Вот что случилось в начале последнего десятилетия прошлого века в доме управляющего одним имением в одной из центральных губерний России. У него было шестеро детей, за которыми смотрела старшая, шестнадцатилетняя Екатерина. В спальне, на большой старинной кровати спали, лежа поперек, по порядку, считая от двери, Павлик четырех лет, Соня пяти, Мария двух и Эрнестина семи. Четырехмесячный ребенок спал в колыбельке напротив, а в противоположном конце комнаты, слева от двери и на той же стороне, где колыбелька, стояла кровать Катерины. Справа от двери располагалась русская печь.
И вот что произошло однажды вечером в спальне с едва светившейся лампадкой, когда старшая дочь управляющего, уложив младших и едва успокоив малютку, собиралась прилечь сама:
Вдруг она слышит, что дверь осторожно отворяется, и кто-то тихонько входит. Думая, что это мать, она села на кровати и знаками давала понять, что малютка только что заснул. Но тут увидела, что это не мать, а какой-то незнакомый мужчина, у которого лицо и руки как-то странно светились. Он стоял спиной к печке, а лицом к иконе, перед которой, склонив голову по русскому благочестивому обычаю, шептал молитву. Затем тихо подошел к большой кровати, остановился перед ней, прочел молитву над спящими детьми и положил левую руку на голову Эрнестины, а правую на лоб Сони. Катерина онемела от ужаса. Когда же затем этот человек на ее глазах поднялся в виде дыма вверх и исчез, она бросилась в спальню к родителям и стала отчаянно призывать их.
Прибежав в детскую, они нашли детей мирно спящими и не заметили ничего особенного. Наружная дверь оказалась запертой и железный крюк задвинутым – все точно так же, как это каждый вечер делал отец. На стенных часах пробило два ночи. Дети были здоровые, толстощекие деревенские дети. Чтобы не пугать их, отец запретил Катерине говорить им о привидении. В описанном старшей дочерью призраке он нашел большое сходство со своим отцом, давно умершим, которого она не знала и о котором давно уже не говорили в семье.
На другое утро, за завтраком, Эрнестина стала жаловаться на боль в голове. Лежала она в тот вечер лицом к стене с окном, то есть на правой щеке, и тяжесть чувствовала в левой стороне. Вечером у нее открылся жар, а на четвертый день ее не стало. Соня была на следующее утро бледна, печальна и плаксива. Пробовали уложить ее в постель, но она не шла с рук отца. Соня умерла во время похорон Эрнестины. Остальные дети остались здоровы.