Маруся

Историю услышала буквально на днях. В голове не очень укладывается, но тем не менее…
Мы с мужем тогда только-только поженились. Собственного угла, к сожалению, не было, решили снимать. Вариантов было немного: я – студентка, благоверный – тоже, родители с обеих сторон не особенно обеспеченные… Короче, искали жилье эконом-класса. В итоге нашли то, что хотели – треть небольшого, старенького частного дома на самой окраине города.
Но с милым, как известно, рай и в шалаше. Днем пыхтели на лекциях и семинарах, по вечерам – наводили порядок в семейном гнездышке. Так, в заботах, прошел месяц или чуть больше. Однажды мы с Димкой сидели дома. Теплый чай с ватрушками, какой-то фильм по телевизору, мой возмущенный рассказ о том, как преподша по философии, коза старая, завалила меня сегодня на зачете… Неожиданно супруг прервал меня:
– Слышишь?
– Что?
– В окно стучат…
Гостей в тот вечер, а был уже двенадцатый час, мы никак не ждали. Шла пора сдачи зачетов и подготовки к летней сессии, все друзья корпели над учебниками и самозабвенно списывали друг у друга конспекты. Я сделала телек потише… И правда – в наше окошко кто-то негромко, но настойчиво стучал. Мы с Димоном синхронно вскочили с дивана и подошли к окну.
– Кто там? – осторожно спросил муж.
В ответ послышался голос. Даже не знаю, как его описать… Он был похож не то на детский, не то на женский, но странный, тоненький… Говорили быстро, без пауз. Разобрать что-либо было невозможно. Более того, складывалось ощущение, что кто-то там, в темноте, за окном, говорит не связными предложениями, а просто воспроизводит набор случайных слов. Единственное, что можно было расслышать совершенно четко и ясно – имя… Маруся.
– Э-э-эй, ну кто там прикалывается? – гневно прокричал Димка, пытаясь хоть что-то разглядеть в кромешной темноте сада. – Хватит, надоело! – он резко распахнул оконные створки.
За окном никого не оказалось. Не было слышно ни шагов, ни каких-либо признаков того, что кто-то покидает место «преступления». Мы с Димоном почесали затылки, но потом решили считать произошедшее чьей-то глупой шуткой и отправились спать.
Прошла еще парочка недель. В один из выходных мы решили поехать на дачу к друзьям, отметить успешную сдачу первых экзаменов. Как раз перед отъездом позвонила моя младшая сестра и, смущаясь, попросила ключи от наших апартаментов: ей негде было провести время с молодым человеком. Вручив сеструхе связку, мы со спокойной душой уехали отдыхать…
Вернулись вечером следующего дня. Младшенькая ждала нас дома, дабы передать ключи из рук в руки. Вид у нее был крайне растерянный. На вопрос «Что стряслось?», она ответила вопросом: а именно поинтересовалась, что за тупые шутники шляются у нас по улице ночами. «Только мы с Вадиком уснули, – пожаловалась сестра, – послышался стук в окно. Решив, что это вы экстренно вернулись, мы поспешили откликнуться. Как только мы открыли окошко, оттуда послышался неприятный, писклявый голос. Он нес околесицу про какую-то Марусю – мы даже толком не поняли, чего хотел… Когда же взбешенный Вадька выглянул в сад, там было пусто. Громко матерясь, он захлопнул окно, и мы снова легли. Но «весельчак» и не думал успокаиваться на достигнутом, буквально через минуту стук возобновился… Твердо решив не обращать внимания, мы попытались уснуть. Но не тут-то было: стучать стали еще сильнее, а с улицы вновь послышалось пищание про эту самую Марусю. Если честно, в тот момент мы перепугались не на шутку! «Концерт» продолжался еще около часа, а после его окончания мы с Вадиком всю ночь пролежали обнявшись и вздрагивая от каждого шороха. Ни о каком сне, естественно, не могло быть и речи…».
Финальную точку в этой истории поставил случай, который я, наверное, не забуду никогда. Димон уехал в деревню, пособить по хозяйству любимой бабушке. Я же осталась дома одна. Был уже июль, на дворе стояла такая жарища, что жить, даже по ночам, можно было только с открытыми настежь окнами…
Итак, той ночью я неожиданно проснулась. Открыла глаза, отвернулась от стены и онемела от ужаса. В паре шагов от меня стояла старушонка. Маленькая, ростом не больше трехлетнего ребенка, с некрасивым, злым лицом (даже не знаю, как описать – вылитая Баба-Яга из сказок, или еще похлеще), вся какая-то скрюченная – вот, собственно, все, что я смогла разглядеть в лунном свете. В течение нескольких секунд она смотрела на меня, затем стремительно, будто бы прыжком, преодолела расстояние до кровати и… зубами вцепилась в мою руку, высунутую из-под одеяла! Я взвыла от боли. Не знаю, сколько времени это продолжалось, но в какой-то момент мне удалось высвободить свою несчастную руку. Мгновение, и я, с громкими воплями вылетевшая за дверь и пулей пронесшаяся по саду, уже стучалась к соседям по дому…
Дверь открыла молодая соседка. Увидев, в каком я состоянии, она тут же затащила меня в дом. Дальше помню очень смутно. Она чем-то обрабатывала мою руку, и причитала: «Мамочки мои… Это кто же тебя так?… Собака?». Я же что-то мычала в ответ, из глаз не переставая текли слезы…
Следующие ночи я провела у родителей. Версия про собаку показалась мне достаточно правдоподобной, поэтому, не желая пугать их, я наврала, что ночью вышла в сад подышать воздухом и на меня, откуда не возьмись, набросилась огромная псина. Мама поохала, конечно. Потом порадовалась, что дело обошлось лишь рукой, и отвезла в клинику, где я покорно дала сделать себе уколы. Только докторша, увидев следы зубов, как-то странно на меня посмотрела, но промолчала… Правду я поведала только Димону, который без колебаний мне поверил. В тот дом мы после этого возвращались всего несколько раз – забрать вещи. Попробовали аккуратно поспрашивать соседей, не происходило ли тут раньше чего-либо странного, но те в один голос твердили, что все и всегда было в порядке.
Я до сих пор не знаю, что это было, откуда «оно» взялось и чего хотело. Единственный факт, который удалось выяснить – раньше в той части дома, где мы жили, проживала одинокая старушка Мария Игнатьевна. Обычная, по словам соседей, бабуля. Жила вроде бы тихо, никому не досаждала. Несколько лет назад она умерла, и все это время родственники сдавали ее жилье. Постояльцев, надо отметить, за этот период сменилось несколько… Я знаю, грешно плохо думать о незнакомом и, к тому же, уже умершем человеке, но… Мария Игнатьевна… Уж не Маруся ли?