Визиты покойного брата

Нюргун Семенов с детства видел очень яркие красочные сны. Они ему нравились, и не только ему, но и всем окружающим, которым он с охотой рассказывал свои видения. И действительно, сны были с четкой сюжетной линией, в отличие от многих других, сумбурных и перескакивающих от одного к другому, и замечательно увлекательные. Нюргун, рассказывая свои «ночные сеансы», никогда не повторялся, ему даже прочили судьбу писателя, мол, в сюжетах недостатка не будет, самого Стивена Кинга за пояс заткнешь. А он только смеялся, благо характер у него был веселый, незлобивый.
Но все изменилось со смертью брата, с которым Нюргун был очень дружен. Брат погиб случайно, застрелившись своей «ижевкой» 12 калибра во время весенней охоты. Словом, пол-лица ему просто в клочья разорвало, еще бы, в упор 12 калибром! Хоронили спешно и в закрытом гробу. Старушки шептались о «нехорошей смерти». У якутов всякая смерть от случайности считается нехорошей, и в ней склонны видеть какое-либо проклятье или расплату за нехорошие дела. И необязательно самого погибшего. Расплата может быть даже за «косяки» древнего пращура, которого проклял какой-нибудь шаман.
Прежде никогда не унывающий Нюргун плакал навзрыд целых две недели. И потом замкнулся, ушел весь в себя. Целыми днями ходил молча, работу выполнял без всякого вдохновения (он был оформителем в театре), дома часто сидел, уставившись на потолок. Девушка парня и родители после безуспешных попыток расшевелить, вернуть его к жизни, даже начали беспокоиться о состоянии его душевного здоровья.
Худшие опасения подтвердились, когда Нюргун рассказал своей подруге Наде, что Витя, так звали его брата, приходит ему каждую ночь в снах. И не просто приходит, а разговаривает о том, что надо делать в будущем, советует, как поступать в разных ситуациях, а некоторые дни упрекает в том, что его не как всех похоронили, не по-людски. В такие дни Нюргун впадал в черную хандру, ничего не ел, тайком плакал.
Родные пытались убедить парня в том, что это просто сон, что брата больше не вернешь. А он тем временем, видя что все уже знают о визитах брата, начал говорить о нем, как о живом. «Витя сказал это, Витя сказал то…» И никогда не оспаривал мнение высказанное покойным. И видимо не зря, так как перед самым «черным вторником» 1998 года, Витя посоветовал взять большой кредит под строительство жилья и перевести всю сумму сразу в немецкие марки. Почему именно марки? Никто не знал, но Нюргун весь город обегал, чтобы купить марки, хотя доллары приобрести было намного проще.
И действительно не прогадал, деньги, вырученные на разнице курсов позволили сразу расплатиться с кредитом и построить дом со всеми удобствами, большой и просторный. Жизнь вроде начала налаживаться. Нюргун более-менее пришел в себя, хотя и остался мрачноватым, не был так бесшабашно весел, как раньше.
Но потом, через пару лет, ситуация опять начала меняться в худшую сторону. Покойник годами все больше становился злым и даже жестоким. Почти каждую неделю своими упреками доводил брата до нервных срывов. Нюргун не хотел засыпать, чтобы не встречаться с братом, или принимал лошадиные дозы снотворных, чтобы спать без снов. Все это его вымотало до такой степени, что за три месяца он сбросил 19 килограммов веса!
Однажды, когда Надя, уже его жена, разбудила его, заметив что он плачет во сне, он сообщил, что Витя зовет его к себе жить. Приходил в синей шапочке, резиновых сапогах и с рюкзаком, просил прихватить ружье. Именно с такой экипировкой и уходил на свою последнюю охоту Виктор.
Тут нервы не выдержали у Нади, начала уговаривать, чтобы муж прошел психиатрическое обследование. А Нюргун смотрел впереди себя на пустоту и молчал. Надя утром отнесла ружье и патроны тестю, со слезами рассказала о случившемся.
На семейном совете было решено не оставлять Нюргуна наедине ни на минуту и отправить его на отдых на юг. Вместе с женой, разумеется.
В маленьком городе Туапсе Нюргун радовался как ребенок. Повторял: «А Витя не прилетел, наверное, билетов не было!» А Надя радовалась, что муж хоть и тупо, но шутит, чего не наблюдалось за ним многие годы. Но внутренний голос, несмотря на все попытки приглушить его, шептал: «А шутка ли это была?»
Месяц пролетел как в сказке, Нюргун очень быстро набрал утраченные килограммы, вернулись и былые остроумные шутки.
Пришло время отъезда. В последний день отъезда Нюргун весь почернел и умоляюще смотрел на жену, будто что-то хотел сказать. Да, Надя понимала, что у мужа в голове. Если бы у них была возможность остаться здесь жить!
В самолете Нюргун сказал: «Давай, Надюш, переедем куда-нибудь. На север, на юг, куда угодно!». Решили, как приедут, так и начнут готовиться к переезду.
В первую же ночь в родном доме парень начал метаться в кровати и орать нечленораздельные маты. Когда жена наконец добудилась его, сообщил, что они с Витей подрались. «Требовал подарки с моря и стыдил, почему они не взяли его с собой. Знаешь, мы с ним подрались, и он меня чуть не задушил».
Утром с ужасом наблюдали багрово-синие пятна синяков на шее.
Продажа дома все затягивалась и затягивалась, в городе уже ходили слухи о привидениях их дома. Витя приходил исправно, каждый день, иногда в хорошем настроении, иногда в бешенстве, вплоть до драк. Синяки были настоящие.
Нюргун и Надя переехали в Момский улус совсем недавно. Вроде Витя оставил их, но надолго ли? Во всяком случае, Нюргун уверен, что брат скоро найдет его. «Якутия маленькая, как-нибудь да сыщет».