Авантюристкам и телефонным террористкам посвящается…

Кому было тяжелее после смерти отца, мне или матери? Думаю, что ей пришлось во сто крат хуже, потому что я похоронила его и убралась в свою жизнь: в свою семью, в свой дом, в свой город, где ничто о нем не напоминало. А мама осталась.
Спустя несколько недель после похорон я приехала в очередной раз к матери. Постарела, поседела, сгорбилась моя «старушка», будто все это время носила без передыху неподъемную ношу. Была бы послабее духом, может, и отправилась бы вслед за отцом. Шутка ли, покойничек о себе знать дает с завидным постоянством. Вот и сейчас не обошлось без эксцесса.
Сижу на диване, вытянув ноги, затекшие после трехчасового пути. Дом детства. Что ни говори, душой здесь отдыхаешь, несмотря на витающие в воздухе запахи валерьянки и скорби, корвалола и боли. Портрет отца, перехваченный черной траурной летной, стоит на видном месте. Как живой! Мать ищет мой взгляд, готовясь что-то сказать, но ее прерывает резкий звонок в дверь. В дом вихрем влетает соседка Ниночка и тут же обрушивается на меня с обнималками-целовалками: «О! Приехала, наконец!». Нинок плюхается в кресло и, крутя башкой влево-вправо, как взаправдашняя сова, обращается скороговоркой то ко мне, то к матери: «Ты ей сказала уже? Не сказала еще? Не успела? Слушай! Тут такие дела! Ты только не подумай, что мы тут с ума посходили». Нинка издает нервный смешок и командует: «Начинай, Валь».
Мамуля несколько секунд собирается с духом, теребит край носового платочка: «Глупо все это. Сон мне приснился. Отца твоего видела живым, здоровым, будто стоит он, со мной прощается, собирается куда-то. А я не хочу его отпускать, прям, душа болит, стонет! Думаю, как так? Всю жизнь вместе прожили, а сейчас что, я одна останусь? Плачу, не отпускаю, а деваться некуда. На прощанье спрашиваю:
– Где искать-то тебя, если что?
Отец отвечает:
– Захочешь найти, позвони по номеру: 12-34-56, спроси Васю.
Махнул рукой и исчез. Я тут же проснулась, как в бок кто ткнул. Подскочила, села на кровати. Утро. Светает. Нашла клочок бумаги, записала номер. Еле-еле до семи часов дотерпела и помчалась к Нине, ну, не в четыре же утра соседей звонками пугать. Сон рассказала, хотела спросить – к чему все это? Нина не стала гадать, предложила позвонить».
Сижу на диване с открытым ртом, перевожу ошалелый взгляд с Нинки на мать. Совсем тетки сдурели!
– Вы чего, – спрашиваю, – сбрендили вконец? Сами шизокрылые, так и людей решили попугать? Как вас, одуванчиков, не вычислили и голову не открутили, или не сдали куда надо! И как, интересно, мать, ты представилась? Я – вдова, тут муж мой, покойник, телефончик во сне подсказал, позовите мне Васю, поговорить надо? Наверняка, ни о каком Васе там отродясь не слыхали!
– А че? – перебивает меня болтушка-Нинка, – почти что так.
У меня просто челюсть отвисает. Бедные люди на том конце провода.
– Ты рот захлопни, а то муха влетит, – продолжает безбашенная Нинок и с гордостью стучит себя кулачком по грудине, – я сама лично звонила, у матери твоей духу не хватило. Трубку взяла женщина. Я сразу, чтоб ее мужика не компрометировать (вдруг подумает, что любовница обнаглевшая звонит?), представилась, сказала, что звоню по просьбе соседки. Рассказала, что сон ей сегодня приснился, в котором покойный муж дал номер телефона, и попросила Васю позвать. Так и сказала: “Зови своего Васю, милая, может, он что объяснит”.
Я чуть с дивана не брякнулась. Час от часу не легче. Сижу, не знаю, что делать: смеяться, плакать или бежать, набирать незнакомый номер и извиняться за «старушек-веселушек». Мозги у одной помутились от горя, а вторая всегда такая мутная была.
Нинок продолжает:
– Не поверишь! Женщина сначала молчала, молчала, я уж подумала, сейчас пошлет и швырнет трубку, а она медленно так, задумчиво: «Нет Васи. Умер он. Сорок дней недавно было».
Теперь мать инициативу перехватывает:
– Я трубку-то у Нинки забрала, стала расспрашивать, что, мол, и как? Почему умер, отчего, как зовут этого Васю полностью. Оказалось, это Василий Егорович Конохов, который с отцом отработал много лет на одном предприятии. Жену я, конечно, не знала, но имя мужчины вспомнила. Долго мы с ней говорили. Не обиделась она, не рассердилась, поняла меня, такую же вдовую, одинокую.
Сижу на диване. Комок в горле.
– Ну, телефонные террористки или авантюристки, уж не знаю, как вас называть теперь, – спрашиваю я, – что же означает этот сон и вообще весь этот балаган?
– А то и означает, – отвечает мать, – что тоскую я по отцу сильно, вот он еще раз мне доказательство предъявил, что нет его больше, и искать его надо там, рядом с Василь Егорычем покойным.
Вот так. Много историй читала о том, как покойники звонят с того света. Выходит, мой отец таким образом отметился.
P.S. Прошу прощение за случайные совпадения в связи с тем, что номер телефона и имя покойного друга вымышлены, потому что подлинные персональные данные, в отличие от матери, я на листочек не записывала.