Яблоки

История моя, конечно, может, и не такая уж страшная, а скорее из тех, что рассказываются в компании, если зайдет речь о чём-то «паранормальном». Тогда в группе точно найдётся человек, а может, даже и несколько, который скажет: «А вот со мной однажды случилось…»

Так вот, со мной однажды случилось.

Когда мы с сестрой были ещё совсем мелкими дошколятами, нас на всё лето ссылали к дедушке с бабушкой на дачу.

Со свободным передвижением там всё было строго: гулять за пределами участка — только со взрослыми, восемь вечера — домой шагом марш.

Чем тогда заниматься малышне на свежем воздухе, если дальше калитки их не пускают? Правильно, торчать на границе двух территорий: родного участка и неведомой улицы. Вот и тусили мы с сестрой постоянно на мостике, проложенном над канавой, разделяющей участок и дорогу — линию, как у нас их называли в садоводстве. Играли в основном в девчачьи игры: магазин, больницу, дочки и матери. В общем, обычная жизнь обычных детей.

А история, которая так запала мне в память, что я при случае достаю её оттуда на обозрения своим друзьям-приятелям, произошла одним августовским днём в самом конце лета.

Было довольно пасмурно и холодно. Мы с сестрой торчали на мостике и считали прохожих, которых было не так уж много. Наша игра заглохла из-за отсутствия следующего «мимикрокодила». Ждать надоело, мы решили пойти домой греться.

Я уже открывала калитку, как нас окликнули:

— Эй, девочки, яблок хотите?

Повернувшись на зов, мы увидели двух ребят — девочку лет одиннадцати и мальчика чуть помладше нас. Они оба были бледно-синюшные от холода. И неудивительно, ведь одежда на них совершенно не соответствовала погоде. На девочке была лёгкая бело-серая майка и шорты: синие, потёртые, прям как из старых советских фильмов про пионеров. Мальчик был одет в такие же шорты и фланелевую рубашку с короткими рукавами. Мне даже стало как-то неудобно перед ними за свою тёплую вязаную кофту.

Девочка улыбнулась и заговорщическим полушёпотом сообщила:

— Мы тут у деда, что на горке живёт, яблок своровали. Очень они у него вкусные. Только он жадный, никому ни одного за так не даст. Хотите, угостим?

Она показала на мальчика, у которого в руках была панама с яблоками. Мелкими, зелёными, зато аж с горкой:

— Только нам нож нужен. С ножа яблоки вкуснее есть. Не одолжите?

— У нас нет ножа, и нам не дадут, — выпалила я.

Тут, возможно, я и приврала, может, нам нож и дали бы, если мы попросили, но что-то мне не хотелось идти за ним.

— Ладно, — сказала девочка, — тогда вот что. Мы пока эти яблоки у вас под мостиком спрячем и за ножом сбегаем. А вы покараульте тут до нашего возвращения.

С этими словами она забрала панаму у мальчика и положила её в канаву под нашим мостом.

— Только вы обязательно дождитесь нас! — убегая вниз по линии, крикнула девочка.

Мы с сестрой, наверное, простояли минуты три, смотря вдаль улицы. А потом такой холодок по коже пробежал у обеих сразу, что мы переглянулись и, не говоря ни слова, взяли панаму с яблоками и выкинули её в канаву напротив. А потом побежали в дом и до следующего дня носа на улицу не высовывали. Не знаю, зачем мы это сделали, потом меня даже совесть мучила, что так некрасиво поступили с ребятами.

На следующее утро мы первым делом побежали глядеть, что там с крадеными яблоками.

В канаве не оказалось ни яблок, ни панамы.

«Наверное, они их забрали всё-таки», — подумали мы и повернули в сторону участка. Тут сестра, дёрнула меня за рукав и показала на нашу калитку. В деревянную перекладину по рукоятку был вбит ржавый нож.

Мы разволновались: наверняка это сделали те ребята за то, что мы не стали ждать, да ещё и выкинули их добычу! Я б на их месте тоже рассердилась бы. Хорошо, что оставалась лишь неделя до сентября и, следовательно, до конца дачного сезона. Поэтому остаток времени мы прилежно просидели дома.

И вроде бы чего тут «паранормального»? Обычные детские обиды и разборки. Я тоже так думала долгое время.

В один из дачных сезонов мы гуляли с дедушкой по линиям, и вспомнилась мне та история. Я спросила, мол, знает ли он, где тут дед живёт, у которого очень вкусные яблоки растут? Дедушка призадумался и ответил:

— Да у нас тут пару лет как гнусь на яблонях завелась. Во всём садоводстве яблок нормальных нет. Хворь какую занесли, наверное, с новыми саженцами. А вот помню, раньше у деда Ивана целый яблочный сад был. А какие там яблоки росли — загляденье! Только теперь уж все деревья посохли и перестали плодоносить, совсем одичали.

— А почему? — спросила я

— Так в тюрьме он, поди уж лет тридцать, — дедушка вздохнул, — детишек каких-то, которые в его сад залезли, пристрелил. Говорил: припугнуть хотел, но ружьё повело. Вот и дали ему пожизненно. Наверное, его и на свете уж нет.

— А что за дети были, не знаешь? — у меня внутри всё похолодело в ожидании ответа.

— Нет, я тогда мотался по командировкам рабочим, редко когда на даче бывал. Потом уже через слухи всё узнал. Знаю только, что двое их было и вроде как не садоводческие, а поселковые. И всё. Жалко детишек, конечно.

Дальше мы шли молча до самого дома.

Я дедушкин рассказ сестре пересказала, но она не прониклась моими опасениями, посмеялась и сказала, что это простое совпадение. Она у меня вообще жуткий скептик, в отличие от меня.

Я потом долго думала, что было бы, если мы не выбросили бы те яблоки и дождались ребят? Или сразу за ножом сбегали бы?

Зато теперь у меня есть «история про приведений» для дождливых вечеров под конец лета и маленьких компаний, собирающихся пощекотать себе нервы страшилками.