У нас раньше был дом в Ярославской области, и мы там каждое лето отдыхали. Дом находился в развилке железнодорожных веток. Одна шла на Москву, а другая, рабочая, на механический завод. Эта рабочая ветка проходила примерно в 10-15 метрах от забора на наш участок. Ветка использовалась очень редко, потому как завод практически не работал. Как-то раз привезли нам старый лес на дрова и свалили возле забора. У нас не было своей бензопилы, поэтому мы позвали соседа Валеру из местных. Молодой мужик лет 30. Он, собственно, пилил, а мы чурбаки отбрасывали. И вот, когда мы этим занимались, со стороны завода появился локомотив. Когда он подъехал ближе, мы увидели машиниста. Он сидел не так, как обычно сидят машинисты, водители, в общем, люди, управляющие транспортным средством. Локоть высунул из окна и положил на него голову. С открытыми глазами, взгляд в никуда, как бы в отключке. Валера бросил пилить и сказал нам: “Кисель едет, алкаш конченый” (Кисель – то ли кличка, то ли фамилия машиниста). Валера, как местный, знал всех. Когда локомотив проезжал непосредственно возле нас, Валера закричал: “Кисель, привет”. Никакой реакции. И локомотив ушел в сторону станции.
Потом приходит отец этого Валеры. Ну, мы ему рассказываем про Киселя. Еще удивляемся, как такому алкашу доверяют локомотив водить. Мол, поезд хоть и рабочий, должны же медики машинистов проверять. Тот удивляется: “Как Кисель? Он уже как пару лет назад умер. После перепоя, прямо на рабочем месте. Вроде бы как прямо в кабине локомотива. Вот так”.
Может быть, конечно, Валера и обознался. Но, во-первых, локомотив прошел мимо нас буквально в трех метрах, Валера хорошо знал этого Киселя, только не знал, что он умер. А во-вторых, мы точно видели, что в кабине никого, кроме этого Киселя, не было.