«Случилось это в канун 1989 года. В конце декабря, числах в двадцатых, вызывает меня начальник подразделения (служил я в то время начальником оперативной части в одной из северных лесозаготовительных колоний, или просто ИТЛ) и говорит: «Съезди на вахтовый участок, проверь там режим содержания и проведай оперативную обстановку. Сроку – два дня».
Зимой темнеет быстро, дни короткие. К четырем часам вечера, собрав незамысловатый рюкзачок с провиантом и теплым бельем, я на уазике начальника выехал на вахтовый участок. За рулем находился осужденный-бесконвойник.
Когда до вахтового участка оставалось каких-то километров двенадцать, на вершине подъема водитель увидел свет. Всмотревшись вдаль, я тоже разглядел метрах в трехстах свет, вернее, луч света. Подъехав ближе, шагов за десять, мы оторопели. Свет исходил прямо с небесной черноты, и где он начинался, не было видно. Что характерно – луч был цилиндрическим, диаметром с футбольный мяч. И самое главное – границы этого луча хорошо видимы. Он упирался в дорогу, и внутри его было как бы ниспадающее искрение, как обычно происходит, если светить фонарем или автомобильной фарой в пространстве, тем более на морозе. Но от света фар уазика никакого искрения не было, воздух был чист.
Постояв еще с минуту и посмотрев на это «чудо природы», мы с водителем решили ехать дальше. Тронувшись, машина плавно поехала на луч, коснулась его – мы одновременно услышали щелчок, как будто ветка дерева хлестнула по капоту машины по верху кузова. Остановились, вышли из машины – зрелище было удивительное. В трех-пяти метрах от машины, сзади луч искрящимся внутри светом ниспадал вниз, как будто уходя в дорогу. Примерно в течение трех минут луч спадал на заснеженную дорогу, а потом пропал совсем, растворился, как будто ничего не было.
Мы поехали дальше. В расположение вахтового участка мы приехали к семи часам вечера. Водитель поехал ставить машину в теплые гаражи, а я прошел к начальнику вахтового участка.
Наутро, еще потемну, я пошел в бараки к осужденным, и тут на полдороги меня перехватывает водитель-бесконвойный, с которым я приехал, и говорит: «Гражданин начальник, срочно пройдемте в гаражи, я кое-что покажу». Зайдя в гараж, он подвел меня к уазику и показал на капот и на тент кузова. При электрическом освещении в гараже явно был виден след полосы шириной с футбольный мяч, идущий чуть вкось слева направо через бампер, капот и тент автомобиля. Я сказал, что доложу обо всем по приезде начальнику.
Через два дня, приехав в колонию, я рассказал начальнику о случившемся и показал ему на след на машине. Тот посмотрел все, выслушал осужденного и меня, заявил: «В глаза этот след не бросается, так что забудьте об этом».
Прошло лет десять. Я был назначен в другое подразделение начальником. Где-то в конце девяностых годов звонит мне мой бывший начальник и рассказывает следующее. Полтора года назад он списал уазик, тот самый. А один сотрудник упросил продать ее по остаточной стоимости, как металлолом. Машину этот сотрудник увез домой, а где-то через недели две звонит и говорит: «Знаешь, начал кузов и капот красить – старая, родная, краска местами от ржавчины отлетает, новая по капоту не ложится, и именно полосой шириной в футбольный мяч и чуть наискосок слева направо через весь капот. Что бы это значило? Какая-то чертовщина! Пришлось выкинуть на свалку». Вот тут-то мой бывший начальник и вспомнил историю десятилетней давности».