Моя нелепая Смерть

Когда мой лечащий врач сказал мне о том, что я пережила клиническую смерть, я испытала лёгкое разочарование. Не, ребята, ну как так-то?! Как я умудрилась проворонить свою смерть? Где свет в конце тоннеля? Где толпа родственников, готовых проводить к райским вратам? Где божественная сущность, отправляющая меня назад в моё тело со словами, что моё время еще не пришло? Я отлично помню события до того, как меня накачали наркозом, менее отчётливо то, что происходило после того, как я пришла в себя, а вот осознать то, как я умерла, у меня не получилось. Зато я помню, как позже за мной приходила Смерть.
Первый раз я увидела её в реанимации, меня прикатили туда из операционного зала на чертовски скрипучей каталке. Помню, что тогда мне ужасно хотелось спать, но мне не разрешили. Медсестра дала спецзадание: нужно было смотреть, как капает по трубочке жидкость из мешочка, и в случае, если я почувствую себя хуже, позвать её. В общем, озадачила и ушла пить чай, а я осталась наедине со своим мешочком.
Я приехала в больницу, когда на дворе стоял день, а теперь совсем стемнело. Единственным источником света в палате служила открытая дверь, впрочем, этого вполне хватало, чтобы осмотреть незатейливую обстановку вокруг. За дверью медсестра по телефону кому-то тихонько жаловалась на мужа. Я же таращила глаза на капельницу, старательно удерживая себя в сознании размышлениями о безымянном человеке, чья кровь возвращает меня к жизни. В определенный момент я почувствовала, что нахожусь уже не одна: какая-то тетка стояла у моей кровати. Как она сюда попала? Точно знаю, что в палате, кроме меня, пациентов не было, через дверь пройти тоже не могла, я бы точно это заметила. В форточку, что ли, пролезла? Ну, это вряд ли, с таким-то бюстом. Вид у тётки был самый обыкновенный: на вид лет пятьдесят, достаточно полного телосложения, на голове “химия” цвета махагон. Одета моя посетительница была во фланелевый халат коричневого цвета, из-под которого виднелась ночная рубашка в мелкий цветочек. Она постояла немного, затем наклонилась, оперлась на меня локтями и стала наваливаться, давить, сжимать меня. В тот момент я находилась в каком-то беспомощном оцепенении, не было сил, чтобы сопротивляться ей или позвать на помощь, под тяжестью её тела я не могла даже пошевелиться. Помню, в тот момент было ужасно жалко себя. Я такая маленькая, слабая совсем, болит у меня всё, а тут такая бабища здоровая задавить меня хочет. Не справедливо же, ну?!
В какой-то момент мне удалось напрячься и откатиться к стеночке, чуть-чуть совсем, но этого хватило, чтобы наваждение пропало. Позвала медсестру, пыталась рассказать ей, что со мной произошло, но она мне не поверила. Сказала, что мимо неё никто в палату пройти не мог, в реанимационное отделение вообще никого, кроме медперсонала, не пропускают, должно быть, это я так от наркоза отхожу. Глюк? Ну ладно, допустим…
Только на следующий день я снова увидела эту тётю. С утра меня осмотрели, провели все необходимые процедуры и оставили в покое. Врач предупредил, что вставать с постели и ходить мне еще рано. Смешной, куда я могла пойти? Из одежды мне оставили одну простынку. Все, что оставалось делать, – пялиться в потолок и восстанавливать силы, чем я весь день старательно занималась.
Ближе к вечеру пришла нянечка провести санобработку. Особо мы друг другу не мешали. Она мыла пол себе потихоньку, я в увлеченно рассматривала кусочек сереющего неба в окне. Тут-то она и появилась, моя вчерашняя тётя-мотя. Только что не было, а теперь стоит передо мной, разглядывает. В это раз мне удалось рассмотреть её получше: круглое лицо, глаза маленькие, светлые, брови неровно подведены чёрным карандашом, нос-пуговка и напомаженные розовым узкие губы, верхняя пуговица на халате почти оторвалась, висит на одной ниточке. Самая обычная тётенька. Честное слово, я на таких постоянно в магазинах натыкаюсь. Постояла немножко и давай меня давить. Последним, что я помню, был крик нянечки, она звала врача. Тогда меня откачали или, если правильнее выражаться, реанимировали.
Позже нянечка рассказывала мне, что её внимание привлекла моя неестественная поза. Тело вытянуто в струнку, мышцы напряжены, голова завёрнута на бок, глаза открыты и дыхание частое-частое. Под утро этого же дня моя тётка явилась в третий раз и снова навалилась на меня. Только в этот раз я разозлилась.
– Отвали от меня, дура! – яростно говорила я. – Я не сдамся, проваливай!
И она отстала, исчезла просто и всё. Дышать стало легче. “Больше не придёт”, – подумала я и провалилась в сон. Через пару дней меня перевели в общую хирургию и через десять, как положено, отправили домой.