Подкопила историй… Вот еще одна. Герой – мужчина лет пятидесяти. Вполне адекватный, причин не верить – нет…
В далекие студенческие годы попал я в составе «трудового десанта» в колхоз, чему, собственно, был бесконечно рад. На время сбежать из-под опеки родителей, побыть на свежем воздухе в компании веселых друзей – чего еще можно желать в 19 лет? Привезли нас в деревню, раскидали по домам местных жителей. Хозяева в большинстве своем были людьми радушными и приняли «студентиков», как они нас ласково величали, хорошо.
В общем, жили мы – не тужили. Днем работали на благо колхоза, вечером – костер, гитара, свидания и танцы.
Метрах в двухстах от деревни находился лес, называемый деревенскими «Поганым». Мы сразу заметили странное отношение местных жителей к этому месту, и выражалось оно не только нелицеприятном названии. Аборигены туда совсем не ходили (и это несмотря на то, что был самый сезон земляники и разных других лесных вкусностей!), а если и собирались «по грибы – по ягоды» – то куда-нибудь за тридевять земель.
Нам и самим это место не слишком-то нравилось. Очень скудная, непривычная для лесов нашей полосы, растительность, тьма, сырость…Сделав пару безуспешных вылазок, мы поняли, что в «Поганом» лесу нам ловить решительно нечего, и больше походов туда не предпринимали.
Однажды вечером после трудового дня мы сидели под большим деревом и курили. Болтали о том – о сем, смеялись, травили всевозможные байки. Среди нас была девушка Наташа или, как мы чаще называли ее, Наталка. Симпатичная, с длинными, гладкими черными волосами. Озорная и очень любопытная. В то лето, после второго курса, мы с Наталкой очень сдружились, можно сказать, что у нас даже назревал роман…
Итак, наша компания во главе с хохотушкой Наталкой расположилась в тени и отдыхала. В какой-то момент к нам подошел Василий Акимович – или попросту Дед Акимыч, в доме которого я, кстати говоря, квартировался. Невзирая на свои преклонные года, Акимыч выглядел бодрячком, чувствовал себя, похоже, также, был отличным рассказчиком да и просто мировым дядькой.
Он активно включился в нашу беседу, рассказал пару деревенских историй. Тут-то один из нас и вспомнил про «Поганый» лес. «Откуда такое название?»… «Почему туда никто не ходит?»… – посыпались на Акимыча вопросы. Долго уговаривать деда ни пришлось, он тут же выложил все как на духу:
– Х*ровое место, ребятушки, – крякнув, произнес Акимыч, который, честно говоря, матом не ругался, а просто на нем разговаривал, – вы б туды не совались, вот что вам скажу.
Шквал вопросов усилился. Всем хотелось знать, чем несчастный лес так насолил местным и почему туда лучше не ходить.
– Ээээх… сказывают, – дед был рад такому вниманию, – будто бы жил в нашей деревне когда-то мужик. Колдовством, говорят, занимался, делами всякими нехорошими. Однажды напакостил он кому-то сильно. Так сильно, что вся деревня его лютой ненавистью возненавидела. Собрались тогда несколько местных мужиков, в дом к нему ворвались, да учинили расправу. Над мужиком тем и всем егоным семейством: женой и четырьмя дитями… Эхэхэх… Зря, конечно… Детишки-то что, невиноватые они… В общем, убили всех и в лесу том закопали. – наш рассказчик погрустнел и закурил папиросу. – Поймали ли убивцев тех – не знаю. Но с того времени стала в лесу чертовщина твориться. Люди то погибают, то пропадают, а те, кто возвращается, будто как не в себе делаются. Вот Федор на охоту пошел, так до сих пор и не вернулся… И Митька Коновалов пропал, только нашли его потом, мертвого нашли… И с Галинкой Зверевой беда. Ушла в лес по ягоды, вечером вернулась – бледная, оборванная и прям сама не своя. В больничке теперь, в этой… в психиатрической…
Акимыч еще долго перечислял Катек да Петек, погибших и сгинувших в «Поганом» лесу. Чем больше он говорил, тем тише и напряженнее мы становились. И тут раздался смех Наталки:
– Ой, Василь Акимыч, вам бы все сказки рассказывать! Но какое такое поганое место!? Выдумки все это! Вы-дум-ки!
Дед, обидевшись, прервал свой рассказ:
– Не хочешь, девонька, не верь, воля твоя. А вот ходить туды все одно не советую!
После ухода Акимыча разговор закрутился вокруг Наталки. Все стали ее подначивать: мол, если такая смелая – сходи-ка погуляй в лесочек. В итоге, взяли девчонку «на слабо»: Наталка пообещала, что следующую же ночь проведет в «Поганом» лесу…
… Она вернулась утром, когда все мы уже собирались на работу. Грязная, побледневшая, испуганная. На расспросы ничего не отвечала. Прошло еще несколько дней, но Наталка в себя так и не пришла. От прежней хохотушки и певуньи не осталось, казалось бы, и следа. Говорила Наталка теперь мало, почти не улыбалась, под глазами появились синяки – словно подруга не спала по ночам. На все вопросы по-прежнему отвечала молчанием. Однажды я застал ее плачущей.
– Наташ, что с тобой? – я обнял Наталку за плечи. – Почему ты так изменилась?
– Понимаешь, они ждут… – глядя в одну точку, произнесла она.
– Кто? Кто ждет?
– Нет, никто! – подруга словно проснулась. – Это я так…
А еще через несколько дней произошло страшное. Проснувшись утром, мы не обнаружили Наталку в ее кровати. Нигде в деревне ее тоже не было. Тут же начались поиски. Нашли Наталку на следующий день в лесу. Она была мертва. Руки ее были все в царапинах, под ногтями чернела грязь, как будто Наталка куда-то карабкалась. На мертвом лице застыл ужас. А самое странное – ее красивые длинные волосы были обрезаны. Было такое ощущение, что их взяли и грубо отрубили одним резким движением.
Врачи установили причину смерти – остановка сердца. А ведь было ей всего 19 лет…