Ситуация, что я опишу, произошла с моим другом в 1995 году, расскажу от его имени, от первого лица.
Какой месяц был – точно не вспомню, но уже снега практически не было даже в лесу, ночью холодновато, днем тепло – значит, примерно апрель.
Срочную службу я проходил в в/ч 3641, Софринская бригада, БрОН, кто как называет, а кто не знает – она в пригороде Москвы. Направление на Мытищи.
Приехал из отпуска обратно в часть. Как-то не подгадал, да и не заморачивался с тем, во сколько буду в Москве, и приехал поздно вечером.
Настроения быть в части побыстрее не было – первая причина всем ясна, вторая была серьезнее, так как я реально и внаглую подзабил на точность границ отпуска, если не ошибаюсь, то на неделю с чем-то. Несмотря на то, что за все 1,5 года в увалах я не нуждался, это был жесткий косяк, за который я мог погнить пару недель в нарядах по роте, померзнуть на 4 КПП (не отапливалось) или посерьезнее – это бегать, как сайгак, по лесу в бронежилете и сфере с перерывами на прием пищи.
Позднее возвращение в часть в чем-то меня и устраивало – можно просочиться на койку, пока никто из офицеров не увидел, и плюсом было то, что был выходной день. В те годы не было причин покупать билет в метро – турникеты я перепрыгивал. Менты, видимо, понимали, что самоходчик в камуфляже и с раскладной сумкой “Мальборо” так делать не рискнет, и не обращали внимания.
Сел в электричку очень удачно, самая последняя до Сергиева Посада. Вагон пустой, за исключением худощавого мужчины средних лет, одетого не по последней моде, но прилично. Поезд несся очень шустро, вероятно, машинисты торопились закончить последний рейс.
Сообщение по громкой связи меня слегка напрягло, так как железнодорожники сразу дали названия станций, где остановятся, проигнорили они много станций, не более 5 осталось примерно.
Меня интересовало лишь две станции – “Софрино” и “Ашукино”. С “Софрино” до фига идти до 3 КПП и все через темень, кругом болото и озерца размером с футбольное поле… Километров 6, а потом от КПП четко 3 км (сколько раз бегал это расстояние) до 4 КПП через третий бат и стрельбище. А от 4 КПП до здания, где дислоцировалась на 3 этаже рота РДиКС, 100 метров.
Короче, это был бы полный атас, но пришлось бы идти, и, думаю, вряд ли я при всей своей подготовке и без пары сантиметров 2-х метрах роста дожил бы до рассвета, но это я сейчас так полагаю, а тогда было по фиг. Но мне повезло, и промежуточный пункт остановки был “Ашукино”, это меня радовало, и, подхватив сумку, я плюхнулся рядом с худощавым попутчиком, предложив потрындеть на любые темы, дабы скоротать нудное перемещение в пустом вагоне.
Украинец, водитель скорой, снимает в Посаде комнату, едет со смены, утром опять с ранья, жену не видел год, семье шлет на Украину деньги. У меня тоже родня в Харькове, и, естественно, я начал интересоваться как по работе, так и что там на Украине.
Помню, открылись и хлопнули практически сразу двери на Лосиноостровской, и опять скорость быстро взлетела. В какой-то момент болтовни я вдруг что-то услышал и понял, что мы опять остановились, двери открыты, и фраза была пугающей: “Ашукино, осторожно, двери закр…” Не дослушав фразу, я подхватил легкую “Мальборо”, быстро произнес украинцу “сорридосвидания” и влетел в тамбур, мысленно прикидывая, сколько мне придется топать по шпалам от следующей станции, и понял, что приду только утром. Но двери еще были открыты, из них дунуло удачей, свежим запахом леса и шпалами.
Даже не знаю почему, но я выкинул наружу сумку. А потом прыгнул сам.
Тут, наверное, надо описать станцию “Ашукино”: местных я, конечно, не удивлю, но тех, кто не был там, это немного просветит. Итак, рельсы “туда” и рельсы “оттуда”, по бокам высокие платформы – с рельсов залезть никто и не пытается, так как и спрыгнуть высоко. Я прыгал на ту сторону, где нет будки, хотя она была всегда закрыта, сколько помню. Платформа метров 100 длиной, с каждой стороны ступеньки на нее, а за ней, пробиваясь сквозь ограждение, росли плотнющие кусты, годами подстригаемые, они не позволили бы через них продраться даже лесному зверю, а далее обрыв, скат, как назовете, гладкий. Но, прыгнув, переломаешь кости – факт.
Так почему же я прыгал, если платформа в уровень? Все просто, предупреждение было, секунды текли, и двери реально должны были закрыться в любой момент. Итак, я прыгнул, в полете я услышал остатки фразы о следующей станции, шипение и… правая нога, по ощущениям, вся пятка и каблук ботинка были зажаты дверью, и я в позе ласточки, полусогнутой правой и четко вытянутой левой, замер.
Вы просто не представляете, как быстро заработал мозг (как весь мир замер, и секунда превратилась, по моим меркам, в пять нормальных минут), как он оценил позу, расстояние до поручней, качество обуви и место сжатия дверьми, как будто я осматривал себя со стороны. И, естественно, последствия, они меня напрягли и очень.
За доли секунды надо было как-то напрячься и дернуться – вот как прыгнуть, если ты еще не присел? То же и со мной, угол моих ног составлял почти 80 градусов, более того, я был одет не в “берцы” – простейшие КМБ-шные ботинки, подбитые медными гвоздями, у которых можно оторвать подошву при желании (у меня отлетела в жуткий ливень, когда шли всю ночь), не в “натовские” изящные ботиночки с гладкими каблучками, в которых щеголяли офицеры, понтуясь армейской новинкой, по которым соскользнут резинки двери, а обут я был в прочные новые омоновские ботинки 45 размера, хорошо прошнурованные, высокие, больше полтрети ноги до колена обхватывают, и с каблуком, и подошвой-монолитом, которая расширяется к земле.
Короче, хрен сдернешь и очень вряд ли вырвешь.
Гул моторов дал мне понять, что меня не заметили и старт будет очень быстрый, как вдруг меня хватает под руку парень справа и девушка слева, выдергивают с такой неожиданной для них силой, что я жестко упал на колено в асфальт, не в силах выпрямиться, и зашипел от боли.
Электричка с воем быстро разогналась, и ее шум быстро исчез.
Они стояли надо мной так же, как и выдергивали: девушка – справа, парень – слева.
– Ты в порядке? – спрашивают они почти одновременно.
– Да, – только и успел ответить я и выпрямился из своей коленопреклонной позы – не хотелось стрематься перед девушкой, что от боли в колене встать не могу, да и спасибо надо сказать.
Я же ярко представил себе, как бы меня жевало, сдирая мясо с костей о перрон, и как бы меня размалывало о шпалы, если только бы не сломалась и не оторвалась бы нога… Ну жуть, короче.
И тут – тишина.
Все освещено.
Как они появились, я не заметил обострившемся от опасности мозгом, и как исчезли – тоже.
Быстро глянул вправо-влево – никого, ограда неприступна, дыр в ней нет и дураков прыгать за нее – тоже, думаю. И я замер, навострив слух.
…Вот глухая тишина: ни ветерка, ни стрекота букашек и летучих мышей – ни звука…
Реально мистика, и я, предположив, что выпрямился не мгновенно (что бред, и я оправдывал ситуацию) с ответом на их вопрос, рванул к спуску с платформы и далее по тропинке: единственной, ведущей к поселку и к части, и затем опять замер и слушал тишину.
Ни звука, такое, если и бывает, то очень редко.
Пока шел до первого КПП, в моей голове не укладывалось то, что два разнополых человека около 20 лет стоят на платформе не рядом, и один справа, а второй слева от меня. Ну, можно допустить, что они вышли также с этой электрички, как и я, и, проходя вдоль поезда, увидали мою “ласточку” и подбежали помочь, но молча, слаженно, с двух сторон, и потом исчезли, даже, как все нормальные люди, не выслушав “спасибо” и не прогулявшись вместе со мной в то единственное направление, что было со станции… Это странно.
Мой загул заметили все, начальство никак не отреагировало. До конца службы считанная пара недель. Что я мог рассказать парням в роте – решил промолчать, хоть и чесался язык, но почему-то было стремно. Несмотря на всю странность ситуации, очень хотелось поблагодарить за жизнь.
Через пару дней я рассказал этот случай только Мишке Романову с Красногорска, но так, что он не ощутил жуть моего положения и ситуации в целом, не охватил и забыл, скорее всего, в тот же день. Но, главное, мне очень повезло, ведь если в критической ситуации тебя выдернули – неважно кто – значит, ты еще кому-то и зачем-то нужен.
Кто они?
…И даже их лиц я не разглядел, только силуэты, одежду, как будто они заслоняли друг друга от падающего от фонарей света.