Мрачная история Алисы

Рассказывает отец.

После всего случившегося меня часто мучает вопрос: о чем думает существо, когда убивает ребёнка? Что происходит у него в голове? Как утверждают психиатры-криминалисты, мотивы таких поступков кроются в тёмной бездне подсознательных комплексов, вытесненных мрачных фантазий и детских психотравм. Хорошо изучено, что чувствует существо, когда убивает – оно чувствует удовлетворение. Монстр упивается абсолютной властью над жертвой, её страхом, получает физическое, а порой и эротическое удовольствие, наблюдая, как жертва отчаянно сражается за жизнь. Существо не мстит миру и не злится на мир, существо просто получает удовольствие. Ощущение отнятой жизни приводит к удовлетворению, и на какое-то время монстр снова берёт под контроль мерзость своих инстинктов. Психиатры пишут, что желание маньяка убивать столь же велико, как тяга наркомана к дозе, поэтому удовольствие, приносимое удовлетворением этого желания, вполне объяснимо. Необъяснимым для меня остаётся загадка мыслей монстра, а ведь доподлинно известно, что они у него есть. Что он думает, когда испытывает экстаз от того, что навсегда лишает ребёнка возможности испытывать радость, лишает возможности мыслить, поступать, жить. Навсегда. Теперь этого не изменить. Есть ли в сознании существа хоть малейший проблеск вины или сожаления? Ведь наркоманы стыдятся своей зависимости и раскаиваются в поступках, совершенных ради дозы. А как же оправдывает себя существо? Не в тот момент, когда сидит на скамье подсудимых, а в тот момент, когда перед ним борется за жизнь маленький человек?

В тот год наш город потрясло несколько громких исчезновений. Первые два случая в прессе не освещались, а листовки с объявлениями о пропаже ребёнка можно было встретить лишь на фонарных столбах да досках с объявлениями. После третьего случая поползли слухи о серийном убийце, объявившем охоту на детей. Через городские телеканалы милиция распространила информацию о том, что все жертвы были светловолосыми девочками, до девяти лет, однако более их ничего не связывало. Они жили в разных районах, друг друга не знали и не имели общих друзей, пропали в разное время и при различных обстоятельствах. Первая девочка исчезла летом, родители отправили её в расположенный за углом дома магазин, из которого она так и не вернулась. Вторая пропала спустя полгода, зимой, она сама отпросилась погулять в соседнем дворе, где её и видели в последний раз, разговаривающей с каким-то мужчиной, далее следы терялись. Третий случай вызвал массовый резонанс. Юная спортсменка возвращалась с тренировки по карате, в свои девять лет она уже была обладательницей зелёного пояса и нескольких медалей. По пути она оторвалась от компании своих друзей каратистов и быстро пошла вперед по обочине дороги, поскольку торопилась домой. Как вспоминают ребята, она отошла от них не больше чем на двести метров, когда к ней подъехала зеленая машина марки Жигули, некто подозвал девочку, не выходя их автомобиля, а когда она подошла, резко втянул внутрь. Транспорт моментально сорвался с места и с большой скоростью устремился в сторону городского центра. Мальчишки подняли шум, некоторые из них даже пытались бегом догнать машину, другие немедленно сообщили тренеру о случившемся. Тут-то всё и началось. Листовки, статьи в местных газетах, новостные сюжеты по региональным каналам, в город даже приехали следователи из областного центра. Среди родителей царила паника, всех детей, вплоть до старшеклассников, несмотря на их бурные протесты, провожали до школы и встречали из неё. Маленькие дети перестали появляться во дворах, родители со страхом и тревогой оставляли их в детских садах, некоторые брали отпуска. Город окутала давящая атмосфера напряженного ожидания. По вечерам собирались волонтёрские группы и прочёсывали город, однако с каждым днём надежда найти девочек живыми угасала, а количество волонтёров со временем уменьшалось. Недели переходили в месяцы, а действия милиции результатов не приносили. Это было тяжёлое время, но каждый про себя думал, что с ним такого не произойдёт.

***

Рассказывает мать.

Алиса была особенным ребёнком. Да, я прекрасно понимаю, что подобным образом своего ребёнка охарактеризует любая мать, однако Алиса действительно выделялась среди сверстников, и это мне не всегда нравилось. С самого рождения у неё наблюдались задержки в развитии, однако, когда нормальные сроки формирования проходили, она быстро осваивала необходимые навыки за невероятно короткие сроки. Это было странно и смущало врачей, ребёнку даже чуть было не поставили диагноз аутизм в лёгкой форме. Так, до пяти месяцев Алиса вообще не держала голову, что и вызвало первую волну беспокойства. Но, как только заговорили об отклонениях в развитии, она за неделю освоила этот навык. Теперь нужно было учиться сидеть, а малышка, казалось, вообще не заинтересована в этом, она не предпринимала никаких попыток, не крутилась, не отталкивалась ручками. После года вновь зашла речь о задержке, и, словно бы услышав, Алиса моментально уселась. Ходить и говорить она начала в два с половиной года, так же резко и практически одновременно. Педиатр говорил, что в редких случаях бывает такое скачкообразное развитие и что у ребёнка могут быть проблемы с социализацией или даже с психикой. Но тут он скорее ошибся. Алиса с детства росла исключительно доброй и отзывчивой девочкой, была очень альтруистичной, всегда старалась помочь. Другое дело, что она была ярко выраженным интровертом, ещё до школы научилась читать и большинство своего времени проводила с книгами, которые мы ей с радостью покупали.

Первая по-настоящему взволновавшая меня странность проявилась в возрасте пяти лет. Тогда Алиса рассказала мне, что у неё есть друг Дрёма, с которым она общается ночью, а иногда и днём, но при свете его не видно. Конечно, к тому времени я уже знала, что дети иногда придумывают себе воображаемых друзей, и всё же проконсультировалась у детского психолога. При обследовании психолог расспросил дочку о её воображаемом друге, мне описание показалось очень странным.

– А Дрёма – это мальчик или девочка? – спросил доктор.

– Я не знаю, – ответила Алиса.

– Как же ты этого не знаешь? – удивился психолог. – Ты разве не можешь отличить мальчика от девочки?

– Могу, – сказала дочка неуверенно, – но он не мальчик и не девочка.

– А где живёт Дрёма?

– Он живёт на небе.

– Он ангел? – врач насторожился.

– Нет, у него нет крыльев.

– Как же он выглядит? Можешь нарисовать? – доктор указал на альбом с карандашами.

– Я не хочу сейчас рисовать, – Алиса скрестила руки на груди. – Дрёма похож на Капитошку из мультика, он круглый и улыбается.

Услышав сравнение с Капитошкой, психолог, похоже, успокоился.

– А о чём вы с ним разговариваете? – спросил он после недолгой паузы.

– Он спрашивает, нравится ли мне в садике с другими детьми. Иногда он рассказывает мне о том, что я у него спрашиваю.

– А что ты у него спрашиваешь?

– Много чего. Почему динозавры были злыми? Из чего сделаны люди? Что находится выше неба? – дочка задумчиво посмотрела в окно.

На этом психолог прекратил расспросы и заявил, что нам с мужем просто нужно больше общаться с ребёнком и что Дрёма – это выдуманный персонаж, который компенсирует информационную блокаду с нашей стороны. Такой воображаемый друг всё знает и может удовлетворить детское любопытство вместо родителей, которые, по всей видимости, постоянно заняты, и им некогда отвечать на вопросы юной исследовательницы. На мои возражения, заключающиеся в отрицании информационной блокады, он не отреагировал, настаивая на своём, сеанс был окончен. Не сказать, чтобы Алиса часто упоминала этого Дрёму, просто иногда она говорила, что он приходил и общался с ней ночью. При этом я с тревогой замечала, что в те дни, когда дочь упоминала Дрёму, она выглядела уставшей и невыспавшейся, будто бы действительно полночи не спала. Хотя, возможно, то были лишь мои домыслы, с уверенностью сказать не могу.

Нужно отметить, что я человек с критическим взглядом на реальность и стараюсь всегда рационально объяснять события, со мной происходящие, однако, с появлением дочери, у меня это получалось не всегда. Обладая сильной интуицией, она порой словно бы предчувствовала события, точно угадывала эмоциональное состояние людей и легко находила контакт с ними. Бабушка Алисы утверждала, что в присутствии внучки её давление само собой приходит в норму без всяких таблеток, хотя это-то как раз вполне логично. Но был один случай, который мне объяснить непросто.

Однажды мы пошли за грибами, Алисе к тому времени было уже восемь лет. Лес располагался сразу за деревней, в которой жила наша бабушка. Ещё в детстве я слышала, что в этом лесу заблудилось и пропало много людей, и он читался среди местных нехорошим местом. Однако все в него всё равно ходили. Особой опаски не было, четыре взрослых человека – я, муж, бабушка и дядя Алисы, ну и, конечно, она тоже была с нами. День был солнечный, долго мы в лесу задерживаться не планировали. Алиса была в восторге, она весело бегала от меня к мужу, от мужа к бабушке, резвилась, исследовала муравейник, собирала шишки, нашла даже парочку ценных белых грибов. И вот в какой-то момент дочка отбежала от меня к отцу и затерялась в листве. Через пару минут муж крикнул мне, спрашивая, где Алиса. Я ответила, что она побежала к нему. Мы быстро подбежали друг к другу и начали её искать, дочери нигде не было. Десять минут спустя мы уже все во всё горло кричали и звали Алису. У меня нарастала паника. Через сорок минут поисков мы с моей мамой были на грани обморока, как вдруг внезапно Алиса вскочила из-за кустов и с рёвом бросилась мне на шею. В ответ на наши возбуждённые расспросы дочка рассказала следующее.

– В общем, бежала я к папе, долго бежала, но всё никак не могла его увидеть. Потом остановилась и стала слушать, шаги слышались дальше, и я решила, что папа просто отошел, и снова побежала в ту же сторону. Затем у меня возникло такое чувство, какое бывает на карусели или когда хоровод водишь. В груди заныло, и хотелось продолжать идти, как по кругу. Я пошла, шла ещё сколько-то, но потом шаги пропали, и мне стало страшно. И тогда я увидела лес… не знаю как сказать, как будто сверху или сквозь, деревья как прозрачные стали. Я увидела всех сразу, и маму, и папу, и бабушку, и дядю – как на ладони. Ещё видела там – Алиса указала в сторону – дальше озеро большое и домик на берегу, чудной какой-то с разноцветными окнами. И этот странный круг в лесу, большой-большой, но когда его видишь, его легко перешагнуть. Я перешагнула и к вам побежала!

Изначально я сочла, что дочка придумала эту историю, но вечером, когда Алису уже уложили спать, бабушка подтвердила, что в десяти километрах от деревни и правда есть озеро с рыбацким домиком, и рыбаки действительно выкрасили ставни разными цветами, зачем – непонятно, но она бывала там и видела это своими глазами.

Рисовала Алиса на среднем уровне, не сказать, чтобы плохо, но и не отлично. Обычные детские рисунки, домики с дымом из трубы, различные животные, в том числе динозавры, которыми дочка очень интересовалась. Была у неё красочная энциклопедия, посвящённая юрскому периоду. Однажды, делая уборку, я наткнулась на один рисунок, который поразил меня своим качеством и детализацией. Он был выполнен акварелью на обыкновенном альбомном листе и изображал ночное небо, усыпанное большим количеством звёзд. Звезды были нарисованы в виде ярких белых точек, нанесенных вторым слоем после высыхания тёмного фона. Композицией рисунок напоминал «Звёздную ночь», только звёзд было гораздо больше, а посреди неба располагался жёлтый, не до конца раскрашенный треугольник, закруглённый угол которого был направлен в левый нижний угол рисунка. Я подошла к дочери и спросила, она ли это нарисовала. Алиса утвердительно кивнула.

– Это очень красивая картина! – похвалила я её. – Ты у меня просто умница! Только скажи, а что это за треугольник такой?

– Это машина, – ответила Алиса, поколебавшись.

– Машина? Где же ты видела треугольную машину? Может быть, это самолёт с крыльями?

– Нет, – дочка улыбнулась моей недогадливости. – Это машина, на которой ездит Дрёма.

У меня всё оборвалось внутри. К тому моменту уже два года Алиса не вспоминала своего воображаемого друга, и я надеялась, что она вышла из того возраста, когда детям свойственны подобные фантазии. Меня всегда одолевал безотчетный щемящий страх, когда я слышала об этой её выдумке. Необъяснимый холод возникал у меня в душе всякий раз, как Алиса отзывается о Дрёме как о реальном существе. Психолог предупреждал, что если дочка с возрастом не научится различать воображаемое и реальное, это может быть началом шизофрении. Пришлось сквозь волнение улыбнуться и поддержать беседу.

– Машина Дрёмы? Твоего старого придуманного друга? Как интересно! – плохо сдерживая тревогу, проговорила я.

– Он не придуманный, – резко возразила Алиса. – Просто мы с ним давно не разговаривали. А недавно он сказал мне, что скоро прилетит на своей машине ко мне в гости. А ещё сказал, что если я захочу, то он покатает меня на ней и покажет, что находится выше неба.

– И… как скоро он прилетит? – голос у меня дрожал.

– Не знаю, – ответила дочка, – сказал, что скоро.

Этот разговор состоялся за неделю до рокового дня 28 марта 1997 года.

***

Рассказывает отец.

В тот день что-то странное чувствовали все. Нехорошее навязчивое предчувствие упорным червячком вползало в сердце с самого утра. Алиса собралась в школу, аккуратно сложив в портфель тетради и учебники, следом она сунула свою энциклопедию про динозавров. Уложила в пакет новенькие сменные туфельки молочно-белого цвета. Училась она с первой смены, занятия оканчивались обычно к часу дня. До школы её провожал я, после уроков встречала работавшая недалеко от школы мама, используя для этого обеденный перерыв. Однако тогда, в пятницу 28 марта 1997 года всё сложилось по-другому.

Около 12 дня жена позвонила мне на работу – мобильные телефоны тогда ещё не вошли в распространение – сбивчиво она сообщила мне, что им только что объявили об очень важном выезде, и до конца рабочего дня она пробудет в другой части города, в связи с чем просила меня забрать Алису из школы. Особой проблемы в этом не было, директор мой – человек понимающий, и к часу я вполне успевал доехать до школы на автомобиле. Однако именно в этот день одну из центральных магистралей города закрыли из-за прорыва коммуникаций. В результате образовалась огромная пробка, стоя в которой, я не мог ни позвонить в школу и попросить, чтобы Алиса дождалась меня, ни как-либо ускорить свой приезд. К школе я подъехал только к двум часам, буквально взлетев в класс, я обнаружил, что он закрыт. В учительской выяснилось, что Алиса ушла домой вместе со своей одноклассницей, которая жила в нашем же доме и за которой пришла мама. От сердца немного отлегло. Я быстро подъехал к дому, попутно осматривая местность, вдруг дочка ждёт нас на улице. У Алисы были запасные ключи, и она вполне могла самостоятельно открыть дверь квартиры, однако дома её не оказалось. Рассудив, что она просто осталась у подруги, я поспешил к нашим соседям, но там меня ждало пугающее известие. Оказывается, Алиса действительно была у них дома после школы, однако не более получаса назад решила пойти домой. Соседке и в голову не пришло провожать её до квартиры, по словам женщины, она проследила в окно, что Алиса идёт в направлении своего подъезда, и на этом сочла свой долг выполненным. На моё сообщение о том, что Алисы нет дома, она отреагировала скупо, сославшись на занятость. Минут пятнадцать я бродил по двору и окрестностям и спрашивал прохожих, не видели ли они мою дочь. Ещё раз зашёл домой – никого, затем позвонил жене и сообщил о случившемся. Она немедленно прервала свой важный выезд и на такси поспешила домой, я тем временем обратился в милицию.

***

Рассказывает следователь.

28 марта 1997 около 15:00 в дежурную часть поступило обращение о пропаже маленькой девочки. Учитывая общий контекст и ситуацию в городе, вся милиция в округе была поднята по тревоге. Были организованны рейды в районе предполагаемого похищения и прилегающих окрестностях, изначально рассматривалось несколько версий. Однако, когда были опрошены все лица, у которых девочка могла быть в гостях, розыск на местности ничего не дал, а она сама не объявилась к наступлению темного времени суток, осталась только версия похищения. В городе снова объявили план-перехват, особенно тщательно проверялись все модели Жигулей зеленого цвета.

Первое сообщение пришло с другого конца города, в том районе располагалась обширная лесополоса. На дороге была обнаружена брошенная автомашина Ваз 2107 зелёного цвета, внутри никого не было, двери не заперты, мотор заглушен. В автомобиле не обнаружено следов борьбы, документов или иных вещей, позволяющих определить личность владельца. По номерному знаку удалось установить хозяина машины, им оказался 38 летний житель нашего города, не женат, детей нет, работает вахтовым методом в сфере нефтедобычи. В район лесополосы немедленно отправились группы оперативников с собаками, в поисках участвовали добровольческие формирования граждан города. Примерно в 20:00 группой кинологов в семи километрах от автомобиля обнаружены вещи, предположительно, принадлежавшие пропавшему ребёнку – школьный рюкзак с логотипом фильма «Парк юрского периода» и детские туфли тёмно-синего цвета в матерчатом пакете для сменной обуви. На место были немедленно вызваны родители, которые опознали вещи как принадлежащие их пропавшей дочери Алисе. При проверке содержимого рюкзака родителями отмечено отсутствие энциклопедии «Динозавры». В 21:45 получено сообщение, что в двух километрах от места первой находки обнаружен средних лет мужчина, находящийся в неадекватном состоянии. Найденные при нём документы позволили установить, что это 38 летний хозяин найденной ранее машины. Мужчина был найден сидящим под деревом, поджатые к груди колени он обхватил руками, на приближение группы с собакой никак не отреагировал. Когда его вывели из леса, я немедленно попытался произвести первый допрос. Стандартные вопросы о своей личности мужчина игнорировал, взгляд его был затуманен, тело била мелкая дрожь. Пришлось спрашивать напрямую.

– Где девочка? – резко спросил я и тряхнул его за плечи. Он оживился, глаза забегали. Я повторил вопрос. – Где ребенок? Отвечай!

– Огонь… – проговорил он, запинаясь и стуча зубами, – огонь там, – он указал в сторону леса.

– Что ты несёшь?! Скажи где ребёнок, всё кончено, – напирал я.

– Там огонь в небе! – начал он кричать и впал в истерическое состояние, пришлось вести его в больницу.

Через день обвиняемый пришёл в себя и начал всё отрицать. К тому моменту мы уже обнаружили у него в доме неопровержимые доказательства его злодеяний. От каждой жертвы он брал пуговицу на небольшом лоскутке одежды, всего три страшных трофея, в которых убитые горем родители опознали вещи своих дочерей. Судьба Алисы по-прежнему оставалась неизвестной. Поняв, что улик против него достаточно для приговора к высшей мере наказания, обвиняемый начал сотрудничать со следствием в надежде на смягчение приговора. Он сознался в убийстве трёх пропавших несовершеннолетних детей и согласился указать место захоронения тел. Когда на допросе речь заходила о пропавшей Алисе, взгляд его туманился, отвечал он неохотно и утверждал, что не похищал четвёртую девочку и ничего об этом не знает, а в лес приехал, чтобы проверить, не обнаружены ли старые захоронения. Свое состояние при задержании и то, как в лесу оказались вещи Алисы, он объяснить не мог.

На указанное обвиняемым место выехала оперативно-следственная группа, вскоре из земли стали извлекать останки, место оцепили. Здесь никто не решался говорить в полный голос, все, словно следуя негласному конвенту, приглушали свою речь или молчали, словно бы пытаясь расслышать прерванный детский смех. Всего три захоронения. Три прерванные жизни превратили этот кусочек леса в мрачный памятник той низости, до которой в своём падении может дойти существо, принадлежащие к человеческому виду. Местность была тщательно обследована специалистами с собаками и металлоискателями, Алисы здесь не было. Её поисками продолжали заниматься в усиленном режиме. Я был уверен, обнаружение тел означает, что этой твари не избежать расстрела…

Примерно через месяц, 16 апреля 1997 года, в России был введён мораторий на смертную казнь.

***

Рассказывает мать.

Вещи Алисы нашли в этот же день, вечером. Мы ездили туда, к месту, где их нашли. Алискин портфель с динозавром я узнала сразу, там же были её тетрадки, дневник, учебники. Не было только её любимой энциклопедии, что странно, неужели она оставила в школе книгу, с которой почти не расставалась. В мешочке из-под сменки лежали её уличные ботиночки, это тоже было непонятно, ведь Алиса никогда не позволяла себе уходить из школы в сменной обуви. Мы с мужем немедленно побежали в лес, звали и кричали, оба плакали от безнадёжности и немой злобы, но вскоре совсем выбились из сил. Темнело, группа поисковиков отвела нас к дороге и заверила, что работы продолжатся минимум до десяти вечера и возобновятся ранним утром. На следующий день нам позвонили из милиции и сообщили, что они нашли маньяка! Я не знала что думать. Жива ли моя дочь? Где она, что с ней? Почему они не могут спросить эту тварь, где она? После четырёх дней усиленных поисков и масштабной информационной компании в СМИ поздним вечером позвонили из милиции, трубку взял муж, он выслушал сообщение, поблагодарил и повесил трубку.

– Что они говорят? – накинулась я на него. – Ну!

– Они нашли тела пропавших девочек, три тела. Алисы среди них нет, – в голосе мужа слышалась отчаянная надежда.

Я медленно подошла к окну, отдёрнула шторы, вышла на балкон, подняла опухшие от слёз глаза на звёзды. От увиденного зрелища у меня закружилась голова, ноги обмякли, а сердце защемило. Я поняла, что нашу дочь не найдут никогда. Была ясная ночь 1 апреля 1997 года, огромным треугольником ночное небо пересекала комета Хейла — Боппа.