Приют у дороги

Произошло это почти девять лет назад. Ехал я тогда в Ростов к дяде Олегу, старому другу моего покойного отца. Дороги у нас сами знаете какие. Да еще и погода испортилась: не прошло и часа, как синие тучи накрыли небо непроницаемой завесой.

Облезлые березы гнулись под напором ветра, голые ветки то и дело швыряло на дорогу. Вскоре полило так, что дворники моей «пятерки» перестали справляться. Стоило немного дать газу, и на лобовом стекле разливались мутные ручьи. Возможно, имело смысл остановиться и переждать непогоду, но я спешил. За то и поплатился.
Около часа прождал я у обочины, прежде чем решил отправиться на поиски людей. За это время показалась лишь одна машина, да и та промчалась мимо, обдав меня напоследок холодными брызгами. В местечке я оказался глухом. Рядом не видно указателей, лишь лес чернеет кругом. К тому моменту я уже осознал, что решительно не имею понятия, где очутился. Взгляд мозолила лишь уходящая в чащу проселочная дорога.
«Куда-нибудь да приведет», – подумал я и достал из багажника сапоги.
Это оказалась не совсем дорога, скорее широкая тропинка, разбитая колесами «уазиков» и поросшая по краям колючими кустарниками, которые грозились вконец изувечить мой целлофановый плащ.
Шел я недолго. Через некоторое время впереди показалась речушка, а прямо около нее – ветхое жилище с почерневшей крышей. Лишь подойдя ближе, я разглядел, что домишка-то вовсе не такой старый, как мне почудилось. Я остановился у покосившегося забора, борясь с излишней стеснительностью, которая в ту пору отравляла мне жизнь.
Несмотря на непогоду, во дворе сидел мужчина. Он не сразу услышал, как я его окликнул, а, услышав, не слишком обрадовался. Было ему лет сорок, возможно, чуть больше.
– Добрый день, – поздоровался я, протягивая ему руку.
Он жать её не стал, лишь посмотрел на меня из-под насупленных бровей и спросил сухо:
– Чего надо?
– Да вот, застрял, – ответил я, смутившись.
– Где?
– Здесь, недалеко. В кювет съехал, – добавил я после затянувшегося молчания.
Хозяин разглядывал меня, словно купленную лошадь. Взгляд у него был неприятный, властный. Бледно-голубые глаза смотрели с холодной враждебностью.
– Не знаете, есть здесь какая-нибудь деревня поблизости?
– Льет как из ведра, – сказал мужчина, словно не услышав моего вопроса. – В такую погоду и собаку во двор не выгонишь. Пойдем в дом, там все и расскажу, – и он, не дожидаясь ответа, побрел к своему жилищу.
Я нехотя последовал за ним. Что мне еще оставалось?
– Садись, не стой как истукан, – произнес хозяин, когда я вошел. Он задумчиво склонился над столом, обхватив руками лохматую голову. – Сапоги грязные сними, слышал? И плащ свой тоже.
Жилище, по всей видимости, давно не проветривали. Я уселся поближе к печи, в которой потрескивали угольки. Совсем рядом слышались чьи-то тихие всхлипы. Но кому они принадлежали, я видеть не мог, потому что часть комнаты была отгорожена плотной занавеской.
– Вы мне не ответили, деревня есть где-нибудь в округе?
– Есть, есть, – отвечал хозяин.
– Долго до нее шагать?
– Нет, недолго.
Я ждал, что мужчина расскажет, как туда пройти, но он молчал.
– Так как же до нее добраться?
– Просто, – сказал он, обратив ко мне свое опухшее лицо. – По дороге нашей дальше пойдешь, но идти долго придется. А как она повернет, увидишь дома.
– Спасибо, я тогда…
– Что ж скоро-то так? Посиди, недолго уже. Выпей со мной для согрева, – он достал из-под стола полупустую бутылку. – А-то вон, трясешься весь, как лист осенний.
Я и вправду замерз, хоть и расположился у самого огня. Одежда моя уже успела порядком намокнуть, и в спину тянуло сквозняком, заставлявшим мои зубы наскакивать друг на друга.
– Не могу, – ответил я нетвердо. – Машина же… я все-таки пойду.
– Да что ты, как дитя малое? – с укоризной проговорил мужчина. – Вон, на дворе темнеет уже. Грех гостя на улицу выставлять на ночь глядя, да когда еще льет так. Грех это, понял? – повторил он настойчиво. Надо сказать, что хоть и был мужчина высок и крепко сложен, выглядел он нездорово. Кожа казалась серой, щеки обвисли. Глаза блестели стеклом в дрожащем свете углей. Выглядел он как человек, одним словом, выпивающий. – В Бога-то веришь?
– Нет, – ответил я, на этот раз со всей твердостью. – Не верю.
– В дьявола, стало быть, тоже?
– Ни в Бога, ни в дьявола не верю. Выдумки это.
Мужчина нахмурился.
– Смотри, через час совсем темно будет, хоть глаза выколи. Ночи у нас холодные. Даже местные нет-нет, да и заплутают. Вон, сколько их зимой-то померзло, бедолаг. Ну а ты, приезжий, не был тут никогда, а идти куда-то собрался. Не видишь разве, что ночь уже почти на дворе? А? – хозяин поглядел на меня испытующе. Я пообещал себе, что не опущу глаз прежде него, но опустил.
– Быть может, пойдете со мной? До машины недолго идти. Если повезет, вдвоем её вытянем. Я бы, конечно, вас отблагодарил за помощь.
– Делать мне только нечего, как ночью по лесам шляться, – ухмыльнулся мужчина. – Да и деньги мне твои не нужны. Я, знаешь ли…
Но он не успел договорить. Воздух сотрясли громкие женские рыдания. Я вздрогнул от неожиданности, а, хозяин, потемнев, закричал:
– А ну тихо там!
Плач притих, но только на минуту.
– Чего? – оскалился мужчина, встретив мой настороженный взгляд.
– Это ваша жена? – сам не знаю, зачем я это спросил.
– А тебе какое дело?
– Почему она плачет?
– А почему бабы плачут? Потому что бабы.
Я резко поднялся и отдернул занавеску.
В постели у окна лежала женщина в мокрой ночнушке. Она дрожала, отвернувшись к стене, и что-то тихо бормотала. Сейчас я почти уверен, что это была молитва. На её голых руках и ногах темнели следы побоев. Женщина тихо всхлипывала, поджав к животу бледные ноги.
И снова этот запах. Так пахнет свежая земля. Тогда я ощутил его в полной мере: запах земли и гниения.
Тогда я был очень молод, мальчишка почти что, и не на шутку испугался. Грозная фигура хозяина двинулась на меня. Я сделал шаг к двери, и еще один, не сводя с него глаз.
– Грешница она, – сказал мужчина, – за то её и наказываю. Куда же ты? – хозяин протянул ко мне свои волосатые ручища, и мне почудилось, будто они обхватывают мою шею.
Печь ужасно коптила. Я только теперь ощутил это. Казалось, в один миг дышать в комнате стало нечем. Я готов поклясться, что почувствовал кожей жар, будто вокруг меня разгорается огромный костер. Хрипя и кашляя, я нащупал в полумраке ручку двери и выскочил по двор.
Из дыма на меня глядели стеклянные глаза. Холодные, безумные глаза. Не знаю, что бы произошло, попытайся они меня настигнуть. Но мужчина захлопнул дверь перед моим носом, и я услышал, как что-то щелкнуло.
Алое пламя уже просачивалось через крышу. Черепица затрещала.
«Пожар», – наконец-то сообразил я.
И тут раздались крики – ужасные женские крики, которые еще долго заставляли меня в ужасе просыпаться по ночам.
Я бросился к двери, но та оказалась заперта изнутри.
«Там было окно».
И я, поскальзываясь в грязи, побежал вокруг дома.
Вопли женщины стали невыносимыми. Теперь уже к ней присоединился и сам хозяин.
Оконные стекла треснули от жары и стремительно покрывались гарью. Но сквозь них было видно, как внутри мечется охваченная пламенем фигура. Тело её горит, плавится, огненными ручьями стекает на пол. Фигура ревет так, что невозможно разобрать, мужчина это или женщина.
Я разбил камнем окно, но выстрелившая следом струя огня обожгла мне лицо. Я завыл от боли и бессилия. Я не знал, что делать. Я не мог слушать это. Я думал, что сойду с ума.
Сквозь рев пожара послышался какой-то гул. Кто-то ехал сюда.
Я выскочил на дорогу и стал махать руками показавшемуся из-за леса уазику.
– В чем дело? – неприветливо спросил водитель, остановившись около меня.
– Там пожар, – задыхаясь, объяснял я, – люди горят…
Двое мужчин выскочили из машины. Как я позже узнал, они были братьями. Оба примерно одного возраста. У обоих на лбу проступили морщины.
– Где? – вскричал тот, что был за рулем.
– Там, – я обернулся, и сердце мое провалилось в холодный мрак.
Пожара не было, не было и дома. На его месте темнели бревна.
Братья напряженно глядели на меня, а я не знал, что сказать.
– Странно, – нарушил тишину Федор – так он мне потом представился.
– Да, странно, – повторил его брат. – А ты почему босой?
Я вспомнил, что забыл в доме сапоги и смешался. Федор достал из машины галоши и протянул мне. Вместе мы прошли к остаткам жилища. Или что это было? Песок и обгоревшие доски – вот я там увидел. Рядом лежали сваленные в кучу бревна. Они поросли мхом и загнили. Я поискал свои сапоги и плащ, но лишь обжег руки крапивой, которой заросло все вокруг.
– Жил здесь когда-то один выродок, лет пятнадцать назад, – сказал водитель.
– Ваня, – насупился его брат, – о мертвых говорят либо хорошее, либо ничего.
– А что о нем хорошего сказать-то можно? – возмутился мужчина. – Что ж в выродке этом хорошего-то было, а? – спокойное лицо его искривилось, глаза загорелись злобой. – Жену свою как лупил, помнишь? Она ж всего боялась. Только кто посмотрит на нее, она сразу в слезы. Дрожит, боится непонятно чего. А ведь какая девушка была, пока за этого ублюдка не вышла, – и Иван, сплюнув, торопливо зашагал обратно к машине.
Федор достал из кармана сигареты, и мы молча закурили.
– Не слушай Ивана, – сказал мужчина. – Не был Митя таким уж скверным человеком. Не всегда. Они ж оба за той девчонкой бегали, а она его выбрала – Митю. Вот оно как. А Митя запил, когда сын у него в озере утонул. А водка, она, знаешь, что с людьми делает? Жена-то, как же её звали? Анастасия, да. Настька его по церквям, по знахаркам таскала, не хотела бросать. Думала, вытянет его из этого болота. Даже в больницу клала несколько раз. Все без толку. Неделю трезвым походит, а потом снова за бутылку. В итоге до того допился, что хату подпалил, да вместе с женой там и сгорел. Ничего от них почти не осталось – новый хозяин сгреб кости в ведро да и высыпал в яму. Думал дачу строить, да только не задержался он здесь. Уехал… Не нужно было так делать. Не по-христиански это. Их на кладбище похоронить следовало, батюшку позвать. Да батюшка наш тоже, – Федор устало улыбнулся, – за бесплатно работать не станет; да и освященная земля денег стоит, а никто из наших из своего кармана платить не хотел за чужие-то могилы. Чувствую, мучаются они. Надо похоронить их, по-людски…
Братья помогли мне, и через час я уже сидел в машине, а мимо меня проносились поля. Но что же это было со мной? Что же я видел? Понять этого я не в силах.

Автор: Максим