Косички

Историю эту поведала одна хорошая приятельница, зная моё увлечение всем необычным, странным и страшным. Привожу её рассказ от первого лица.
– История моя совершенно реальная, доселе никому не рассказанная из опасения получить постоянную прописку на 8 км Сибирского тракта (прим. автора: на 8 км Сибирского тракта города Екатеринбурга находится известная психиатрическая больница). Я, конечно, особа впечатлительная, эмоциональная, с богатым воображением, но при этом действительность отражаю адекватно и склонности к сопливым истерикам не имею. Произошло это со мной в середине 1990-х годов. Я только закончила вуз, у меня уже была маленькая дочка – «последствия» студенческой любви, но мужа не было. Жить с родителями я из ложной гордости и жажды самостоятельности отказалась. Я устроилась на работу, дочку пристроила в мини-сад, сняла обычную квартиру в обычном доме – меня устраивала цена и география.
Квартира – «двушка»: комната нам с дочкой, вторая – закрытая на ключ с хозяйскими вещами. До нас в ней жили старенькие родители хозяина, друг за другом умерли в прошлом году.
С первой же ночи, что мы там ночевали, я стала слышать странные звуки: шуршание, скрипы, стуки и прочее. Вроде бы обычное дело в панельном доме, где отличная слышимость. Вот этим-то я себя и успокаивала, но звуки раздавались рядом, не где-то за стеной или в подъезде, а именно – совсем рядом. Отличить это можно. Но это ладно. Звуки в данной ситуации просто добавляли жути.
Вторая странность, проявившаяся в новой квартире буквально с первых же дней, доводила меня до безумия, до паранойи. Я думала, что схожу с ума. Дело в том, что каждое утро в шкафу дочкины садичные гольфики-носочки и мои носки оказывались перепутанными, перемешанными. С вечера я разложу их по парам: белый к белому, розовый к розовому, жёлтый к жёлтому, ну, и так далее. Наутро я открывала шкаф и видела, что все пары перепутаны: один белый носочек лежит с розовым, другой с жёлтым – и так всё. Утром мне разбираться с ними некогда, выдерну нужные. Вечером опять разложу все по парам. Просыпаемся, собираемся в садик-на работу – опять та же история с носками.
Другие предметы гардероба такой странности не были подвержены. Лежали так, как были положены. Я вообще не понимала, что это: шизофрения? Склероз? Что?! Рассказать кому-то – без вариантов. Носки у меня в шкафу живут какой-то своей жизнью?!
Кстати, как-то приехали хозяева квартиры за какими-то родительскими вещами, открыли вторую комнату и были крайне удивлены, там как будто кто-то шарился, что-то искал. У меня было железное алиби – ключ от этой комнаты был только у них.
Но носки – не самое страшное, что с нами происходило.
Волосы у меня всегда, на ту пору тоже, были длинные, и я растила косу дочке. И… каждое утро мы просыпались, у обеих в волосах было по тонкой-тонкой заплетённой косичке. Она была из очень тонких прядей, буквально в несколько волосков, вся такая перепутанная, кривенькая, как будто плёл кто-то очень неумелый и криворукий. И это совершенно не то, что волосы перепутались во сне (у меня всю жизнь длинные волосы, знаю, когда они просто путаются).
Вот эти косички доводили меня до истерики. Если со странными звуками-шумами можно смириться, привыкнуть, в конце концов не обращать внимания. С носками – тоже худо-бедно можно существовать – я уже перестала заморачиваться по этому поводу, превращая всё в игру: интересно, как на этот раз?! Но косички… Без прямого физического воздействия их ведь не сделаешь в наших головах. То есть КТО-ТО или ЧТО-ТО необъяснимое, непонятное каждую ночь трогает мою голову и голову моей маленькой дочки, плетёт эти косички. Но я НИЧЕГО никогда не чувствовала, хотя сплю очень чутко. Я стала спать с включенным светом, волосы на ночь не распускать, а тоже заплетать косу. Ничего не помогало, всё равно утром была такая тонкая, запутанная косичка, прямо в большой косе. Её, кстати, было очень сложно распутать.
Как-то утром я чуток проспала и не успела распутать у дочки это «ночное творение», а тут, как на грех, у них ещё группу на карантин закрыли, пришлось мне её с собой на работу тащить. Посадила малышку за пустой стол, дала карандаши, бумагу, чтобы рисовала, не мешала работать. Коллеги по очереди подходили, охали-ахали, сюси-пуси разводили – ну трёхлетняя кроха, ручки-ножки кукольные, платьице розовое, кудряшки светлые. Подошла пожилая сотрудница, угостила дочку конфеткой. Внимательно смотрела на неё, потом говорит мне:
– Ты знаешь, что у неё в волосах домовой косичку заплёл?
– Это домовой? – спросила я и тихонько, шёпотом рассказала, что с нами происходит.
Коллега всё выслушала, поведала, что это, конечно же, шалит домовой, про косички она только знает, что раньше в деревнях домовой плёл косички не людям, а лошадям в гриве, в хвосте. И те лошади, у которых были эти косички, отличались здоровьем и силой. Что значат косички домового у человека – она не знает.
Не очень-то меня успокоило это знание. Я активно искала новую квартиру, чтобы как можно быстрее переехать из этой. Критической точки процесс достиг в одно утро, когда я опять обнаружила в наших головах эти косички, а, надо сказать, что в качестве эксперимента я на ночь и себе, и дочке убрала волосы под тугие косынки. Я заревела. Ревела я громко. До сих пор помню тот Плач Ярославны. Я ревела и говорила о том, что и так боюсь (напомню, это были 1990-е). Боюсь идти по тёмному двору поздно вечером с маленьким ребёнком. Боюсь заходить в мрачный подъезд. Боюсь соседа-наркомана. Ну и так далее… Было тогда чего бояться. Да ещё и дома приходится ТАК бояться.
В общем, на следующую ночь я спала спокойно: звуков не было, наутро носки все лежали парами, косичек в волосах не было. Так спокойно было несколько ночей.
Я наконец-то нашла другую квартиру. Накануне переезда в последнюю ночь тоже было тихо. Но встала я утром с… косичкой в голове (у дочки в этот раз не было). И она была такой жутко перепутанной, что мне пришлось идти в парикмахерскую, девочки-мастера мне её выстригали и удивлялись, как так можно было навертеть.
На новую квартиру нам помогали переезжать мои друзья. А дочка вдруг спрашивает:
– А дяденька с нами поедет?
Вопрос меня поверг в шок:
– Какой дяденька?
– Здесь который живёт, – отвечает она.
Друзья решили, что это дочка про какого-то моего кавалера спрашивает (молодая, свободная, хоть и с ребёнком!). Но на ту пору там никакого «дяденьки» в помине не было. Переубеждать я никого не стала. В общем, мы оттуда смылись по-быстрому… Я меняла ещё несколько раз квартиры – ни в одной не сталкивалась с подобным. Сейчас живу в собственной. У меня муж, две дочки. У меня и обеих дочерей длинные волосы – подобных тем «косичкам домового» больше никогда не было. Я постаралась забыть ту историю как страшный сон. Спрашивала у уже взрослой старшей дочери, помнит ли она период жизни в той квартире, нет, почти не помнит, очень смутно, отрывочно. Рассказывать никому, кроме тебя и той пожилой коллеги, не рассказывала – палатой № 6 тут попахивает, но это было.