Прошлым летом, в августе, я приехал на время двухнедельного отпуска в деревню (запад Башкортостана). Красиво у нас там: много зелени, деревьев, есть небольшая речка, а за речкой высокий холм, окаймлённый берёзовыми посадками. За холмом, если с километр пройти, стоит небольшой лесок. Говорят, раньше он доходил прям до речки, но после революции началось масштабное строительство “советского хозяйства”, и от него остался довольно скромный по мерке башкирских лесов участок. На большей его части теперь чисто поле.
Ну, отпуск как отпуск. Всё вроде нормально, спокойно – работаю, помогаю родственникам по хозяйству. А вечерами… Ну, что уж в деревне сейчас делать? Ни кино, ни кафе пока тут нет. В клуб на нашу “одноколоночную” дискотеку уже как-то не хотелось – практически все мои деревенские друзья и подружки выросли и разъехались. Так что мы с двумя двоюродными братьями вечерами выползали на скамейку и травили анекдоты, байки, да семечки пощёлкивали.
И вот однажды с нами так же сидели у подружки, и приятели одного из братьев (они тут в деревне вместе учились). Две миниатюрные двойняшки-хохотушки (Марина с Ариной) и два паренька лет по 17-18 (Вовка и Эрик, я их про себя называл “толстый и тонкий” – говорят, друзья “не разлей вода”) ). Хорошие ребята.
Вовка предложил сходить на гору в посадку, посидеть, картошки пожарить. Ну, что ещё делать. Пошли? Пошли. Ночь длинная, тёплая, звёзд на небе полно – самый настоящий август, в общем. Красиво. Спокойно.
Спустились к речке, перебежали через узенький мостик, прошли по огородам (у нас одна часть огородов прям за домами, а продолжение на другом берегу реки), нарыли с десяток картофелин, лука надёргали и поднялись на гору. Всё это под весёлый смех и шутки. ) )
Добрались до посадки. Но тут Эрик предложил: “Айда, может, в лес лучше? А то чё-то тут сквозит сильно”. Вершина холма действительно постоянно обдувалась лёгким ветерком. Днём в жару тут было здорово, а вот ночью довольно прохладно и немного ветрено. Так что разводить костёр не стали и пошли дальше – в лес.
Я, конечно, внутренне был против. Места знакомые, но – лес всё-таки, кто знает, что там может водиться? Да и от самой деревни довольно далеко. Но, во-первых, этих салаг одних в тёмный лес отпускать не хотелось, мало ли. А во-вторых, мне, видно, уже тогда понравилась Марина (ну, если честно, давно уж замечал, что она и сама иногда глазками в мою сторону постреливала). В общем, пошли в лес.
Шли недолго, минут двадцать. Вышли к опушке. И тут что-то прям неспокойно на душе стало…
Вокруг как-то холодно (холоднее даже чем на ветру в посадке было). И как-то непонятно темно вокруг. Я ещё подумал, что может лес закрывает. Но мы ж ещё в лес-то и не вошли – на окраине только стоим.
Все молчат, переглядываются. Видно внутрь идти никто уже и не хочет.
У меня самого-то по коже мурашки бегают. Но, думаю, надо себя пересилить. “Костёр разожжём – потеплей станет, – говорю. – Нужно хвороста собрать”.
Ну, все молча зашевелились вроде. Начали собирать ветки сухие. При этом в лес никто не заходит – тихо приседают, подбирают хворостинки одну за другой, то и дело переглядываясь и озираясь по сторонам.
Вдруг смотрю – не хватает, что ль, кого? Раз, два, три, четыре… Карима нет – одного из братьев. Вот лопух, думаю, в лес, наверное, полез. Прислушался… нет, тихо вроде.
Посмотрел по сторонам – нет. Оборачиваюсь. Уф!
Прям сзади меня, оказывается, тихо сидит ветки подбирает спиной повернувшись, а на куртке на спине рожа какая-то страшная рожа нарисована – я аж назад шагнул от неожиданности.
– Тьфу! – говорю. – Напугал.
– Да, чё-т тут как-то страхово, – отвечает. – Домой, мож, айда?
– Да ладно, – говорю, – щас посидим маленько и пойдём. – А у самого живот крутит прям от страха, не могу.
Собрались, картошки сразу накидали под ветки, разожгли костёр. Сидим вокруг – трое на обрезке бревна, девчонки на большом пеньке рядом пристроились, я и Эрик на корточках прям рядом с костром напротив них. Греемся, начали немного разговаривать. Олег, мой второй брат, про мотоцикл начал что-то говорить. Девчата над Эриком подшучивали.
И вдруг из леса треск какой-то послышался.
Все разом примолкли.
Казалось, что где-то далеко в глубине или даже на обратной стороне леса кто-то ветки ломает.
Треск вроде прекратился. Снова начали разговаривать. Но чувствовалось, что все уже хотят уйти – нафиг эту картошку.
Тут из лесу послышалось, как будто в землю ударили чем-то огромным, будто кто-то топнул здоровенной ногой оземь.
И снова послышался треск. Всё так же вдалеке. Мы переглядываемся, глаза у всех бегают.
Встаю, начинаю медленно раскидывать и затаптывать костёр (разгореться сильно он не успел ещё).
Вдруг снова что-то сильно и гулко бухнуло в лесу. И треск, который опять послышался где-то внутри леса, не прекращаясь, начал быстро усиливаться.
Внутри у меня уже всё колотит. На лбу испарина. Сердце бьётся так сильно, что аж звон в ушах стоит!
А трескотня носится по лесу – то справа её слышно, то прямо – вдали от нас.
Костёр, зараза, не тушится! Вдруг мне послышалось, будто в лесу кто-то гикнул, но не человек, а что-то навроде маленькой свиньи, поросёнка. Но такой страшноватый звук был, с пригагакиванием: “И-и-и-ги-ги…”
Мы нафиг плюнули, стали от леса быстро отходить (по ходу от страха на полусогнутых ногах).
Но тут опять этот глухой удар послышался, и трескотня с визгом вдруг понеслись в нашу сторону.
Вовка с Ариной ломанулись прямо по дороге.
Марина мне в руку вцепилась, не отпускает и тоже порывается бежать. “Куда! – кидаю им вслед. – В посадку прячьтесь! ”
Пролезли быстро сквозь кусты в посадку. Лежим метрах в 40-50 от леса, смотрим на поле перед собой.
Тогда казалось, что в нашу сторону из лесу бежит не один десяток здоровенных лосей или кабанов, сметая перед собой весь бурелом и сухостой.
Я ещё подумал – какие кабаны? Лес такой маленький стал, что его при желании можно вдоль и поперёк исходить – ни одного крупного животного там нет точно.
Но от этого стало ещё больше не по себе. Кто же тогда бежит? Да привизгивает ещё?…
Все молча лежим в кустах, чуть дышим. Марину к себе прижал и как могу про себя “Отче наш” да “Богородицу” читаю. Сбиваюсь от страха, снова начинаю.
Треск уже на самом краю леса. И вдруг оттуда выскакивают друг за другом чёрные – чернее ночи – фигуры.
Визжат, всё с тем же пригагакиванием. Как будто убегают. И так быстро по полю несутся, будто кто их впереди тянет прям. Шелест от пшеницы был сильный. Много их было – не меньше двух десятков. С человечий рост. Хвосты – не знаю, не видел. Просто тёмные фигуры. Они от нас метрах в ста пробежали.
Мы после этого, наверное, целый час лежали, не двигаясь вообще.
Потом я заметил, что стало тепло. Как обычно должно быть в это время года.
Страшно до жути было домой идти. Я всё боялся, что кого-то из ребят не досчитаемся. Из посадки когда вышли, не могли Олега с Ариной найти. Но всё хорошо оказалось – мы просто с разных сторон посадки вышли, оказывается, и боялись друг дружку погромче позвать. Ладно они сами додумались перейти на другую сторону.
Домой шли довольно долго. Но без приключений.
Вот. Ночью я не спал. Остальные тоже не спали. Но на улицу было страхово выходить.
У Эрика бабушка сказала, что это Лесовик выгонял из нашего леса чертей. И вроде как правильно мы сделали, что спрятались, а то бы черти могли с собой унести, если б по дороге бежали.
Было страшно. Неизвестность пугает. Но заметил, что когда начал молиться, страху поубавилось. Девочки тоже говорят, молились.
После того случая у меня много седых волос появилось.