Чеченская война, или петля времени

Эту историю мне рассказал мой родственник по Русской линии, всю свою жизнь он был атеистом и верил в то, что цена жизни есть цена патрона, ни в магию, ни в колдовство не верил, да и как поверишь во все эти бредни, когда руки по локти в крови, но поверить был вынужден…
– Мы заняли детский сад в Грозном, он находился недалеко от дворца Дудаева, боевиков там была тьма, да и командование нас туда забросило, не поверишь, чисто случайно, мы отклонились от курса и свернули, весь день шёл обстрел, рации у нас не работали, и связи со штабом не было никакой, благо, патронов нам хватало, но солдат немного: так, пару десятков срочников, и мы, три офицера, хотя вру, был один стоящий снайпер Оленевод, звали его Денисом, мог белке в глаз попасть с трёх ста метров, он и стал счастливым обладателем СВД, бригадных командиров настриг, хоть генерала давай, но ходил в сержантах, он занял верхние этажи, и мы постоянно слышали, как выплевывает СВД патрон за патроном, унося чьи-то жизни.
Наступила ночь, которая перевернула всю мою жизнь, которая заставила поверить и в Бога и в черта. Прибежал ко мне ефрейтор и радостно заявил, что рация работает, связь установлена, радости не было предела. Рядом был полк 52 второй армии, но добраться до него возможности не было, снайпера простреливали всю дорогу, и выйти означало умереть, я пробежал вдоль стен детского сада и нырнул в подсобку, где и расположилась спасительная связь.
– Прием, меня кто-нибудь слышит? Позывной “Гроза”, мы несем незначительные потери, враг нас окружает, нас более ста пятидесяти человек (конечно, я врал, а иначе нельзя, боевики все равно прослушивают и перехватывают сигнал, и если они узнают правду, нас всех положат меньше чем за полчаса).
– Прием, нас кто-нибудь слышит? Позывной Гроза! – я продолжил повторять, и рация наконец мне ответила.
– Гроза, это Сурок, мы вас слышим, помощь в пути!
Рация продолжала повторять это, и у ребят очень поднялось настроение, с крыши спустился наш ангел смерти, Ден, и взял гитару, стал играть переделанную песню.
– Город Грозный снова в огне, что я, Грозный, знал о тебе? Сколько будут рваться сердца, нам бы дожить до утра, до дембеля, до мая, что такое Грозный – это камни, мелкая щебенка под ногами!
– Я повернул голову к окну и увидел наш танк, Т-80Б, и облегченно вздохнул – значит, выбрались, мы все живы, но тут он развернул свою башню в нашу сторону и дал залп! Стены детского садика затряслись, а этажи стали складываться, ребята подскочили, но было уже поздно: танк продолжал обстрел, и человек семь сразу полегли под завалами, в ушах стоял жуткий гул! И я увидел, как боевики прорываются в центральные двери, сминая под себя пулеметную точку, они расстреливали в упор, прям на ходу резали горло, я вскинул автомат и нажал на спуск, очередь унесла боевика, но тут же меня в висок ударили прикладом, я упал, но сознание почему-то осталось при мне, я видел, как Дениса буквально рвали на части, как ему перерезали горло, как орали, что отправят её его матери, я попытался нащупать оружие, но рука подняла чью-то оторванную конечность, а передо мной стоял уже боевик, который направил на меня ствол пистолета.
– Прощай, русский, – проговорил он и нажал на курок.
Все оборвалось… Ден играл на гитаре песню про Грозный, а ребята радовались, что нас скоро вытащат, я, недолго думая, рявкнул на них и приказал быстро сматывать оружие и выбираться из здания через небольшой парк позади садика и держаться ближе к стенам. Люди непонимающе уставились на меня, и я уже рявкнул посильней: все собрались мигом, мы очередями раздолбали стену позади сада и выбили кирпичи, и только отошли на метров десять, как садик позади нас стал складываться, и раздался залп пушки 80ки, а дальше мы благополучно заныкались в доме и дождались наших войск. Но было еще кое-что. Когда мы были уже в безопасности, я посмотрел на ночные звезды и увидел там белый след, который мог сойти как след от колесницы, но точно не след от боевой авиации, да ночью пернатые не летали – опасно, что свои собьют, а тут…