Молчунья

Спешу продолжить цикл рассказов, услышанных от коллег Тётушки-Центнера.
Итак, сегодня с нами Алиса, 26 лет, офис-менеджер все в той же благословенной фирме. Секретарь, завхоз и специалист по работе с клиентами в одном лице. Энергичная, шустрая, веселая брюнетка с лукавыми глазками. Производит впечатление вполне здравомыслящей барышни, которой совершенно ни к чему придумывать какие-либо небылицы.
Мне тогда десять лет было. Имелись (и, собственно, до сих пор имеются) у нас дальние родственники – мои двоюродные тетя и дядя, живущие в деревне. До событий, о которых пойдет речь, знала я о них больше в теории: слышала от родителей да видела пару раз на каких-то семейных сборищах.
И вот однажды эти самые дядя с тетей пригласили нас к себе в гости. Не знаю, как родители, но лично я, помнится, была от этого предложения в неописуемом восторге. Ребятёнком я росла городским, бабушек-дедушек в деревне не имела, а о сельской жизни знала разве что из книжек. Короче говоря, поездка эта в то время была для меня равносильна полету на Луну!
Ну да ладнышко, вернусь к сути. Тетя Люда и дядя Женя оказались веселыми и милыми, место, где находилась их деревня, очень живописным…
Ой, я ж самое главное забыла! У наших родственников была единственная и любимая доча по имени Ксения (для родных и близких – Ксюта). Шестилетняя девчушка с шикарной белокурой косой. Перед поездкой, видимо, чтобы избежать возможных неловких ситуаций, родители предупредили меня: Ксюта, мол, совсем не разговаривает. Я, естественно, начала расспрашивать, что да почему, и выяснила, что девчушка ничем не болеет, а замолчала примерно год назад после какого-то случая, о котором мои мама и папа, по их словам, ничего толком не знали. Сказали лишь, что сейчас тетя с дядей возят ее по разным врачам, которые обязательно рано или поздно ей помогут.
Впрочем, эта, так сказать, «неразговорчивость» Ксюты не помешала нам с ней быстро найти общий язык. Мы весело играли в мячик, бадминтон и догонялки, бегали на речку и в лес за земляникой. И даже спали в одной комнате: Ксюта на своей кроватке, я – на раскладушке, в противоположном углу, ближе к двери.
Однажды ночью я проснулась от того, что кто-то несколько раз слегка толкнул меня в спину. Повернувшись, я увидела, что передо мной стоит Ксюта в своей белой ночной сорочке и внимательно смотрит на меня.
– Что случилось? – лениво спросила я. – Чего не спишь-то?
Сестренка, разумеется, ничего не ответила, только отступила на несколько шагов и остановилась у входа в комнату.
– Да что происходит? – я нехотя села на своей раскладушке. – Ксют, ну ты даешь… Тоже мне, нашла время играть!
Ксюта же тем временем приоткрыла дверь детской и, призывно махнув рукой, мол, идем со мной, скрылась за ней. Что ж, ничего не поделаешь, надо идти смотреть, что там придумала эта затейница. К тому же все равно ведь уже проснулась…
Я поднялась и вслед за сестрой вышла из комнаты. В следующую секунду я оказалась в узком коридорчике, в конце которого находилась дверь, ведущая на улицу, а точнее – прямо на огород. Жизнь в маленькой деревне была, видимо, спокойная, со всеми соседями дядя и тетя жили дружно, поэтому дверь эта частенько оказывалась незапертой даже ночью.
Так, очевидно, было и в тот раз. Более того – когда я вышла в коридор, обнаружила, что дверь в сад настежь распахнута, а в ее проеме виднеется хрупкая фигурка Ксюты. Та снова помахала мне рукой и выпорхнула из дома. «Вот ведь вредная малявка! – раздраженно подумала я тогда. – Повела меня комаров кормить!».
Но делать было нечего. Поскольку я была старше, то ощущала за Ксюту некую ответственность, которая не позволила мне пойти спать и допустить, чтобы девочка шаталась ночью по огороду в одиночестве. Босыми ногами прошлепала я по коридору и очутилась в том же самом дверном проеме, в котором еще совсем недавно маячила Ксюта. Сама же сестренка стояла теперь под вишневым деревом, буквально в нескольких шагах от дома, и все так же призывно таращилась на меня, будто бы говоря: «Ну же, пойдем со мной!».
И тут… На меня вдруг ни с того ни с сего нахлынул сильнейший страх. Таких ощущений я с тех пор – тьфу-тьфу-тьфу! – ни разу больше не испытывала. Даже не знаю, с чем это сравнить… Возможно, с чувствами человека, на которого на полной скорости несется поезд. Резко развернувшись, я кинулась обратно в дом, забежала в детскую и… не поверила собственным глазам: Ксюта, которую я меньше минуты назад видела в саду, спокойно спала в своей постельке!
Я подскочила к выключателю, комната наполнилась светом. Что было дальше, если честно, помню очень плохо: у меня, похоже, началась настоящая истерика. Припоминаю, что пыталась что-то объяснить взрослым, но они, думаю, так ничегошеньки и не поняли. К счастью, на следующий день был намечен наш с родителями отъезд, больше ночевать в этом доме мне не пришлось.
Не знаю, связано это с тем ночным случаем или нет, но с тех пор мы с семьей дяди Жени и тети Люды близких отношений не поддерживали, разве что поздравляли друг друга по праздникам, да и то по телефону. Однажды мама рассказала, что усилия врачей и всяческих целителей не прошли даром, Ксюта в итоге снова начала разговаривать.
– А от чего же все-таки она замолчала? – спросила я тогда.
– Ой, да там такая история… – замялась мама. – Однажды утром тетя Люда пришла будить Ксюту в садик, но дочку в детской не обнаружила. Испугавшись, они с дядей Женей принялись искать свою малышку и где-то через полчаса нашли на огороде, в каких-то кустах. Продрогшую, испуганную, сжавшуюся в комок. С тех пор-то вот она и не разговаривала…
– Так-так… Ну а потом, когда заговорила… Рассказала что-нибудь?
– Ксюта-то? Да нет вроде бы. Говорит, не помнит ничего…