Мой семнадцатый день рождения

«Я вспоминаю. Как эти цветы, мы все умрём. Ощущать жизнь в каждом вздохе, в каждой чашке чая, в каждой жизни, которую мы отнимаем. Это и есть путь воина».
Слова Кацумото. Фильм «Последний самурай».

В самые лучшие мгновения своей жизни помни о смерти, она может придти внезапно, и нужно быть готовым её встретить. При встрече со смертью не бойтесь смотреть ей в глаза, и даже самый безумный поступок может спасти вам жизнь.
Искренне Ваш, Сергей.

Я возвращался из сада, и уже недалеко оставалось до остановки, когда увидел этого парня на дороге. Парень, мой ровесник или немного младше, шёл, дёргая головой в такт музыке. На голове у него были здоровенные наушники, на глазах тёмные очки, при часах, в руках мобильник, а из заднего кармана джинсовых штанов торчала пятисотка.

Таких людей я называю «булка с маслом»: грех не съесть, сам привлекает к себе гопников и прочий криминальный элемент. У меня от удивления даже дар речи на мгновение пропал, всё, что я мог делать – щёлкать челюстями, а в голове вертелось:

— Как? Как можно ходить по безлюдному месту так беспечно? Не то, что ограбят, а самого мальчика похитят, а он и не заметит!

Я пристроился идти за ним по пятам, дыша в затылок. Удивительно, но он ничего не заметил, хотя я ему буквально наступал на пятки. Парень прошёл мимо остановки и направился к кладбищу. Я понял, что он идёт на конечную остановку садового автобуса одиннадцатого маршрута, и шёл следом. Парень шёл через посадки, и в посадках я резким движением сорвал с него наушники. Мальчишка испуганно оглянулся и вскрикнул:

— Кто ты?

Нет, не был он моим ровесником, года на два младше.

— Гоп-стоп, — ответил я, — мы подошли из-за угла.

Я с улыбкой протянул ему наушники и сказал:

— Мама тебе не говорила, как надо ходить в безлюдных местах? Я за тобой уже километр где-то иду, наступаю тебе на пятки и дышу в затылок, а ты ни черта и не видишь.

— Между прочим, — продолжил я, — в садах, где ты шёл, бегает здоровенный ротвейлер, размером с пони и злой как крокодил, а два месяца назад, — я махнул рукой в сторону садов, – в собственном саду задушили женщину бельевой верёвкой. Когда идёшь по таким местам, смотри, — я показал пальцами на свои глаза, — и слушай. И зачем ты прёшься на кладбище? Задумал там помереть?

— Я иду на остановку, – ответил мальчишка.

— Откуда идёшь? Ну, иди и про меня не забывай, а то нарвёшься на настоящих гопников.

Я развернулся и пошёл домой. Пешком. Стало очень душно, затем подул сильный ветер, и с северо-запада показалась тёмно-синяя туча. Она медленно закрывала солнце, и через мгновение небеса разразились грозовым ливнем.

Я шёл под дождём и не собирался от него прятаться. Домой я пришёл, нет, приплыл, часа через два. Дождь не кончался, хотя стал послабее.

Полюбовавшись перед зеркалом, как течёт вода по ушам, я полез в ванную, прямо в одежде и кроссовках. Ещё сильнее промочить её было нельзя, так пусть заодно и постирается. Искупавшись и постиравшись, я подошёл к окну, дождь кончился. Из моей головы не шёл тот пацан, как можно ходить, ничего не замечая вокруг? Ладно, не моё дело. Не моё дело, но интересно.

Я уже проделывал такой фокус с однокурсницей из колледжа. Также шёл позади неё и зашёл вместе с ней в подъезд, поднялся по лестнице и прошёл в квартиру и только там сказал:

— Ку-ку. Вот так вас и грабят.

Не буду говорить, что я услышал от неё в свой адрес, но отчасти она права, не имел я права её пугать, но и она стала после этого намного осторожнее. Урок пошел ей на пользу.

У меня через день день рождения, и я решил подумать об этом. Кого пригласить? Друзей не так уж и много. И что, целый день праздновать? Да я с ума сойду.

Следующий день прошёл в приготовлениях и суете, и от этой суеты я утомился так, как не уставал от пятнадцатикилометровых переходов. Вечером ко мне подошёл брат и сказал:

— Сделай доброе дело, хоть завтра дома посиди. Хорошо?

Я ему кивнул, идти я и правда, в ближайшую неделю никуда не планировал. Ночью мне приснился кошмар. Я падал, катился по склону в какой-то обрыв, всё тело болело. Даже во сне я испытывал страх и… ярость, слепую ярость, подобно которой во мне никогда не было.

Я проснулся утром, в окно уже светило августовское солнце.

— Это просто кошмар, — сказал я себе, — тебе приснился кошмар.

Семнадцатый день рождения. Всю первую половину дня я принимал поздравления и подарки. Особенно отличился Ваня, тот самый, что пугал бабушку на лестнице, и притащил мальков цихлазомы лабиатум — крупной аквариумной рыбы. От родителей я получил две тысячи рублей, неплохие деньги по ценам 2007 года. Потом сели за праздничный стол, и я оттуда не вылезал, пока не почувствовал, что сейчас лопну. И к двум часам дня мне уже всё это надоело, захотелось сбежать.

Я вышел на улицу и уехал в отдалённый, но оживлённый район города. Долго гулял по нему, проматывая подаренные деньги, а ближе к вечеру решил возвращаться домой. Как всегда, пешком. И решил идти не по оживлённой улице, а по железнодорожной насыпи, так путь сокращается примерно на полчаса.

Я шёл вдоль путей, осматривая окрестности. Старые, уже почти развалившиеся двухэтажные дома, а в другой стороне — новые пятнадцатиэтажные здания. Очень контрастный вид. По обе стороны от меня была шёлковая трава, которая упиралась в железнодорожный гравий, а местами переходила в непролазный бурьян.

Я заметил их, двух парней, они шли на значительном расстоянии от меня, и они шли по мою душу. Откуда я узнал? Нечего им было тут делать, рядом с рельсами. За деревьями была грунтовая дорога, почему они по ней не шли? Ведь идти по камням труднее, чем по земле. Я шёл на возвышенности, потому что отсюда была видна левобережная часть города. Зрение у меня хорошее, и я видел, что один из парней не отрываясь смотрит на меня, левый берег его не интересовал, а вокруг ни души.

Я решил их стряхнуть с хвоста и прибавил шаг, они не отставали. Это плохо, это плохая примета. Резко повернув на север, я пошёл к карьеру. В этом карьере раньше добывали щебень, но его закрыли лет семь назад. Они шли за мной. Я начал продираться через кусты и снова вернулся на железнодорожную насыпь.

Всё. Вроде оторвался от них. Но через пару минут они снова появились за моей спиной и уже гораздо ближе. «Они же местные, они знают местность не хуже, а может, даже лучше меня». Я побежал, но убежать мне удалось недалеко, запутавшись ногами в какой-то проволоке, я, не успев сгруппироваться, шлёпнулся на землю.

Земная твердь немилосердно приняла мою тушку, из меня всё дыхание вышибло. Отбегался. «Поздравляю тебя, Серёга,» подумал я, «теперь и ты «булка с маслом».

Парни подошли вплотную, и я решил с ними поговорить. Дело в том, что с гопниками, соблюдающими воровской закон, очень часто можно договориться и, заплатив дань, мирно разойтись.

— Закурить есть? – обратился ко мне парень покрупнее.
— Не курю, братан. – Ответил я.
— Тогда мобилу дай позвонить.
— Может, договоримся, а? – Я смотрел на парня.
— Да что с тобой разговаривать? – Выскочил тот, который поменьше. – Отдавай всё и сразу.

Я посмотрел на них: даже тот, что меньше, был крупнее меня, они явно старше, им лет по восемнадцать или девятнадцать. Я же в семнадцать выглядел как пятнадцатилетний, вот и решили они мне карманы почистить. Рукопашный боец из меня не очень, ни в какие секции никогда не ходил, поэтому я вытащил телефон и бросил его длинному, длинный поймал его на лету.

— Теперь деньги давай.

Я смотрел на них. В спортивных костюмах с бейсболками на бритых головах, что заставило ребят пойти кривой дорогой в жизни? Я вытащил деньги и швырнул им, длинный их не поймал, и купюры разлетелись по шпалам.

— Подними! – Завизжал мелкий.

Я почувствовал, как во мне закипает праведный гнев.

— Вы можете забрать мои деньги, — сказал я им, — мои ценности, мою жизнь, но вы не заберёте мою честь.

Мелкий поднял деньги и протянул длинному, тот упаковал их в карман, а затем подскочил ко мне и попытался ударить в лицо. Я успел подставить руку и отбить удар, но следующим ударом в живот они сбили меня с ног, и парни начали меня метелить. Как ни странно, боли я не чувствовал, чувствовал только удары и видел круги перед глазами. Создавалось впечатление, что они бьют не живого человека, а деревянного Буратино.
Попинав меня немного, один сказал:

— Его отпускать нельзя, он нас видел.

Беспредельщики они и преступники как по российскому закону, так и по воровскому.

Один поднял мою голову за волосы:

— В ментовку пойдёшь заявлять?

— Нет, – ответил я.

— Брешешь, сука!– И опять град ударов.

У меня в голове появились мысли, строчки:

«Удар за ударом не видят глаза
Вонючая яма, гнилая вода.
Горячее Солнце, горячая кровь»

Боли не было, я резко повернулся на бок и со всей силы ударил того, который поменьше, в пах. Удар получился страшным, мелкий рухнул как подкошенный и засучил ногами.

Длинный на секунду повернулся в сторону мелкого, и этой секунды мне хватило, чтобы встать на ноги, а когда он ко мне повернулся, то получил удар в лицо, а затем в печень.

Гопник опешил от такого напора, он почти не защищался, и я его молотил, пока он не упал.

— Ну как, нравится получать сдачи?

Придурок поднялся, в его руке блеснул нож:

— Брось нож, – сказал я ему. – Разберёмся без ножей, а то я волк в душе, чего доброго, горло тебе зубами перегрызу, и будешь ты превращаться в полнолуние черте во что.

— Завалю тебя как кабана! – Пообещал он мне.

Что ж, подумал я: «У тебя, Серёга, сегодня целых два праздника. День рождения и день смерти». Он атаковал меня ножом, я успел увернуться. «Только не подставляй руки», думал я, «а то вены перережет, тогда точно конец.

Очередной взмах ножом. Я же не знал, что делать с вооружённым противником, поэтому просто уворачивался. Каким-то чудом я умудрился захватить его руку с ножом и теперь пытался вырвать из неё нож.

Он начал переть меня к тому месту, где железнодорожная насыпь обрывается вниз крутым склоном, склоном, поросшим кустарником и заваленным камнями и брёвнами. Я знал, что меня надолго не хватит, он сильнее, я его не удержу. Мы оказались на самом краю обрыва.

— Хочешь убить меня? Я заберу тебя с собой, шакал поганый! – Я, сделав шаг назад, дёрнул его на себя, и мы оба сорвались вниз.

Пролетев несколько метров, мы шлёпнулись и покатились вниз по крутому склону, я изо всех сил пытался остаться на спине и скользить, но всё-таки полетел кувырком.

Сперва, очутившись на тверди земной в горизонтальном положении, я удивился, что не поколол глаза об ветки. Попробовал встать на четвереньки, было больно дышать, левый бок горел огнём, я хромал на правую ногу, кровь застилала глаза. Посмотрев вверх, понял, что метров пять пролетел и метров около пятнадцати катился. Чёрт. В траве, словно недорезанный поросёнок, орал долговязый парень. Подойдя к нему, я заметил, что у него открытый перелом бедра чуть выше колена. Кровь вытекала ручьём.

— Что, допрыгался, шакал? – Я подошёл и со всей силы врезал ему в глаз. – Думаешь, твой дружок, шестёрка, тебе поможет? Он сбежал. Я, когда прыгал, видел, как он уматывал, поджав хвост. Он бросил тебя.

Я обыскал его карманы и вытащил свой телефон и деньги, а затем медленно пошёл в направлении улицы. Мне было трудно дышать, я задыхался. И тут произошло неожиданное.

— Не бросай меня, я умру здесь!

Я развернулся и подошёл к нему:

— Что, страшно умирать, шакал? А как ты меня убить хотел?

— Не бросай, пожалуйста.

Дешёвая мелодрама какая-то.

— Не брошу. Я волк в душе, а не шакал, как ты, — сказал я, вытаскивая ремень, а из кармана нож.

— Почему ты его не применил? – удивился бандит.

— Потому что я не моральный урод, как ты! – Я принялся затягивать ремнём его бедро выше ранения, а ножом проделывать в этом самом ремне дырки.
Парень застонал.

— Что, больно? – Поинтересовался я, — Это хорошо, это значит позвоночник цел, раз чувствуешь. Это чтобы ты кровью не истёк.

Мобильник работал, и я вызвал скорую и милицию. У меня обнаружили сотрясение мозга, переломы двух рёбер с левой стороны и ушиб левой ноги. У гопника — открытый перелом бедра, сильную кровопотерю, закрытый перелом руки и отбитые почки.

Оба преступника были задержаны и осуждены по статьям «Разбойное нападение» и «Причинение вреда здоровью средней тяжести». Мои действия были квалифицированы как необходимая оборона.

Самая короткая дорога домой оказалась самой длинной.

Автор: Сергей