Предупреждение свыше

Я тогда ещё учился в училище №5 г. Мончегорска. Приснился мне сон. Из темноты (очень правильно сказал о такой темноте В.Высотский: в черный бархат уходят, как в землю, а здесь не ушёл, а вышел, как из за черного бархата) появляется дядя Саватий, умерший три года назад, и манит меня рукой к себе… А у меня мать была классной пророчица сновидений, ну и я кой чему поднаторел в этой области. И я понимаю: это он меня на тот свет зовет…
“Дядька, ты чего? Мне же всего пятнадцать лет! Я еще жить хочу!” – говорю ему во сне.
А он в ответ: посмотрел на меня, повернулся боком и рукой правой махнул, как будто хотел сказать: шут с тобою, раз не хочешь… и ушел в темноту, как в “бархат”.
Дня три я ходил и если видел, что к перекрестку приближается машина и до неё меньше пятидесяти метров, то я от перекрестка отходил назад и ждал пока на дороге не будет пусто. Прежде чем выйти на крыльцо, смотрел на крышу, не висит ли там чего-нибудь. Но на третий день… Вышел я с автобуса на центральной остановке комбината “Североникель” и пошел у училищу в гору. Проходить надо было под шахтами доменный печей, или мартеновских… и они ещё добавили темноты к полярной ночи. Справа от меня, там где был тротуар, яма раскопана и на дне её две трубы в теплоизоляции, и они отгорожены забором из горбылей, метра два в высоту. На встречу едет” МАЗ -500″ – топливозаправщик с поврежденным глушителем и грохот от его двигателей заглушает даже шум комбината.
И как -то этот заправщик замедлив скорость сходит на обочину и останавливается напротив меня. И тут я вспомнил сон и этот жест дяди Савати, мол “шут с тобою” и резко оглядываясь, вижу летящий на меня “Белаз”- сорокотоник И “Белаз” этот разогнавшись на площади перед горкой, прижимается к самому забору, что бы разъехаться с “Мазом”( там очень узкая дорога была) и до него метров пять всего. Как я оказался по другую сторону забора… я до сих пор не пойму. Не помню, что бы я его перепрыгивал… И когда этот “Белаз” уже пролетел мимо меня включает фары. Оглянулся я вокруг, а подо мною небольшой островок не откопанной земли с пол метра, а справа и слева, вплотную к забору яма двухметровая. Это я с двухметровой высоты (если я забор перепрыгнул) летел бы еще метра два вниз на трубы, сдвинься на метр в сторону. Шофер с “Маза” подбегает к забору и смотрит нам меня как на приведение.
“Живой?”.
“Живой говорю”.
“Когда же ты его перепрыгнул? И как?”
Он забор покачал, а тот, хоть и соединен между собою, но весь ходуном ходит. Я когда назад перелезал через забор, шофер его держал, чтобы он вместе со мною не упал в яму.
Вот такой сон и его последствия. В этот же год, уже на практике в ММЗ (Мончегорский Механический Завод) меня голос свыше спас. Собирал я бортовой фрикцион на тракторе Т-130, А кожух этого фрикциона крепится гайками к корпусу и их штук тридцать по кругу…
в общем, есть о чем подумать пока их крутишь или помечтать пока трижды по ним пройдешься с торцевым ключом. Вот я стою… думаю о чем-то…и голос в самое ухо мне: “Отойди в сторону!”. Я бросаю ключ на гайке и пытаюсь сделать шаг в право, что бы встать между мостами тракторов, а рукавица на правой руке зацепилась за перекладину ключа, и я руку выдергиваю из рукавицы, и в сторону. Позади меня грохот… смотрю: на моей рукавице , которая упала прямо на то место, где я стоял, стоит шестерня от бортового фрикциона, килограмм на пятьдесят. Я даже испугаться не успел: откатил шестерню ногой в сторону, поднял ошметки от рукавицы, даже для смеха- одел её на руку, и опять за ключ взялся. Из-за моста трактора, на котором я собирал фрикцион, выскакивает старший мастер цеха и я начинаю понимать, глядя на него, что меня сейчас будут бить, но не понимаю за что! Он весь белый, глаза выпучены, руки трясутся… Боже Ты мой! Я, как начал ключ крутить… А он смотрит на меня :”Живой?”
“Живой”, – вы наверное сейчас скажете: повторяется мужик. Но что здесь поделаешь: мне так в жизни моей говорили шесть раз, а как бы вы ответили на такой вопрос?
Он спрашивает:” Куда она упала?”
Я себе под ноги показываю: “Сюда”,- а там в бетоне след от зубьев шестерни остался, сантиметра на два в глубину. Он мне на следующий день рассказал в курилке, утром при всех: “Гляжу: кран бортовой фрикцион тащит на его головой и из него вываливается шестерня и летит Пашке на голову, а я только голову его вижу из-за моста…Кричать в этом грохоте бесполезно… Добежать не успею… Закрыл глаза и вижу: гроб стоит вертикально, наверху три свечи и в ногах две, гроб весь в цветах, а саван заканчивается на плечах то-есть головы нет. Слышу грохот. Открываю глаза: нет Пашки. Понимаю: всё! Тюрьма мне!” (А я за бензобаком стоял: он у трактора за место спинки сидения, поэтому он меня и не видел).
Отошел он в курилку и пытается папиросу прикурить, только у него никак это не получается – руки трясутся. Я на него смотрю, потом себе под ноги, потом на шестерню около моих ног… и меня начинает колотить крупный озноб. Начинаю понимать, что к чему.
Бросил я эту работу… чуть не погиб на благо социализма!… и иду на ватных ногах в курилку. Мастер мне пачку “беломора” протягивает:”Будешь?”
“Не курю”.
“Пошли, “- говорит он мне и ведет через весь цех в санитарный пункт.
“Лена,” – кричит, – налей нам валерьянки.”
Та начинает капли считать, а он хвать у неё пузырек и весь в стакан с водой выливает и протягивает мне. Себе другой готовит таким же образом.
(Ё…) домой, чтоб я тебя сегодня не видел.
Я приехал на автобусе домой и у матери еще один фунфырик валерьянки заглотил и спать лег.
На следующий день: выхожу я из мужской раздевалки, а напротив дверей какая-то тетка стоит, лет тридцати, по мне так уже старуха. Я еще думаю:прямо напротив дверей встала, мужиков что ли переодевающихся не видела и иду в цех. А чтобы в цех попасть – надо по металлической лестнице спускаться со второго этажа. Только я прошел несколько ступенек, как чувствую: кто-то меня за голову и плечи щупает. Останавливаюсь, оглядываюсь, а эта тетка подкралась ко мне сзади и ощупает меня. Я остальные ступеньки пролетел и в курилку к мужикам: “Чего это она меня щупать начала?” – спрашиваю.
“Это она, видать, после вчерашнего проверяет: живой ты или привидение. Крановщица наша. Это у неё вчера шестерня выпала из фрикциона. Ты как ушел домой; мы спохватились, что кран у нас не работает. Свистим, кричим – никакого толку. Потом, Толян, по мостовой балке к ней в кабину залез и кран подогнал к платформе. Она как заорет благим матом на весь цех:”Убила я его! Дети сиротами останутся! Меня в тюрьму посадят!”. Мы её и так, и эдак: “Живой он, домой пошел”. Ни в какую:” Не утешайте меня! Я видела! Я его убила!”.
Валерьянки дали не помогает. “Скорую” вызвали. Ей уколы колют успокоительные: не помогает. Увезли на “скорую”, там успокоили. Начальник цеха с ней поехал. Все ей говорил: “Жив он. Домой отправили, даже не поцарапало его. Вот она тебя и дожидалась, видимо так и не поверила никому”. Она, как увидела, что на тебя шестерня падает, сиганула под пульт и там сидела все время. Может даже без сознания была, пока её шевелить не начали”.
Это история не про видения или привидения, но поверьте: в том цехе, что бы что-то сказать другому, надо было на ухо кричать, такой грохот стоял. А “рядом” только мастер был – метрах в десяти от меня, а ведь голос этот, я слышал, как будто в поле был утром.