Нет счастья на чужом горе

Когда я впервые увидела своими глазами черную магию, мне было где-то около 5 лет. Моя мама Ирина вышла замуж за отчима, который на 20 лет старше ее и у него уже была семья. Отца я помню лишь одним размытым образом, моя бабушка души в нем не чаяла и любит, помнит его до сих пор (он связался с наркотиками, начал таскать вещи из дома и баба Валя спровадила его на родину, в Украину).

Отчим попался на редкость жестокий человек, грубый и неотесанный чурбан, не знаю, что мама нашла в нем такого. Она работала в военкомате и меня всюду таскала с собой. Моя мама — женщина цыганских кровей. Смуглая, с черными волосами и красивыми темными, глубокими глазами. Она окончила техникум связи и впереди у нее было большое перспективное будущее с не менее перспективной работой. За ней бегали столько мужчин! Ее были готовы носить на руках, но она выбирала не тех. Бабушка рассказывала, что мама, будучи студенткой да и ребенком тоже, была очень капризной. Её одевали по последней моде, бабушка с дедушкой лезли из кожи вон, чтобы достать ей все лучшие, а в 70-е, 80-е годы это было ой как трудно.

Маме нравились парни-донжуаны и плохие какие-то. Ей непременно нужно было их завоевать. Она бегала за ними, забывала о своей гордости и обо всем на свете, не замечая тех, кому она действительно была нужна. Металась от одного к другому…

А с отчимом она познакомилась в военкомате, он наблюдал за ней долго и потом, когда она села в автобус, ехал за ней на машине и ждал возле дома весь вечер. Мне был тогда где-то год и дома со мной возилась бабушка. Я настолько привыкла видеть рядом бабу Валю и деда Сашу, что называла их мамой и папой. Бабушка все время, пыталась сбить дурь с мамы, говоря, что нужно за дочерью смотреть, а не бегать с этим женатым мужиком.

— Нахлебаешься ты еще в жизни от него! Не рушь судьбу свою! Одумайся! Плохой он!, — говорила она.

Мама не слушала, пока к нам в квартиру не наведалась жена Семена. Тогда был вечер, и мама уже находилась дома. Я тогда жутко болела, и бабушка не выпускала меня из рук. Дедушка собирался идти в подвал за соленьями и дверь не закрыл и тут вломилась жена отчима:

— Эй ты, …!, — начала она с порога, визжащим истерическим голосом. — Добилась своего, добилась?! А ну иди сюда!

— Женщина, что вы себе позволяете?! Вон из моего дома! Кто вы такая?! — бабушка со мной на руках, вылетела из кухни в коридор.

— Кто я такая?! А дочь свою спросите! Свободных мужиков мало, надо чужую семью разрушать?! — разъяренная женщина сверкала озлобленными глазами и пыталась пролезть через бабушку дальше.

Потом вышла моя мама, и, как мне рассказывала бабушка, они закатили огромный скандал. Баба Валя в ужасе стояла у стены со мной на руках, у меня была сильная температура. Дед дал женщинам прокричаться и выпроводил жену Семена из дома. Напоследок она прокричала:

— Ты еще пожалеешь об этом!

После того случая, бабушка с дедушкой стали принимать контрмеры: они не выпускали мать из дома, ругались, кричали, но все было бесполезно. Дед однажды от бессилия ударил маму наотмашь, но потом сам испугался и стал перед ней извиняться.

Потом, когда я стала старше, Семен все-таки бросил свою семью и женился на маме. Бабушка с дедушкой купили им дом, и мы начали обживаться. Откровенно, говоря, отчим был настолько был этим чурбаном, что не мог делать мужскую работу. Или делал, но все потом ломалось, лопалось и разваливалось в скором времени. Какое-то время все было хорошо, мама развела огород, стала домохозяйкой, бабушка забирала меня на лето к себе. В деревне мне было хорошо, а домой я не хотела, я чувствовала там себя погано и при приезде туда, очень долго плакала.

Немного погодя, Семен стал приводить домой своих друзей. Я не помню, что-там конкретно было, поскольку была мала, но со временем, после этих гостей маме стало плохо. Она стала задыхаться, тяжело стало подыматься по лестнице, идти пешком в центр города. Каждый вечер, когда у мамы начинались сильные приступы, я не могла уснуть. Я слышала, как она тяжело дышит, как воздух трудно проходит в легкие. Она сама боялась заснуть, она рассказывала мне, что тогда не могла закрыть глаза, потому что боялась, что потом не откроет их никогда.

Бабушка узнала обо всем тогда, когда маме стало совсем плохо. Её увезли в больницу. Обнаружили астму, выписали ингаляторы. После возвращения домой, маме было легче лишь несколько дней. Потом становилось все хуже и хуже. В больницу мама ехать отказалась на отрез, и к ней каждый вечер приходила знакомая врач и ставила какие-то уколы. Бабушка не могла на все это смотреть и силом уволокла маму в больницу.

Однажды утром, играя в своей комнате, я услышала, как кто-то открывает дверь. Я побежала в коридор и увидела такую картину: отчим держал ослабевшую, еле дышащую маму. Она была вся в слезах и ничего не могла говорить.

— Мама! Мамочка!- у меня на глазах выступили слезы, — мама, что с тобой?

Отчим молча отодвинул меня и пронес маму в гостиную, положив на диван. Следом прошли бабушка и дедушка. Дальше все, как в тумане. Я побежала к маме, бухнулась на колени перед диваном и, сильно плача, схватила маму за мокрую руку. Она была такой холодной, почти безжизненной.

— Мама! Мама, пожалуйста, не умирай! Не умирай, пожалуйста! — я захлебывалась слезами. Все молчали, а мама смотрела на меня и успокаивающе улыбалась. Она ничего не могла выдавить из себя ни одного слова.

Дальше я деталей не помню. Помню только, что бабушка нашла мага и тот сказал, проверить дом. Находки не заставили себя долго ждать: под диваном обнаружилась могильная земля, а в бане под полом куриные кости. Бабушка заказала сорокоуст в 3-х церквях, а к маме маг наведывался еще очень долго. Вскоре нам стало известно, что один лучший друг отчима скоропостижно скончался. Выяснилось, что жена Семена направила этого друга к нам в дом и она проводила свой черный ритуал, чтобы загнать мою маму в могилу.

С тех пор маме стало лучше, но окончательно от астмы она не избавилась. По черным волосам пустилась седая прядь. Мама постарела.

Потом она родила от Семена моих двух сестер, а отчим как слетел с последних катушек, стал распускать на меня руки. Один раз моя сестра упала с кровати и заплакала, отчим влетел в комнату и избил меня так, что у меня синяки были по всему телу. Он схватил меня своей лапой за челюсть, а другой бил. Я лежала и не могла даже дернуться, ведь его силы существенно превышали мои. После этого у меня стал неправильным прикус — передние зубы встали назад, а задние, наоборот — вперед. Мама пришла домой и все было, как ни в чем не бывало, а я молчала, как партизан, пока мама не увидела у меня на теле огромные синяки. Я помню, что мама дико орала на отчима, сама плакала, обнимала меня и просила не рассказывать бабушке. А я рассказала. Плакала и говорила, что хочу обратно в деревню, что здесь плохо. Бабушка была в не себя от ненависти, она грозила запечь Семена в тюрьму, но там взмолилась мать, что она не сможет одна воспитывать трех детей.

С того времени прошло много лет. После тех случаев, в жизни матери счастья уже не было. В свои, теперь 40 лет, она выглядит на все 50. Дом без ремонта, в удручающем состоянии. Отчим, не обращается с мамой как с женщиной, орет, когда она пытается за собой хоть как-то ухаживать. Бабушка уже заезжает редко, потому что мама, как заколдованная, ее не слушает и отчима не бросает, хотя хочет сделать это. Дети, то есть мы, все разъехались и возвращаться домой ни у кого нет особого желания. Мама плачет, просит помощи, пытается построить отношения с другими мужчинами, но у нее никак не получается.

Однажды, уже повзрослевшая, я приехала из Питера в гости. Но ехала я прямиком к бабушке и заглянула к ней на работу. Там, когда зал опустел, мы с ней разговорились на эту тему. Мама стала снова рассказывать про Семена и про то, как он ей надоел и она хочет избавиться от него:

— Юля, помоги… Молитвами какими, заговорами… Выгони из дома его, выгони…

— Мам…, — вздохнула я,- если ко мне приходят разные сновидения и у меня есть кое-какие способности (читайте мою историю «Архангел на защите»), то это не значит, что я вот так просто могу убрать человека. Могу постараться, могу попробовать, ибо не могу смотреть как ты страдаешь, но в силу своей не опытности, мне будет такой откат, что страдать потом мы будем обе.

— Все ясно с тобой, — ответила мама и отвернулась к окну. Она любила обижаться на всех. И любит так делать. Винить всех в ее проблемах, не пытаться что-то сделать самой и обижаться на то, что ей не могут помочь. Мама обижается на бабушку, винит ее во всем, обижается временами и на меня. На всех…

— Мама! — наклонившись к ней, наставническим и ровным тоном, начала я, — Ты можешь отворачиваться от меня, обижаться на меня, но именно в этой ситуации ты можешь помочь себе сама. Только ты. Бабушка с дедушкой уже помогли тебе однажды. Иначе сегодня я бы приехала к тебе вооон на то кладбище, так что тебе не за чем обижаться на них.

Мама молчала. Слушала, но молчала. Я чувствовала, что она все понимает, но продолжает внутренне сопротивляться действительности. Тогда я наклонилась совсем близко к ней и продолжила уже серьезным голосом:

— Мама. Запомни одну истину: Любовь, отношения… Неважно какие они, но они даны свыше, они даны Богом. Нельзя ни при каких обстоятельствах вмешиваться в них. Это такой святой порядок вещей, которые ты была не в праве разрушать. Ты прекрасно понимаешь, о чем я.

— Юля… Ну, зачем ты так? — из глаз мамы потекли слезы. Мне стало не по себе, но я продолжила:

— То, что ты переживаешь сейчас, это не происки его жены. Она уже давно, давно наказана. За ее поступок муж к ней не вернется… Это наказание тебе. За разрушение чужого ты поплатилась своим счастьем. И все исправить можешь только ты.

На сердце было тяжело. Тяжело от того, что я говорю такое своей родной матери. Но я знала, что так нужно. Она должна это понять и начать жизнь заново.

— Ты должна просить прощения, — я поднялась и направилась к выходу.

— У кого?

— У Бога.

Я вышла на улицу. Я была сама не своя.

До сих пор я думаю о судьбе мамы почти каждый день. Мне жаль, что я не могу помочь ей и вмешаться в этот ход вещей. Она сама должна понять свою ошибку и все исправить. Я люблю ее, не смотря на то, что у меня есть к ней немного какой-то холод: мне чужды объятия, я не воспринимаю эмоционально какие-то ситуации, кроме вот этой, которую она рассказывает мне. Я очень завидую другим детям, которые чувствуют к своей матери и к другим родственникам любовь полноценно. Не так как я. У меня не получается так, как у всех. У меня любовь наставническая, назидательная. Я пытаюсь сказать ей и направить в нужное русло. Туда, где действительно ее дорога.

А в заключение могу сказать лишь одно: в порыве эмоций никогда, ни при каких обстоятельствах не разрушайте чужие отношения. Никогда. Разрушая чужие чувства, вы можете поплатиться своими. Да, Вас могут спасти от порчи, от сглаза опытные маги, но что с Вами будет потом? Вы отобрали счастье у других, значит в наказание его отберут и у вас. Издревле еще говорится: «Не построишь счастья на чужом горе». И это святая истина. Запомните это.

Автор: Индиго