Поле, где полынь-трава

Вот и настал черёд этой истории.
Признаюсь, мне намного проще рассказывать о ком-то другом, только не о себе любимом. Есть на то причины. Много разных причин. И так тяжело быть объективным, рассказывая о пережитом ужасе. Собственные страхи способны свести с ума, и всякий, кому доводилось встречать необъяснимое, с большей охотой забывает. Сами собой придумываются логичные объяснения, и начинаешь в них верить искренне, даже если логика трещит по швам.
Мне было немногим больше четырнадцати лет. Летние каникулы я проводил в деревне у бабушек. (Той самой деревне, где когда-то жила колдунья Ежиха, если помните рассказ «Страшная свинья»). Наш дом был аккурат посередине деревни, которая протянулась на два километра вдоль растрескавшейся асфальтовой дороги. Типичное «сезонное» поселение. Летом почти все дома превращаются в дачи. Зимой же на пятьдесят дворов, едва ли набирается десяток жилых. В округе есть еще несколько посёлков покрупнее, там и людей больше и хозяйства более традиционные: коровы, овцы, захудалые клячи и бесчисленные куры/гуси/утки…
Колхоз давно пережил упадок. Остатки былого величия Советской власти рассеяны по полям. Развалившиеся коровники, брошенные водонапорные вышки, ржавеющие остовы тракторов и комбайнов. Огромные территории пахотных земель постепенно превратились в поросшие бурьяном пустыри.
Развлечений для городского мальчишки немного. Общение со сверстниками из местных тяготило. Разные интересы, скажем так. Поэтому большую часть времени я проводил в одиночных походах к разбросанным в степи урочищам, отыскивая любопытные места. Окрестные поля я знал вполне прилично, чтобы обходится без компаса и карт. Брал с собой скромный «набор туриста», и на полдня выходил в сторону леса или к оврагам близ брошенной деревни у старой дороги. Рано утром или ближе к вечеру отправлялся по разведанным маршрутам к старицам реки или оросительным прудам, куда не добирались городские рыбаки. В то время было модно глушить рыбу «электро-удочкой» – то есть тупо пропускать разряд тока в воду. После таких варварских рыбалок ловить было нечего, поэтому мои заповедные пруды были настоящей находкой. Да, нужно было прилично топать пешком, однако, без рыбы я ни разу не уходил домой.
Ходить в одиночку я не боялся. Да и что может страшного случиться в открытом всем ветрам поле? Так мне казалось…
Уже и не вспомнить почему, но в тот день я не смог уйти на рыбалку засветло.
Вечерело. Закатное солнце окрашивало горизонт в розоватые тона. Щебетали птицы, от земли поднимался, нагретый за день воздух, наполненный запахом разнотравья. Твёрдо решив для себя сходить к новому месту, и пару раз забросить удочку, я упрямо шагал навстречу собирающейся ночи. Возникло легкое беспокойство. Но на фоне упрямого характера, оно продержалось недолго. Делай, не бойся, боишься – не делай. Дедушкин принцип был усвоен давно. Чтобы выиграть время, решил срезать через пустырь с бледноватыми зарослями полыни. Только на деле всё оказалось не так просто. Усталость лучше любых часов подсказывала, что в этих проклятых зарослях я плутаю уже больше часа. Стемнело. Вышла луна, и зажглись звезды. Ночь, на редкость, светлая и теплая, успокаивала расшалившиеся нервы. В воздухе ощущался горьковатый вкус полыни. Кусались комары. Леска всё время цепляла какие-то кусты, иной раз приходилось останавливаться, чтобы распутать её. Пустырь всё не заканчивался. Пришлось признать – заблудился. В очередной раз остановившись, я оценил своё положение, и, засунув гордость поглубже, повернул назад.
Не прошло и минуты, как позади меня раздались шаги. Тяжёлые и гулкие удары о землю. Я замер. Всё стихло. Чего только не померещится…
Выдохнул и пошёл дальше, но заметно прибавил скорости. И снова шаги, но звонкие, словно цокот копыт в подковах. Очень близко, но за пределами видимости, в мою сторону двигалось что-то крупное.
Разумнее всего было предположить, что это пастухи возвращаются с выпаса. Но почему только один? Почему не слышно мычания коров и привычного деревенского мата? Слишком много вопросов. Пока прислушивался – звуки стихли. Повисла такая неприятная тишина, даже писка комаров не слышно. Только темнота и нечто притаившееся в ней. Я продолжил движение, про себя ругаясь, что решился на такую глупую авантюру. Топот последовал за мной. Но что это за лошадь такая – ни всхрапов, ни ржания, и слышно шаги только двух ног. Цирковой конь за мной гоняется, что ли? Я невесело ухмыльнулся. Через минуту топот пропал и резко возобновился, но уже впереди меня. Чудо-конь шёл навстречу. Испугаться я не успел. Просто встал, как вкопанный и стал ждать, пока молчаливый всадник или кто там скачет в такую пору, выйдет ко мне из зарослей. Но шли минуты, и никто не показывался. Не слышно было и шороха травы. Мои нервы были на пределе. Убедив себя, что это чья-то злая шутка, я крикнул в темноту, чтобы мои преследователи назвались, и сам представился (вежливый городской мальчик). Ответа не последовало. Списав всё на «померещилось», сделал шаг вперёд и боковым зрением заметил, как дёрнулись кусты справа. Вдогонку мне раздалось неприятное уханье, но не такое как у филинов или сов, а протяжное с хрипотцой. Тут моё самообладание испарилось окончательно, и я побежал. Бежал, поминая Бога, чтоб уберёг от этой чертовщины. Цокот копыт преследовал меня до самого края поля. Как я вышел из этих дебрей не понятно. Уже на просёлке я обернулся назад и перевёл дух. Ветра не было. Но стебли полыни высотой в полтора метра ходили ходуном. Что-то крупное бесновалось там и не могло выйти за край своих владений. Шорох травы, цокот и больше ни звука. Одного взгляда на эту картину мне хватило, чтобы бежать в деревню без остановок. Удочку бросил по дороге.
Когда вернулся домой, поделился увиденным с дедом. Он покивал и успокоил меня, что это мог быть кабан или лось какой-нибудь…
Но никогда ранее, да и потом тоже, не встречал я лосей и кабанов с подковами.
Вот так.