чтобы набрать воздуху. И тут Берг снова (тихонько так!) говорит: «Снимай рубашку…». Дальше мы все обалдели – Мыло (не переставая орать!) снимает рубашку и отдает ему. Потом все по-новой – Франц говорит: «Снимай кепку», и т.д. Через пару минут смотрим – а Мыло уже в одних подштанниках! …» После этого Берг вдруг скомкал его одежду и всунул ему в руки. Мыло автоматически взял, повертел в руках, словно соображая, что это такое ему дали, поднял непонимающие глаза и огляделся… На него пялилось все село! Все еще ничего не понимая, он посмотрел куда все смотрят и обомлел от ужаса! После чего, с совершенно безумными глазами, зачем-то пряча одежду руками, Мыло пулей вылетел из собрания… Секунду спустя вслед ему грянул всеобщий хохот! … С того дня Мыло будто подменили – прежней спеси уже не осталось. До конца жизни он считал, что его «сглазили» и боялся всех вокруг… А Берг на другой день пропал из села – поздним вечером за ним приехали милиционеры из района и куда-то увезли учителя на своей машине. Больше его никто не видел…