Случай в армии

Там базировалась 32-я гвардейская танковая дивизия, которая входила в состав 20-й гвардейской армии. Служил я мех-водом, а мой земеля, из Балты – на узле связи дивизии. Базировались они отдельно, с ротой охраны, со своими казармами и прочим, государство в государстве, если проще. Стояли они на месте жутких боёв, где прорывался к Берлину 2-й Белорусский под командованием Рокоссовского? и столкнулся с немецкой танковой армией. Ну, это уже история. Так вот, у них был один бетонный бункер с колпаком с горизонтальными бойницами снаружи, ранее там стоял пост, но после того, как один часовой, молодой парнишка, реально сошёл с ума, пост убрали. Вернее – убрали не сразу, а после тщательной проверки. Начиная с двух часов ночи? там раздавались звуки голосов, дребезжала железная вертикальная лестница, уходящая в сам бункер, раздавались звуки снаряжения магазинов патронами, смех и прочее. Пост сняли лишь после того, как сам начальник ТС лично услышал эти звуки. Пост перенесли метров на 80 в сторону, поставили стандартную вышку с площадкой. Дверь в бункер закрыли на навесной замок, бойницы заложили кирпичами и вроде как забыли.
Теперь то, в чем Миша клялся и трезвым, и пьяным. 12 июля, ночью, он дежурил на коммутаторе с прапорщиком. Сидели, болтали за жизнь, вдыхали одуряющий запах липы, чаи гоняли – малина, в общем. Замигал сигнал вызова древнего коммутатора, прапор схватил на автопилоте штекер и уже хотел воткнуть в гнездо – и замер мгновенно. Вызов шел с бывшего поста, из заваренного бункера. Миша говорит, что побледневший прапор одними губами отдал приказ соединить его с дежурным по роте, что и было сделано. Доложил по форме, что вызывает “мертвый” пост, в ответ выслушали всё, что думал о них и их состоянии дежурный. Но, к чести лейтенанта, надо сказать, он доложил в караул, и на коммутатор прибыла “тревожка” – сержант и два караульных. Спустя минут пять прибыл летеха с ключами и двумя фонарями, и всем хором отправились проверять.
Подошли со всеми предосторожностями – мало ли, вдруг там под землей бункер сообщается с другими коммуникациями (хотя, кроме “спальников” для личного состава бункера и колодца, там ничего более не было), и пробрались диверсанты? Прислушались – тишина. Замок – целый, покрыт ржавчиной, трава вокруг не примята. Автоматы на изготовку, фонари тоже, ключ в замок – дверь распахнули. Затхлый воздух, ни звука, ни шороха, ни души. Телефон прямой связи на стене, трубка на рычагах, посветили вниз – лестница – и ничего более. Вниз не спускались, с облегчением рванули на свежий воздух. Когда закрыли дверь, лейтенант долго обнюхивал прапора и Мишаню, но ничего не вынюхал. Энергичными словами призвал к бдительности и убыл в расположение, тревожка вернулась в караулку.
Теперь самое главное, и правдивое. Вернувшись на ТС, прапор тщательно закрыл двери и склонился над Мишей:
– Ты видел телефон на стене?
– Да.
– Ничего не показалось подозрительным?
– Нет.
– Миша… – прапор тяжело выдохнул и сел, продолжая его гипнотизировать взглядом. – Миша, на трубке не было пыли. Все в пыли, толстым слоем – а трубочка как протертая заботливо…
Тут Мишаня и начал кирпичное производство. Но потом до самого конца службы бункер не подавал никаких признаков жизни.
P.S. Кто служил в этой части – наверняка узнали по описанию, подтвердите, если что?