“С Алексеем я познакомился несколько лет назад, но до сих пор не знаю ни его фамилии, ни адреса… Доподлинно известно лишь то, что он москвич, и то, что каждое лето вместе со своими товарищами Алексей выезжает на места былых боев Великой Отечественной… Появляется и исчезает Алексей неожиданно. Вот и теперь он позвонил неожиданно…
– Давай встретимся… Есть разговор, -многообещающе сказал Алексей и повесил трубку.
Сразу замечу, что Алексей с товарищами не охотники за оружием, – на этот вид находок в компании Алексея наложено табу – «Оружие не брать!». Желанными же находками являются: воинская атрибутика, предметы быта: ножи, бутылки, фляги и прочая мелочь… В почете и неожиданные в местах боев находки – так, в позапрошлом году Алексей нашел в разрытом блиндаже россыпь довоенных немецких значков… Видать, потерявший их немец был завзятым коллекционером!
В этих походах по местам, так сказать, боевой славы с ним и его товарищами частенько происходят как курьезные, так и странные, а где-то и страшные случаи…
Через полчаса после телефонного разговора мы уже сидели в скверике возле «Макдоналдса», что у метро «Пушкинская».
– Алексей, как вы съездили в этом году?
– Да неплохо… Снова, как и год назад, работали в Брянских лесах, в верховье реки Жиздры, где почти полтора года с зимы 1942-го по конец лета 1943 года стоял фронт…
– Были интересные находки?
– Находки у нас традиционные – наши и немецкие солдаты, навсегда оставшиеся в-русской земле, и предметы их быта…
– И сколько вы откопали в этом году?
– Отрыли шестерых наших и одиннадцать немцев, причем четверых солдат вермахта в заваленном блиндаже на берегу реки Жиздры… Как бомба или снаряд попали туда, так они там все и остались. Стали мы аккуратно рыть… Почва там песчаная – работать легко. Разрыли накат, перепилили бревна и отрыли истлевшие немецкие сапоги с торчащими из них костями… Стали рыть аккуратнее… Вот тазовые кости, позвоночник, ребра… Потихоньку и остальных отрыли… Четверых… Один, видимо, был офицер – с крестом… Пока работали, потихоньку стало смеркаться… Мы оставили скелеты возле ямы, а сами расположились метрах в двухстах, на полянке…
А вот ночью стало происходить черт-те что! Мы народ привычный… Спать в Лесу нам не впервой… Но тут… Такого еще не было! Ночью нас разбудил дежурный – Валера. «Ребята, – говорит, – что-то происходи», а что – не пойму!» Мы повскакали… Слушаем… А там, за лощиной, где мы копали, слышны немецкая речь, немецкие марши, смех, лязг гусениц… Мы, честно говоря, перепугались… Собрали, вещички и отошли к реке – это с полкилометра… Там до утра и просидели…
– Но к блиндажу-то вернулись?
– Да, конечно. Утром пошли снова туда… Все на месте… Ничего не тронуто… Лежат скелетики, как мы их и оставили… Но чуть дальше прошли, а там… Танковые ямы…
– Это еще что?
– Укрытия, в которых стояли танки… И самое поразительное – свежие следы гусениц!!! Мох весь изрезан, словно только вчера здесь какие-то «пантеры» ездили!
– Может, какие-то местные трактористы развлекались?
– Если бы! Там до жилья ближайшего километров десять! Глухомань! Даже не знаю, что и подумать! Следы явные – ночью танки ходили… Да мы и рев двигателей слышали… Мистика!
– А с немцами-то что сделали?
– Похоронили, как положено. Так в общей могиле их и зарыли… Правда, и тут не обошлось без приключений…
– Еще что-то?
– Да! Мы все вообще-то приучены к останкам относиться с почтением, аккуратно… Но новичок наш Константин – первый раз с нами был… Как бы это выразиться – был несколько беспечен и непочтителен к останкам…
– В чем это выражалось?
– Да он рыбак, везде с удочкой телескопической ходил… Он кости этой удочкой трогал да ногой пару раз их ворошил, хотя мы его и осаживали…
– И что?
– А то, что, когда мы вечером снова к реке возвращались, он споткнулся, что называется, на ровном месте… Удочку сломал и пальцы на ноге сильно ушиб… Причем той самой, что кости трогал! До сих пор хромает…
– Может, совпадение?
– Какие тут совпадения?! Удочкой трогал? Трогал! Сломалась! Ногой трогал? Было дело! Ногу тоже повредил… Я-то сам давно понял, расплата неминуема, если это касается мертвых…
– А еще какие-то подобные случаи были?
– Да… Как-то опять заночевали прямо среди леса. Стемнело… Ночью заметили метрах в ста пятидесяти от стоянки странное свечение. Утром подошли к тому месту. Стали искать. Заметили верхнюю часть каски… Разрыли… Двоих нашли – одного на другом… Тоже немцы… Один другого, видимо, из-под огня тащил на себе, да не донес – самого убили… Вот так! Похоронили обоих…
– А что-то подобное, типа лязга гусениц, раньше было?
– Нет, я восемь лет хожу, а это впервые! А вот стоны в лесу по ночам часто слышим… Это постоянно… Каждый год такое случается… И всегда где-то неподалеку находим непохороненных солдат.
– Может, кажется?
– Да нет! Людей надо хоронить по-человечески… А тут где солдат был убит, ранен… как упал, так до сих пор и лежит… Сколько их – и наших, и немцев по оврагам и лощинам непохороненными лежат… Вот в прошлом году овражек нашли – там наших человек пятнадцать, а может, и более до сих пор лежат… Как их в лощине побили, так они там и остались… Да били, видать, крепко… Каски – в лепешку! Копнешь – фаланги пальцев, обломки костей, истлевшее обмундирование! А оружие – винтовочкитрехлинейки. Кругом воронки от мин… А рядом на горушке, которую им, видать, взять приказали, – груда немецких гильз, ящики из-под мин валяются… И ни одной воронки! Это получается, с голыми руками на пулеметы и минометы шли! Ужас!…”