Мы не берем угощения у чужих людей

“Больше всего я не люблю сидеть в очереди и ждать, но иногда этого избежать никак нельзя. Пришлось мне дожидаться своей очереди на прием к окулисту. Людей — человек, наверное, сто, и я последняя. Люди сидя и стоя развлекались кто чем: кто дремлет, кто в игру играет на мобильнике, кто просто нашел себе собеседника. Я умудрилась присесть на топчане рядом с молодой задумчивой женщиной. У женщины была трехлетняя дочка, с которой она и пришла к врачу. Ребенок капризничал и хотел домой, поэтому я, вытащив из сумочки шоколадный батончик, протянула его девочке:
– Спасибо большое, но не надо, – вежливо отказала женщина.
– Аллергия? – спросила я.
– Нет, мы просто не берем угощения у чужих людей.
Мои брови непроизвольно вздернулись вверх, и, видя это, женщина немного замявшись сказала: «Я не хотела Вас обидеть, просто я попала в молодости в такую ситуацию, что теперь боюсь с людьми даже за руку здороваться».
Змейка очереди была внушительной длины, поэтому я и решила разговорить незнакомку.
– Сидеть, судя по всему, нам в этой больнице еще долго. Не могли бы Вы мне объяснить, что Вас так настораживает в моей конфете?
– В свое время я, закончив медучилище, устроилась медсестрой на «скорую», – начала женщина. Ездили мы по вызовам в основном в вечернее и ночное время. Сердечные приступы, скачки давления, гриппы, иногда одинокой старушке было скучно. Все было наше. Иногда нам приходилось и вовсе несладко, нужно было самим искать адрес и пробираться в квартиру.
Поехали мы однажды по одному адресу к женщине лет под девяносто. Зашли в темный подъезд, никто нас не встретил, более того, соседние квартиры будто вымерли, мы звонили, но никто нам не открывал. В конце концов мы нашли открытую дверь и в коридоре мычащую от боли старуху. В квартире была крайняя убогость и грязь. По видимому, старуха жила одна. Мы уложили ее на кровать, сделали нужные уколы и стали готовить ее к госпитализации. Старушка пришла в себя, указала нам, где лежат ее документы. Пока доктор отлучился, она подозвала меня к себе. «На, детка, на, возьми…» – сказала она, протягивая мне большой спелый лимон, невесть откуда взявшийся в такой нищете. Я машинально приняла лимон из ее рук, и тут она рванула перчатку с моей руки и уцепилась леденящей ладонью в мою уже незащищенную руку : «Бери, возьми, бери!» Старухе сразу сделалось хуже, мы забрали ее на «скорой», но до больницы не довезли — бабка умерла. Нам было конечно очень неприятно, тем более что родственников у нее не оказалось. Казалось бы, какая нам печаль? Мало ли на свете одиноких старух, но именно мне ее лимончик ой как аукнулся.
Началось все с того, что я стала замечать, как ни рассержусь на кого, так тому сразу какая-то бяка в жизни устроится. Шла однажды зимой и стала смотреть одному мужику под ноги. Захотелось, чтобы он подскользнулся и упал. Мужик упал. По-моему хотению троллейбус терял штанги, отрывались у прохожих пуговицы на пальто и происходили разные пакости — мелкие и не очень. Спать стало очень тревожно. Постоянно было ощущение какого-то теплого комка под боком — будто кот, но кота я не держала. Потом на кухне ночью его увидела. Круглое, серовато-черное существо сидело на табуретке, болтало ножками и не пряталось. Я захотела перекреститься, но рука словно окаменела. Тут он голос подал: «Ну, чего ты гонишь меня? Чего боишься? Твой я теперь. Хозяйка ты моя молодая. Сядь за стол, поговорим. Меня Канькой звать». Он говорил, что будет мне теперь служить, что любит маслице и сахар, что у него еще помощники есть, и что теперь никто меня обидеть не посмеет. Сказал также, что пришел ко мне в наследство от Зинаиды Павловны. Он говорил еще много чего, но я вдруг вспомнила, что Зиной Павловной звали одинокую бабку, которая меня угостила лимоном. Может, кого и обрадовал бы шанс стать настоящей ведьмой, но я не булгаковская Маргарита, и появление лохматого Каньки меня вогнало в ступор.
Я послушно ставила в уголке тарелочку с кусочком масла и печеньем, а сама думала день и ночь о том, как мне от этой напасти избавиться. Думала я думала и стала вспоминать, что старуха то мне настойчиво в руки лимон суя, все приговаривала: «На, возьми, возьми». С того времени и стала я таскать с собой полную сумку конфет и яблок, угощая лакомствами и подруг, и сослуживиц, и соседок. Подружки конфетки ели, но противный Канька из моей кухни не уходил, да еще и посмеивался надо мной. «Не подходящи они, хозяюшка, не всякому дар по зубам. Моя старая хозяйка кому только спихнуть не пыталась, да не было у них жилки колдовской, а ты подошла».
Я уже была готова выть волком, ведь рушилась вся моя жизнь. Я еще ведь была не замужем, снимала квартиру, не имела детей. А тут эта дрянь ко мне привязалась. И тогда я сделала большую подлость. До сих пор казню себя за это, да изменить уже ничего не могу.
Ко мне в гости приехала троюродная сестра Настя. Приехала с мужем. Я купила ей красивые бусы и дала в руки: «На, возьми, Настена, возьми». Настенка, глупышка, обрадовалась как сорока, блестящие бусы примерила: «Ой, спасибо!». Я чуть не зарыдала от этого «спасибо». Сестра погостив три дня, уехала и… Канька пропал.
Не шуршал на кухне, не лез в кровать, не чавкал с маслицем. Вздохнуть бы мне с облегчением, да совесть меня мучит за сестру. Стала ей звонить, справшивать, как она себя чувствует, не случилось ли с ней чего. Настя же отвечала, что все у нее более чем хорошо, что ждет она малыша, а может быть малышку — в общем счастлива. Тут я и выдохнула с облегчением и себя нахваливаю втихомолку. А как же — и от дара ведьмацкого избавилась, и сестренку ничем не обидела. Отделалась легким испугом, так сказать. Зажила в свое удовольствие — обычной жизнью молодой девушки. Замуж вышла, дочку старшую родила. Два года пролетели незаметно. И все это время звонила и очень дружила со своей сестренкой Настей. Она тоже родила очаровательную Дашеньку и нарадоваться не могла не по годам смышленной малышке.
– «Представляешь, моя Дашенька придумала себе невидимого друга, и даже имя ему дала — Каничка…» – как-то сказала мне Настя по телефону. Телефонная трубка вывалилась из моих рук, и дальше слушать я уже не стала. Я дружила с Настей только по телефону. Она много раз приглашала меня к себе в гости, но меня ноги не несли в тот дом, куда я перекинула «своего» Каничку. Я думала, раз Настя его не видит, то и нет его. Ушел он, испарился. А он просто наметил себе новую хозяйку — девочку Дашу. Тут я и вспомнила, что передала-то я свой дар Насте, когда она, возможно уже была беременной.
Вот теперь живу с камнем за пазухой, зная, что по моей вине в семье обычных хороших людей ведьма растет. Постепенно я подтолкнула мужа к тому, чтобы переехать в другой город — от греха подальше. Я люблю свою сестренку Настю, но очень уж боюсь, что ее Каничка вернется ко мне обратно. Тем более что у меня еще одна дочь родилась три года назад. Вот теперь я от людей никаких гостинцев не беру, и из медицины ушла».