Крестик…

Сейчас, я Вам расскажу историю, которая произошла с моим прадедом и по вине которого в каждой семье нашего рода случается трагедия.
Клянусь Вам всем святым, что у меня есть в этой жизни,— воспоминанием о своей маме, которой уже нет в живых, но которая была для меня самой любимой и хорошей.
Прадед мой воевал и как солдат убивал. Но, видимо, не всех можно безнаказанно обижать. Есть люди, такие как Вы, которые могут спасти доброго человека и уничтожить его врага за пролитую им кровь.
В общем, когда мой прадед пришел с фронта, то он рассказал своей жене, то есть моей прабабке, о том, что с ним случилось. Потом эту историю стали передавать из поколения в поколение, и, наконец, она дошла и до меня. Для удобства в рассказе я буду говорить “дед Андрей”.
Итак, был бой, полк деда Андрея стоял под деревней Чернушкой. Бой был удачным, и наши заняли деревню, взяв в плен неубитых врагов.
Время тогда было сложное, брат воевал против брата, сват против свата. Стали допрашивать одного пленного парни. Моему деду Андрею был приказ выбить из него сведения любыми способами.
Приказ есть приказ. Стал его дед пытать. Пленный умолял деда его убить. Но дед мой издевался над ним до последнего, фактически замучил его. А перед тем как его пытать, он взял у пленного крест и положил его в карман. Маленький медный крестик, раньше такие были у всех простых людей.
Что интересно, как потом сказал дед Андрей, когда он велел пленному снять и отдать ему свой крест, пленный заволновался и стал просить деда не забирать у него этот крест, сказав, что это мать ему надела и умолила никогда его не снимать и что он в этом матери своей поклялся.
Когда дед все же забрал у него этот крест, тот сник и тихо сказал: – Теперь я пропал…
В общем, никаких сведений он деду так и не выдал. Видимо, ничего этот парень не знал, а был такой же вояка, как и наш дед Андрей. Последние слова умирающего были:
– Не сдержал, мама, я слово, вот и помираю… Парень тот остался лежать во дворе, а назавтра опять его не похоронили.
На третий день в их село пришла старуха, вся в черном и такая, что жутко было на нее смотреть. В чем жутко, дед так и не сумел объяснить. Жутко — и все!
Так вот эта женщина подошла именно к деду Андрею и говорит:
– Ты два дня назад замучил моего сына. Я пришла его схоронить.
Когда ее спросили, откуда она пришла, она назвала населенный пункт такой дальности, что за три дня пути добраться ни пешему, ни конному было невозможно, непонятно было и то, откуда ей стало известно, что ее сын замучен. Я, говорит, видела все сама по воде.
Больше всего дед Андрей удивлялся тому, что ее не убили, все сделали, как она просила, то есть отдали ей тело сына.
Все эти вопросы возникли у деда тогда, когда женщина, положив тело своего сына на подводу, уехала. Подвода эта тоже неизвестно откуда у нее взялась. Этот вопрос почему-то никого не волновал — видно, оморочила она всех.
Разговор с ней он вспомнил много месяцев спустя. А в тот момент он видел только ее цепкий взгляд из-под черной шали и слышал вопрос:
– Зачем ты отнял у моего сына заговоренный крест? Пока он на нем был, ни ты и ни одна гадина его бы не убила! Запомни мои слова раз и навсегда: отныне в каждом вашем поколении будет потеряно то, что ты силой отнял у моего сына. Жить вы все будете только до того возраста, сколько ты дал прожить моему сыну, а ведь ему было только двадцать весен!
Когда она это говорила деду, он все слышал, все понимал, но не мог шевельнуть ни рукой, ни ногой.
Со стороны могло показаться, что стоит мужик и беседует с бабой. Но если бы только кто-нибудь глянул ей в глаза…
Дед говорил, что, пока он с ней разговаривал, у нее трижды поменялся цвет глаз.
Полностью он вспомнил все, лишь когда вернулся с войны. Вернувшись, он увидел, что его дочь покалечена. Она наткнулась на вилы и этим лишила себя глаза.
С той поры каждый раз перед очередной бедой дед видел, как перед рассветом по его комнате проходила тень. Он понимал, что это мать того парня, которого он замучил и сгубил, отняв у него заговоренный от смерти крестик.
В нашем роду во всех семьях одни инвалиды и в каждой семье обязательно умирает один человек, не дожив до двадцати лет.
Я очень боюсь за свою жизнь, ведь мне скоро исполнится девятнадцать лет. Я боюсь ложиться спать, вдруг я проснусь перед рассветом и увижу тень женщины, которая когда-то прокляла наш род.