Иногда, когда мне нужно подумать о чем-то важном, я иду в небольшой уютный скверик с лавочками и елями – там мне никто не мешает.
Часто я встречаю там странного старика. Я не знаю, сколько ему лет, но выглядит он крайне худым и истощенным. У старика всегда с собой хлеб, который он крошит, скармливая птицам и собакам, а сам притом не кладет в рот ни кусочка. В этот раз он тоже кормил ворон и голубей хлебом с изюмом. И я не выдержала.
– Дедушка, все равно всех на свете птиц не прокормишь, съешьте хоть сами, – я старалась показаться вежливой.
Старик глянул на меня своими пустыми глазами, в которых была видна глубокая тоска.
– А мне, детка, до себя дела нет, простили бы вот они душегуба, – сказал он, указывая на птиц. – Я перед ними сильно виноват.
И старик мне поведал следующую историю.
“Случилось это давно, еще в детстве, когда мне было лет десять. Жил я с бабушкой и пятилетней сестренкой Наташкой. Жили бедно, держали несколько уток да два десятка кур. Как мы радовались, когда наша наседка вывела полтора десятка цыплят! Был разгар лета, и курица-мать мирно паслась в огороде вместе со своими цыплятами. Вечером, пересчитывая их, обнаружили, что не хватает одного. На другой день – еще одного, и так каждый день. В итоге пропало пять цыплят. Сначала думали на кошек, но потом я заметил как большой ворон, сидящий на дереве, внимательно наблюдает за цыплятами. Я все понял и решил действовать.
Смастерил рогатку, набрал камней и спрятался в кустах. Ждал долго, пока ворон не подобрался к выводку поближе. Тогда и выстрелил из рогатки. Птица, каркнув, упала в траву. С криком “Я тебе покажу, как цыплят воровать!” я бросился к птице. Не знаю, что на меня нашло, но как озверевший я терзал беспомощную птицу. На шум подбежала сестра, стала плакать: “Отпусти, – кричала она мне,- ей же больно!”. Но я уже ничего не слышал, в меня будто бес вселился. Очнулся я только тогда, когда птица без глаз и перьев рухнула к моим ногам. “Что ты натворил, не будет у тебя счастья!”. В ее глазах светился недетский ужас. Мне вдруг тоже стало страшно, я никогда не ожидал услышать от маленького ребенка такие слова.
Я быстро взял себя в руки, выкинул ворону подальше и постарался все забыть. Но забыть не удалось, права была сестра. С того самого дня со мной стали происходить разные неприятности: то я падал и сильно ушибался, то что-то разбивал, то влипал в драку. Несчастья сыпались на мою голову как из рога изобилия, и всегда после очередной беды я слышал хрипловатое воронье карканье, похожее на смех. Я вскидывал голову в поисках ворона, но нигде никого не было. Так я дожил до 17 лет. Может, надо было сходить в церковь, да никто не подсказал.
Как-то на рынке встретилась мне старуха во всем черном. Увидев меня, она заголосила: “В огонь тебя, душегуба, в огонь!” Бабка бросилась от меня прочь, а у меня волосы стали дыбом от этих слов, я не знал уже, куда деться от самого себя.
Потом немногим позже послали меня в колхоз накосить травы. Начал косить, а тут небо затянуло тучами, и через все небо засверкали молнии. Я, как дурак, бросил косу и спрятался под дерево, хотя знал, что нельзя. Прижался я к дубовому стволу, и тут за спиной услышал знакомое карканье. Смотрю, напротив меня сидит ворон, только на месте глаз кровоточащие раны. Хотел было крикнуть, но в тот момент снова полыхнуло небо, меня что-то толкнуло, и все. Потом помню – было холодно, пахло землей, и я почему-то подумал, что меня заживо похоронили. Придя в ужас от одной только мысли об этом, я открыл глаза. Я действительно был в земле, только голова моя торчала наружу. Мне было больно, и я попытался пошевелиться. Правую половину тела я почти не чувствовал. Я хотел позвать на помощь. Я знал, что меня, похоже, ударила молния, и люди таким образом попытались мне помочь, присыпав землей. Крик застыл у меня в горле, потому что рядом со мной сел ворон и нацелился своим массивным клювом на мой глаз. “Боже, он выклюет мне глаза!” – в ужасе подумал я и зажмурился как можно крепче. Я ожидал удара, но его не последовало, вместо этого я почувствовал, как кто-то осторожно убрал с моего лба липкую прядь волос. Когда я осмелился-таки открыть глаза, ворона рядом уже не было. Потом пришли люди и отвезли меня в больницу. Мне рассказали, что в мое дерево попала молния, и я чудом остался жив. На моих туфлях даже расплавилась подошва, а следы от гвоздей остались на коже пяток. Я не мог ходить, не владел рукой, стал глохнуть и превратился в инвалида.
Мало-помалу очень медленно я приходил в себя, но до конца здоровым человеком так и не стал. Я понял одно: все годы я нес тяжкое бремя греха за зверски убиенную птицу, а молния и была тем самым огнем, который хоть как-то очистил меня. Ворон не стал клевать мне глаза, пощадил и простил дурака. А я всю жизнь после этого помогаю чем могу бродячим животным и птицам. Кормушки развешиваю, поилки в жару. Кто о них позаботится? Мучить-то их любой горазд, а кормить не каждый расщедрится”.
Старик докормил птиц и, едва разогнув спину, пошел дальше. Голуби и вороны, доклевав крошки, еще долго провожали старика. Я посмотрела ему вслед, и мне на миг показалась над его головой странная вспышка света. Я тоже решила покинуть скверик, подумать в покое мне не удалось – вороны раскаркались.