Дед покойный

В детстве я часто проводил лето у бабушки, живущей в Крестцах (это поселок под Новгородом). Поселок не шибко большой, в центре автовокзал, станция, магазины, администрация, а чем ближе к краю, тем участки больше, места глуше. У бабки был дом на самой окраине – с одной стороны соседи, с двух сторон подступал глухой лес, с одного края отделенный тупиковым проездом, с другой стороны только забор с калиткой. Входа на участок было два – центральный с дороги, там, где стоял ее дом, и в конце участка калитка в лес, рядом с дедовым.
Задолго до моего рождения дед с бабушкой рассорились, поделили участок на две части, дед построил себе дом на две комнаты – кухня и спальня, обзавелся колодцем и бабку к себе не пускал, так что даже за водой мы ходили с ней до ближайшего журавля.
В общем, когда мне стукнуло года четыре, дед скоропостижно скончался – ударился головой о печку и умер от черепно-мозговой. Обнаружил тело мой младший брат, который в тот момент гостил у бабки, в его обязанность входило относить деду почту. Утром он понес ему газету, но дед не открыл, брат пробрался к низенькому окошку и заглянул в него.
В общем, хоронили деда без меня. По поселку ходили слухи, что он не сам ударился, а его толкнул его старший сын, который гостил в тот день у него. Они вечером выпили малость, когда они выпивали, дело всегда заканчивалось ссорой – дед был крайне сложным человеком. А что касаемо разговоров о власти (а как без этого?) под беленькую, так тут он забывал обо всем и мог устроить даже драку. Не знаю, чью власть он отстаивал, но крайне эмоционально, а с дядей Славой взгляды у них не сходились. Так что черт его знает, может, и он его толкнул.
В общем, остался после смерти деда домик пустовать, бабка не собиралась туда заходить, якобы дед сказал, чтоб она даже после его смерти не смела там появляться – сживет.
Но тут от администрации бабке предложили перестроить ее старый дом, поставить хороший кирпичный, на две семьи. И ей хорошо, и соседи появятся.
Бабка не дура, согласилась. На время сноса и застройки решила перебраться в пустующий домик. Я как раз приехал в гости и помогал ей разбирать дедово барахло, наводить порядок и перетаскивать самый необходимый бабушкин нехитрый скарб. Благо всю мебель и крупногабарит строители сами перетащили в новенький, только что построенный сарай, построенный опять же на территории бабушки, половина его была за забором для будущих соседей, которым отгородили участок на месте бывшего пустыря у дороги.
Бабушка с причитаниями бегала с постельным бельем, приговаривая, что со мной веселее будет в дедовом домике, а если что, то мы к соседке у железной дороги пойдем жить. К ее подруге я не хотел, добрая бабулька, но все-таки чужой человек. А маленький домик деда пах лаком, мне там нравилось.
С переездом мы провозились до темноты, так что спать легли не по-деревенски поздно – в районе полуночи. Только задремали, как в дверь постучались. Бабушка выглянула в окошко. Кто мог припереться в такое время? Но никого не было, открыла она дверь, скинув здоровенный крючок, но и на крыльце никого не стояло. Калитка в лес была закрыта, а на дорожке к центральному входу тоже никого не было. А ночи в Новгородской области летом белые. Вроде только сумерки сгущаться начали, как уже светает, так что все прекрасно видно. Бабушка покричала что-то из разряда: “Какого черта балуетесь и спать не даете?!”, подумав, что, возможно, шалят подростки, приехавшие на лето из города. Развернулась она и пошла досыпать. Только легла, как опять стук. Тут мне стало страшновато, бабушка перекрестилась и пошла к двери.
– Кто там? – а в ответ снова стук.
Бабка открыла, опять никого.
Заперла дверь не только на крючок, но и на тяжеленный засов, причитая, вернулась в комнату. Стала говорить, что дед, мол, злится, что она практически сразу после его смерти перебралась в дом, а ведь он говорил, чтоб она к нему не подходила. Стала молитву читать. В дверь снова застучали, но отвечать мы не торопились. Бабка стала ругаться, говорить, чтоб шел рогатый своих чертей гонять, а к ней не совался. В ответ в дверь еще сильнее затарабанили. Я сунулся к окну в комнате, никого не было, только еловые лапы в стекло бились. Забрался с головой под одеяло. Бабушка тем временем плотно запирала окно в кухне, чтоб никто не залез.
Дверь тем временем уже ходуном ходила, по ней били с ноги тяжелым сапогом, такие дед носил. Кирзовый солдатский, еще со времен войны, наверно, оставшийся.
Крючок неистово дергался и все время норовил выскочить из скобы. Хорошо, что засов был крепким. Бабушка вернулась в спальню, и, обнявшись, мы забились в угол кровати так, что нас из окна не было видно, а нам видно, что творится за окном. Мы просидели до самых петухов, потом уснули.
Меня бабушка отправила в город, сама переехала жить к подруге, а домик деда так и остался пустовать. Даже под сарай использовать не стали.