Женщина в белом одеянии

Читала немало мистических рассказов о появлении «женщины в белом одеянии» перед какими-то важными, решающими, часто, но не всегда, трагическими событиями в жизни людей. Многие предполагают, что это Смерть является людям в таком обличии. Некоторые люди думают, что это Ангел-вестник плохих или хороших событий. А некоторые верят, что это Сама Любовь в белых одеяниях, просто гуляет по свету…

В нашей семье тоже был случай видения “белой женщины”.

Медицина в нашей стране за «гранью фантастики», и порою обычная жизнь оказывается страшнее любого кошмара. В Московской городской больнице им. Боткина, в 1997 году, умирала моя мама, отказывали почки. Она была ещё не очень старой женщиной, всего лишь 57 лет. Сначала её даже не хотели брать в больницу, потом, за небольшую взятку, определили тяжелобольного человека в холл коридора, у всех на виду и на проходе. Через сутки, всё же, нашлось место в общей палате на восемь человек.

Мама часто впадала в беспамятство и кричала от боли, а рядом ещё семеро больных. Для всех в палате это было тяжелым испытанием. Люди не могли нормально отдохнуть ни днем, ни ночью. Конечно, они стали жаловаться. Я дежурила около маминой кровати сутками, сидя на стульчике. Положила маму именно в эту больницу, считавшуюся в городе одной из ведущих, так как там был аппарат гемодиализа (искусственная почка). Я так надеялась, что её спасут… Но на очередном обходе врач сказала, что у них на этот аппарат и до молодых-то очередь не доходит… Зато в этом же отделении, в отдельном боксе «отдыхала», проходя терапевтическое оздоровление, их бывшая престарелая коллега, которой было просто скучно одной дома… Нам немного «повезло», неожиданно освободился соседний бокс, и маму перевели туда.

За окном ноябрь месяц, холод в комнате стоял жуткий, так как в деревянных рамах были щели толщиной в палец. Самой пришлось затыкать эти щели размоченными в воде газетами, купленными в больничном киоске, и заклеивать стыки рам разрезанными тетрадными листами, намыленными хозяйственным мылом. После этого стало более-менее сносно. В самом боксе и на медицинском посту, находившемся рядом, никто никогда не убирался. Мне самой приходилось каждый день мыть полы и в боксе, и на медицинском посту. Санитарок в больнице не было, за больными присматривали только родные. Чтобы ухаживать за мамой, на работе пришлось взять отпуск за свой счет. На мужа оставила дом и малолетнего сына-первоклашку. Но мужу приходилось много работать, сына оставлять стало не с кем. Я уже не могла днем находиться в больнице. По выписанному пропуску приходила только вечером и оставалась дежурить на ночь. Свою совесть и маму «уговаривала» тем, что днём народу в больнице много, к ней хоть кто-то, но сможет подойти при крайней необходимости, а вот вечером и ночью не подойдет уже никто. Медперсонал надо было разыскивать по дежурным комнатам, даже на посту никто не дежурил. Так я и разрывалась между домом и больницей. Помочь было некому.

А маме становилось все хуже, ей ставили капельницы, а так как она уже не могла лежать, их ей ставили сидя. Приходилось всё время сидеть около неё, поддерживая руку. Вымотавшись за все это время, я в какой-то момент задремала, но вдруг услышала, что мама зовет меня. Открыв глаза, я поняла, что она показывает мне на дверь бокса. Обернувшись и ничего не увидев, спросила: «Что там?» Мама сказала, что видела «белую женщину». Я спросила, может быть медсестра заходила, так как на ночь ей впервые выписали сильное обезболивающее. Но мама ответила, что женщина была не медик, она не шла по полу, а как бы парила в воздухе. Что она «подплыла» к ней и, погладив её по голове, «проплыла» обратно к дверям, и исчезла. Только тогда мама смогла позвать меня.

Я подумала, что ей это всё могло привидеться, в последнее время, из-за болей, она практически совсем не спала. Но вот пришла медсестра снимать капельницу и делать укол. Я спросила её: «Не заходил ли кто-нибудь сейчас к нам?». Медпост был прямо перед боксом, и никто не прошел бы незамеченным. Но та сказала, что никого не было. И сделала укол, после которого маме должно было стать полегче. Но облегчения не последовало. Рассмотрев пустую ампулу, оставшуюся от лекарства, я обнаружила, что нахалка-медсестра подменила лекарство на простой физраствор. Забрав остатки ампулы, я пожаловалась дежурному врачу, который, пригрозив медсестре «взысканием» за воровство наркотического препарата, сделал укол сам. Мама моментально уснула, но всего лишь на час.

Наступило утро. Маме стало чуть получше, выглядела она гораздо бодрее. Через некоторое время мне надо было ехать забирать сына из школы. Попрощавшись с мамой, обещала прийти к ней пораньше. Вечером у меня было муторно на душе. Из головы не шел разговор с мамой о «белой женщине». Решила взять с собой в больницу молитвослов, чтобы почитать молитвы на ночь. А ночью маме стало хуже, она бредила. Я разбудила медсестёр и врача. Меня выставили из бокса, вокруг неё бегал весь дежурный медперсонал. А я стояла в коридоре около окна и молила Бога дать ей хоть небольшое облегчение. Никогда не забуду эти страшные минуты, когда ничем не можешь помочь близкому и горячо любимому человеку, когда его боль становится для тебя просто невыносимой и уже нет сил смотреть на эти бесконечные мучения… И тогда в голове промелькнула страшная мысль: «Господи, если уже пришел её час… то избавь её от этих невыносимых страданий…».

Мамы не стало… От осознания этого, все мои чувства как будто атрофировались. Ранним утром, сидя уже в опустевшем боксе, чтобы хоть как-то избавиться от тягостных мыслей, я читала и раз за разом перечитывала заупокойную литию, и ждала, когда наконец придет утренняя смена и врач выпишет документы о смерти. Было состояние какого-то жуткого опустошения и отупения. Плакать я не могла. Не помню, как добралась до дома. Потом хлопоты с похоронами, оформлением бумаг, оповещением родных и друзей. Заплакала только в церкви, когда стала оформлять отпевание и заказывать заупокойные службы. Слёзы сами лились потоком, и я никак не могла их остановить… С тех пор прошло уже много лет, но до сих пор меня мучают вопросы: «Что это за «белая женщина» привиделась маме накануне её смерти? И если бы тогда, в больнице, я молила Бога только о выздоровлении мамы и не отпустила бы её…, может быть, она не умерла бы тогда?..»