Непутёвая жена

А вот какую историю недавно поведал мне приятель. Ему она «досталась» от родственницы, та услышала ее от своей матери, которая, в свою очередь, узнала об этом случае от непосредственной участницы событий – своей (когда-то) соседки. Вот такая непростая цепочка. Уж извиняйте, ребятки, истории из первых уст давненько в моей копилке закончились.

Итак, жила-была семья Ерохиных – Люда, Николай и двое их детишек. Коля-то мужик что надо: домовитый, работящий, в ребятишках души не чаял. А вот Людка… Одно слово – непутевая баба. Погулять любила, да и выпить была не дура – не то чтобы сильно пила, но под хмельком ее видели частенько.

Николай работал водителем грузовика и часто бывал в длительных рейсах. И это ситуацию только усложняло. Если при муже Людмила так-сяк держала себя в руках, то стоило ему выйти за порог, тут же бежала к своим развеселым подружкам, забыв о детях. Пятилетний сын и дочка восьми лет частенько подолгу оставались одни в квартире.

Возвращаясь и видя дома голодных немытых детишек, Колька приходил в бешенство. Ругал жену на чем свет стоит, весь дом слышал. Иногда в ход шло и «орудие воспитания» – увесистая деревянная клюка с металлическим набалдашником, оставшаяся от умершей Колиной бабушки. Впрочем, справедливости ради, надо сказать, что агрессором Николай отродясь не был и по большей части пугал жену-гулёну этой самой клюшкой, размахивая ею у нее перед носом. Если и доставалось Людке, то в основном несильно и по мягкому месту…

Собираясь в очередной рейс, Коля понял, что супруга вновь ждет не дождется, когда он уедет, и, кажется, в очередной раз навострила лыжи на гулянку. Мужчина не сдержался:
– Что, опять шляться собралась? Снова ребятишек одних оставишь?

Вместо ответа Людмила лишь издевательски рассмеялась.

– Ох, Людка, Людка… – горько вздохнул Николай. – Случись что со мной, совсем ведь скурвишься.
– Конечно. Некому ж передо мной вон этой хреновиной, – Людка кивнула на бабушкину клюку, – махать будет.
– Зря ты, мать, так думаешь, – сам не понимая, для чего, брякнул Коля. – Я при жизни-то тебя ею несильно бил, а вот после смерти совсем убью, так и знай.

То ли совпало так, то ли было у Кольки предчувствие какое – в общем, из рейса того он живым не вернулся. Погиб в аварии, вроде как по вине нетрезвого напарника. Организовали похороны, простились, как полагается, честь честью. Людмила горевала, конечно, но как-то так вышло, что поминки по безвременно ушедшему мужу переросли в посиделки все с теми же непутевыми подругами, и женщина сама уже с трудом понимала, что делает – не то оплакивает супруга, не то празднует долгожданную свободу…

Шли дни, недели, но ничего не менялось. Людка, окрыленная отсутствием контроля, все чаще и чаще проводила время в гостях. О детях, как могли, заботились мать и старшая сестра Николая. Они бы и к себе ребят взяли, но, увы: мать в годах да здоровьем слаба, а у сестры у самой трое детишек и муж-инвалид… Родственники в один голос упрашивали Люду остановиться, но та как с цепи сорвалась и пропускала все их уговоры мимо ушей.

Однажды женщина вернулась домой с очередного праздника. Ну, не совсем, конечно, с праздника… Ей, Людке, в который раз на работе пригрозили, что уволят за опоздания и прогулы, вот и зашла она к подружке поплакаться. Посидели, выпили. Потом ребята знакомые на огонек заглянули, выпили еще… Одним словом, домой пришла уже ближе к ночи и снова навеселе. Дети спали, накормленные теткиным ужином. Перед тем, как лечь, Людмила оглядела комнату. Бардак, конечно, порядочный, ну да ничего, на днях она обязательно все приберет. Такими обещаниями женщина тешила себя уже которую неделю…

Взгляд упал на бабкину клюку, стоящую в дальнем углу. Вот ведь, был бы Николай, так уж непременно бегал бы за ней сейчас с этой палкой… Зачем-то подмигнув фотографии мужа, что стояла на серванте, Люда улеглась спать.

Разбудил ее громкий и сердитый голос супруга:
– Людка, такая ты ж растакая, а ну вставай!

Людмила, до конца не проснувшаяся и, к тому же, все еще находящаяся немного под воздействием хмельного напитка, всю странность происходящего сразу осознать не смогла, а потому на автомате ответила голосу:
– Коооль… Не кипятись, утром поговорим.
– Нет уж, курва ты треклятая, вставай! Убивать тебя буду!

Эти слова заставили Людку открыть глаза и резко повернуться на спину. В эту самую секунду она увидела знакомую деревянную клюку… зависшую над ней в воздухе. Да-да, именно в воздухе. Комнату отлично освещал лунный свет, сочащийся из незанавешенного окна, и было прекрасно видно, что рядом с кроватью нет никого, кто мог бы держать «воспитательное орудие» Николая в руках. Оно как бы само по себе зависло над испуганной женщиной, готовое в любой момент с силой опуститься ей на голову.

– Коооль… – снова протянула Люда, глотая слезы, которые вдруг в одно мгновение хлынули из глаз. – Ты прости меня, Коль… Не буду я больше, честное слово. Никуда теперь не пойду и капли в рот не возьму. Правда, Коль… Ты только не убивай меня, ладно?

Только она договорила, как клюшка, до этого продолжавшая висеть в воздухе, резко дернулась и с грохотом упала на пол возле кровати. А через секунду в глазах у Людки потемнело…

Очнулась она уже утром, полностью разбитая. Благо был выходной и спешить на работу было не нужно. «Приснится же такое, – пронеслось в голове, – и что за гадость мне вчера наливали!»… В этот момент в комнату вбежала дочка. Поглядела на мать, затем перевела взгляд куда-то в сторону и вдруг спросила:
– Мам, а ты зачем палку бабулину брала?

Людка повернула голову и опешила: на полу, рядом с ее кроватью, валялась клюка, которая этой ночью висела над ней в воздухе…

С тех пор Людмила (а в дальнейшем и Людмила Васильевна) сильно изменилась. Отказалась от разбитных подружек, перестала искать себе компании, занялась домом и детьми. Теперь она наверняка нянчит внуков, а возможно, уже и правнуков. А историю эту она только через несколько лет смогла рассказать соседкам за чашкой чая – ибо ничего крепче она с того времени не пила…