Что-то в ней дьявольское

Здравствуйте. Вот почитала истории разные и решила рассказать про свою “мороку”. Ну, точнее, это не событие, а одна подруга, в которой есть что-то… Ну, этакое, в общем.
Начну с того, что зовут её Маша. Как ни странно, назвали ей в честь девы Марии, мать её очень хотела девочку и решила в честь святой назвать. Но это неважно. У Машки семья не то чтобы без веры жить не может, но верующая достаточно. Все крещёные, в церковь ходят, мама библию читает. А Маша некрещёная. Её почему-то младенцем не крестили – не знаю, по каким причинам, – а потом один раз пытались, но что-то всё сорвалось. Но, думаю, это отдельная история.
Что касается того, что это в ней необычного. С виду обыкновенная, ни в каких сектах не замешана, культу никакому не поклоняется (уверенно это говорю, т.к. знакома с ней с детства и вообще про неё практически всё знаю). А всё же есть в ней что-то дьявольское. Вот не просто там заскоки какие-то, а именно мистическое.
Но было несколько ситуаций, которые меня просто в дрожь бросали от ей странностей. Может, это у меня паранойя на неё, я её лучше всех знаю и замечаю за ней какие-то сдвиги, но всё равно иной раз перекреститься готова.
Одна из таких странностей – это её смех. Нет, не с придурью там или показушный, а хриплый какой-то. Лично я его слышала пару раз в жизни, и всегда он был не к добру.
У нас есть общая подруга, Валя, так она мне однажды рассказывает про Машу: «Я однажды ей по телефону рассказывала про то, как наша знакомая со второго этажа выкинулась из-за мальчика и потом попала в больницу. Знакомая эта немного не в себе, она вообще постоянно пытается покончить жизнь самоубийством, но мы привыкли, сочувствуем, переживаем. А Маша лишь хмыкает, посмеивается и говорит: мол, самоубийство – это клеймо, первый раз не вышло, выйдет во второй. А совсем недавно она выкинулась с пятого этажа и снова попала в больницу в тяжёлом состоянии. Я Маше звоню, сама истерю, плачу, страшно от знакомой-то. А она мне спокойно в трубку: «Да что ты ревёшь-то! Это ненадолго». Я подумала она, что в больнице она недолго будет, выпишется скоро, обрадоваться хотела, а она добавляет: «Семёрка – её предел. Повыше не удастся забраться. В шесть часов». И как заржёт! Мне даже дурно стало, смех какой-то не её был. Хриплый и немного задыхающийся, как будто она прям за живот держится от смеха. Ну, я тогда скинула – дура, подумала».
Я тогда тоже неприятно вздрогнула – нечего смеяться. Да, человек болен, у него с психикой не в порядке, а она “юморит” и ещё ржёт. Ну, Маша вообще любительница чёрного юмора, поэтому я тогда посчитала это просто за неприличный заскок. Но страшное случилось потом, когда девочку ту выписали и она буквально на следующий же день выкинулась с седьмого этажа на глазах у матери. Насмерть. Мама её пыталась остановить, а она сиганула с балкона. Понятно, конечно, горе, Валя с Машей на похороны ходили, Валя там урыдалась вся, а Маша как всегда – спокойная такая, словно просто мимо проходила. Валя мне потом с неподдельным ужасом говорит: «Эта дура вообще стыд потеряла! Мне за неё стыдно жутко было! Представляешь, она к матери Алисы (назовём так знакомую) подходит и говорит: «А часики-то на шестёрке остановились?» И смеяться! Я её оттуда увела, наорала на неё, мол, что творит, совсем больная что ли! И ржала она опять надрываясь и хрипло. Вообще ужас».
Как потом оказалось, часы и вправду на шести остановились. Я точно не поняла – то ли это время когда Алиса с балкона выпрыгнула, то ли когда скорая приехала. Валя вообще потом не очень хотела заговаривать об этом, ей стыдно за Машку становилось. Ну, я тоже её за это осудила, говорю, не маленькая, нечего было себя как умалишённая вести, а она лишь плечами пожимает, говорит: «Я ведь правду сказала!»
Это самый яркий случай, когда её смех не к добру был, были ещё случаи, но они оканчивались только травмами. Что касается её предсказания, то я до сих пор боюсь её спрашивать, откуда она знала.
Ещё она очень восприимчива к церкви. Вот как так, когда у неё и мама, и папа религиозные достаточно, а она чуть ли не шипит, лишь бы её туда не таскали. Сейчас её туда прекратили водить, но один случай я помню хорошо.
Тогда наши мамы и их компания собрались на святой источник, а нас решили взять для компании. Точнее я согласилась, а Маша поехала со мной ради компании. Место там живописное, поля, рудник – красота, в общем. Мы, как не особо верующие, пошли осматривать все чудеса природы, точнее поле и опушку леса, а взрослые тогда остались на источнике. Мы походили там, полюбовались, травой покидались и пошли обратно. А там был на одной из горок колокол, одинокий стоит, вокруг него иконки, цветы. В первый раз мы мимо него проходили, там просто бабушки одни молились, а когда пришли туда, там уже и батюшка стоял. Маша так поморщилась, сплюнула даже, выругалась и подальше села. Ну, я тоже рядом села, сидим, разговариваем, а на холмик этот уже и наши родители поднимаются. Мама Машкина к ней подошла, платочек у неё с шеи сняла, на себя повязала и тоже пошла молиться. У Маши тогда такие глаза стали, как будто она сейчас их всех убить готова! Я не знаю, то ли это моё воображение, то ли действительно паранойя, но мне действительно стало страшно. Она сидела, смотрела на молящихся не отрываясь. Я её пару раз позвала – не отреагировала. Я тогда плюнула, ну не любит она всего этого, что ж поделать. А она смотрела, смотрела, минут пятнадцать, наверное. После, когда батюшка кончил молитву, Маша с места сорвалась, у матери платок буквально вырвала из рук и пошла к машине. Я ещё сидела в ужасе, смотреть на неё не могла. Вроде бы у всех по-разному, но почему-то такая реакция жути навевала. Бабки зашептались, мол, нету у воспитания у молодёжи. Я подошла к тёте Свете (назовём так Машкину маму), она, как всегда, подивилась Машиному поведению, и мы решили пойти за ней, мало ли чего. Идём уже в горку, по тропинке, вдруг слышим – бабки заохали, а люди закричали. Я обернулась ещё, смотрю, а батюшка с горки катится, будто его столкнули. Ну, все в панику, побежали к нему, вроде цел остался. Все сослались на то, что он в рясе запутался или что-то ещё. Я сейчас не помню почему, но в тот момент я просто была уверена, что Машка это сделала. Я, как ненормальная, побежала к машине, так жутко стало и страшно, я даже боялась увидеть ее, словно не подруга моя. Я прибежала к машине, а Маша там уже довольная сидит, шоколадку жуёт, шутит даже – мол, чего так спешила, боялась, что шоколадки не оставлю? Я тогда ещё расслабилась, подумала, бредни это, мало чего бывает. Хотя внутри всё равно как-то кололо, волнение какое-то.
А когда мы уже обратно ехали, я у неё спросила, куда она платок дела, на что Маша мне спокойно ответила: «Так я сожгла его».
Лично мне до сих пор от этих историй мурашки по коже ходят, странно всё это как-то, демонически, что ли. С Машей я до сих пор общаюсь, в институте часто видимся, вроде бы совершенно обычная, как всегда весёлая. Есть ещё несколько история, но вышеизложенные наиболее запомнившиеся и странные, как мне кажется.