Как в фильме “Ирония судьбы”, у нас с друзьями есть традиция – каждую пятницу после работы мы собираемся у кого-нибудь дома, пьем пиво, играем в карты… Чаще всего собираемся у Алика: живет он в шикарном коттедже за городом с красоткой-женой, путешествует по разным экзотическим странам и привозит оттуда всякие необычные вещи, на которые любопытно взглянуть.
Как сейчас помню тот вечер, когда я впервые увидел стоящую на журнальном столике искусно вырезанную из черного дерева фигурку на подставке. Что-то в ней сразу притянуло мой взгляд, и я взял ее в руки, чтобы рассмотреть по лучше. Невероятно уродливый, кривоногий, пузатый дикарь с плюмажем разноцветных птичьих перьев над лысой головой, на злобной мордочке – огромная, плотоядно улыбающаяся пасть, полная острых зубов…
Я взял фигурку в руки – и она закачалась у меня в руках, как чертик на пружинке. “Это Кусака, – объяснил входящий в комнату Алик. – Божок одного из африканских племен. Еле уломал продать его мне – переплатил втридорога, но просто не мог устоять. Забавный уродец, правда? Представляешь, эти дикари правда верят, что он может навредить всякому врагу. Якобы достаточно ударить его по голове, чтобы он закачался – вот как у тебя сейчас – и пожелать кому угодно любую напасть, какая пришла тебе в голову!”
Я остарожно поставил качающегося божка обратно на стол и спросил Алика: “Как же тебе продали такую бесценную вещь?” Алик только усмехнулся: “Они считают, что опасно иметь дело с таким сильным богом. Чем больше ты его просишь, тем быстрее попадаешь к нему в рабство – и когда это происходит, из помощника он становится твоим проклятием. Что-то в этом роде… Я же говорю – дикари!”
Зловредный божок Кусака надолго поселился в центре журнального столика – вплоть до той самой пятницы, с которой начались все несчастья. Мы, как обычно, собрались у Алика, но хозяин в тот вечер был крепко не в настроении. “Проблемы на работе, – поморщился он. – Конкуренты…- И вдруг взгляд Алика попал на застывшего посреди стола Кусаку: – Эй, ты! Если ты и правда бог – сделай так, чтобы мои конкуренты обанкротились!” И его рука с силой ударила божка по лысому черепу. Кусака уморительно затанцевал, мы невольно рассмеялись, рассмеялся над своей глупостью и Алик.
Где-то через неделю Алик позвонил мне на работу. “Ты только представь, – взволнованно заговорил он, – фирме моих конкурентов конец! Оказались колоссом на глиняных ногах – обанкротились подчистую! Вот что значит африканский бог! Молодчина Кусака!” Я попытался умерить его радость, сказав, что, во-первых, чужое несчастье не повод для веселья, а во-вторых, африканская кукла здесь совершенно не при чем… Но убеждать в чем-то Алика было уже бесполезно, как и любого другого одержимого. Он был твердо уверен, что нежданным неприятностям конкуренты обязаны только Кусаке и никому другому. “Смотри, Алька, – в шутку сказал я тогда, – не увлекайся своим Кусакой: африканцы же предупреждали, что при частом употреблении этот уродец становится твоим проклятием! На мои в шутку сказанные слова Алик вдруг совершенно серьезно пообещал мне быть с божком поосторожнейм и просить его помощи только в самых крайних случаях.
Слово свое он не сдержал – судя по внезапным бедам, которые начали сваливаться на головы его неприятелей. Поневоле нам пришлось поверить, что этот африканский уродец и впрям обладает какой-то сверхъестественной силой. Длительное общение с Кусакой постепенно сделали характер Алика невыносимым: теперь он был уверен, что на любого найдет управу, и вел себя соответственно. Наверное, если бы не это, его конфлик с соседом закончился бы, не успев начаться. Но увы…
Соседом Алика был заместитель главы МЧС – человек крайне жесткий, упрямый и на компромиссы идти не желающий. Ссора началась с какой-то ерунды, обычной между соседями, но потом переросла в настоящую войну, дошло даже до суда. Конечно, на соседа при помощи Кусаки тут же были насланы всевозможные беды, но того подобная мелочь не остановила. Алик был взбешен. Мы тогда как раз были у него в гостях: хозяин бегал по комнате и сыпал на головы соседа все проклятия, которые только мог вспомнить. Вдруг взгляд его упал на Кусаку и, прежде чем мы смогли сказать хоть слово, Алик с силой ударил божка по голове и закричал: “Слышишь, Кусака! Я хочу, чтобы этот гад сдох! Сегодня же!” Божок согласно закивал головой, извиваясь в своем танце – а у нас у всех вдруг стало очень нехорошо на душе. Мы поспешили раскланяться и уйти.
Ночью меня разбудил телефонный звонок. Звонил один из нашей компании. “У Алика ночью был пожар, – тускло сказал он. – Сгорело все. Двое погибших”. У меня оборвалось сердце: “Алик и его жена? Оба?” – только и смог произнести я. Друг вздохнул в трубку: “Нет, Алик жив. Погибла его жена. И его сосед. Тот самый. Он же, эмчеэсник, увидел пожар и бросился на помощь. Алика вытащил, а жену не успел. На них обрушился горящий потолок. Сгорели сразу. Оба”.
Я завел машину и поехал в любимый когда-то нами коттедж. Теперь вместо него моим глазам предстали обгорелые стены, скелет лестницы, провалившаяся крыша.
Вокруг сновали люди, а посреди людского моря стоял Алик. Он ничего не говорил, не двигался, ни на что не реагировал – он просто стоял, как столб, и смотрел в одну точку. Я проследил за его взглядом, и мне стало страшно так, как не было никогда в жизни.
Посреди разрушенного дома, целый и невредимый, чуть покачиваясь под ночным ветром, стоял Кусака и улыбался нам широкой и злорадной улыбкой.