Щелкун

Свои детские годы я провёл в Новосибирске. Мы с родителями и братом жили на одной стороне Оби, а дедушка с бабушкой (по отцовской линии) на другой, в центре города. Их небольшая двухкомнатная квартирка располагалась в старом трёхэтажном доме. Но зато окнами выходила на Красный проспект – главную улицу сибирской столицы.
Когда мы с младшим братишкой были детсадовцами, родители часто отправляли нас к старикам погостить. Особенно в летний период. Пока бабушка на маленькой кухне стряпала вкуснейшие пирожки, дед водил нас – своих внуков гулять по городу, на фонтаны и незатейливые аттракционы, покупал мороженое. Иногда вместе с ним ездили в сад. Садовый участок находился в паре километров от конечной трамвайной остановки «Золотая горка».

Дедушка, Николай Николаевич, был уже пенсионер. Пока мы с братом Шуриком вприпрыжку скакали по лесной тропке, то и дело сворачивая в лесную чащу за увиденным грибом или погнавшись за красивой бабочкой, дед шагал неторопливо, без суеты. Хотя и на шутки тоже был горазд. Вдоль тропинки, ведущей к саду возвышались заросли конопли (сейчас это, наверное, кажется невероятным, а в те годы на неё никто не обращал внимания, считали обычным сорняком). Растение внешним видом очень походило на крапиву, но, конечно, не жглось. Вот дедушка сорвёт конопляный стебель и давай пугать внучат – ух, мол, сейчас крапивой покусаю! А мы разбегаемся в разные стороны, спасаясь от этой «крапивы» на полном серьёзе…

На полпути к саду у тропинки стояла лавочка – доска на двух чурках. Дедушка всегда присаживался здесь, закуривал и случаи интересные из своей жизни вспоминал.
Один из них сейчас перескажу…

Во время Великой Отечественной войны дед работал зампредседателя в Новосибирском облисполкоме. По-нынешнему – областным министром. Курировал сельское хозяйство.
В наше время звучит странно, но тогда, занимая такую должность, дед ютился вшестером, с женой, тремя детьми и тёщей в той самой малюсенькой двушке, о которой я говорил в начале рассказа. По словам бабушки, родителей и всех, кто знал Николая Николаевича, это был скромнейший и порядочнейший человек. Никогда ничего для себя не требовал, за что бабушка частенько ему пеняла.
Зато на чужие просьбы неизменно откликался и помогал даже совершенно незнакомым людям.

В те годы в облисполкоме, в секторе сельского хозяйства (министерстве, по-современному) трудилось всего несколько человек. И как-то справлялись со всеми проблемами. Без Интернета, сотовой связи, прочих помощников в тяжёлом труде и борьбе нынешних чиновников. Правда, крутиться приходилось днём и ночью. Николай Николаевич постоянно лично мотался по сёлам и деревням Новосибирской области.

В одной из таких служебных поездок он с ещё одним сотрудником проверяли отдалённый колхоз. Объём предстоящих дел оказался немалый, не на один день. Возвращаться каждый вечер за сто с лишним километров в город не имело смысла, поэтому решили ночевать в колхозе. Служебную машину отпустили на несколько дней.
Председатель организовал гостям спальные места в деревенском клубе. Здание клуба прежде было помещичьей усадьбой или домом раскулаченного крестьянина. Здоровенное, по деревенским меркам, со множеством комнат и помещений. Впрочем, большинство из них были заперты. Мой дед и напарник расположились в красном уголке.

Днём в колхозном сельпо Николай Николаевич купил, наряду с другой нехитрой снедью к ужину, мешочек орешков фундук в скорлупе.
Но рабочие дела закончили уже затемно. Поздним вечером времени на орешки не осталось. Наскоро перекусили в своём красном уголке и на боковую, не убрав остатки ужина со стола.
А поутру проснувшись, обнаружили, что мешочек с орехами странным образом за ночь куда-то подевался…
Ну, пропал и пропал. Не придали значения эдакой мелочи.

Весь день провели в правлении за бумагами, а к вечеру вернулись в свой красный уголок. Николай Николаевич днём повторно прикупил орехи в сельпо. На этот раз, после вечернего чая, немного пощелкали. Правда, скорлупа плохо поддавалась. Худо-бедно исхитрились колоть крепкие орешки, положив между двумя книгами в твёрдых переплётах. Но так и ядра крошились. В общем, больше намучились, чем получили удовольствие.
Оставшиеся орехи предусмотрительно со стола прибрали в тумбочку и легли спать.

Только ночь выдалась слегка беспокойная. Первым проснулся мой дед. Время далеко за полночь. Слышит — быстрый лёгкий топоток по полу. А темно, не видно ничего. Выключатель на другом конце красного уголка, у входа. Полежал, послушал. Звуки то и дело повторяются. Словно кто-то маленькими ножками часто семенит-топочет. Голосом разбудил сослуживца. Топоток прекратился было, но потом вновь застучал. Напарник вскочил с казённого дивана и метнулся к выключателю. Яркий свет вспышкой озарил комнату и… Нет никого!
Осмотрели все углы – ничего подозрительного и необычного. Но не могло же двум взрослым мужикам почудиться одно и то же!

В некоторой растерянности погасили свет и снова легли по своим местам, чутко прислушиваясь к каждому шороху. Но, так как ничего больше не происходило, вскоре оба заснули.
А утром, открыв тумбочку, обнаружили, что она пуста. Мешочек с остатками фундука исчез!
Поразмыслив, пришли к выводу, что какой-то грызун таскает провизию. Может, белка, бурундук или хомяк пробрался в дом через дыру и на зиму запасается чужими орехами.

Днём в том же сельпо купили крысоловку. А вечером установили её в противопожарном коробе с песком, который находился в углу их просторной комнаты. Предварительно откинули деревянную крышку, насторожили капкан, присыпав его песком, чтобы было незаметно, а сверху накидали орехов. Для приманки.

Резкий щелчок захлопнувшейся пружины раздался часа в три ночи. Мой дед спросонья не сразу понял, что произошло. Поэтому встал и включил свет только минуты через три. Да и куда спешить, если явно «птичка в клетке».
Но, заглянув в ящик с песком никого не обнаружил. Капкан действительно захлопнулся. Только под сработавшей пружиной был зажат не бурундук, не белка, а небольшой лоскут тёмно-зелёной ткани. И всё.

Николай Николаевич вытащил лоскут из крысоловки и внимательно осмотрел. Ничего особенного. Обычная ткань. Разве что довольно старая…

Снова привёл в боевую готовность грозную ловушку и лёг досыпать. Но до утра в капкан так никто и не попался.

Следующим днём ревизия финансово-хозяйственной деятельности подошла к концу. Причём, с не очень оптимистичными результатами. Проверяющие выявили, что часть собранного колхозом урожая была продана без разрешения, а вырученные деньги потрачены на приобретение стройматериалов.
Председатель колхоза не стал юлить и оправдываться. Поникнув головой, подтвердил, что сознательно пошёл на нарушение. Только купленные стройматериалы не присвоил, а пустил их на строительство нового домика для многодетной семьи.
Весной, по нелепой случайности, старый дом бедолаг полностью сгорел в огне. На пожаре погибла и мать. Так как близкой родни у пацанят не было, а отец воевал на фронте, у малышни оставалась одна дорога – в детдом. Но самый старший, шестнадцатилетний Илюшка, упросил-таки председателя не отправлять их в казённый дом, а оставить в колхозе. Тем более, что и он сам, и средняя сестрёнка уже вовсю тут трудились, наравне со взрослыми. Вот председатель и решил таким способом помочь осиротевшим ребятишкам. За лето сколотили пацанам небольшую, но добротную хату. И те самостоятельно со всем управлялись. Пока старшие ребята работали в колхозе, младшие хозяйничали по дому и ухаживали за скотиной…

Мой дед, молодец, не стал протоколировать нарушение. Без всяких взяток, по-человечески, закрыл глаза на факт незаконной самодеятельности добросердечного председателя.

После завершения всех бумажных дел председатель радушно пригласил городских проверяющих к себе в дом на прощальный ужин. Посидели-поговорили душевно. Выпили, конечно.
Уже прощаясь и уходя в клуб провести последнюю ночь, Николай Николаевич с напарником обмолвились о необычных эпизодах с пропажей орехов в красном уголке.
Председатель немало удивился рассказу и вместе с гостями тут же отправился в клуб, чтобы на месте во всём разобраться, хоть те его и отговаривали. Ничего же страшного не произошло…

В клубе слегка захмелевший председатель устроил гостям небольшую экскурсию по помещениям:

— Не допущу, чтобы вы уехали от нас, так и не увидев самого интересного! Мы же не только землю лопатим, но и о культуре не забываем. Вы вот не знали, а у нас и музей собственный имеется. Правда, с войной проклятой про него почти забыли все…

С этими словами мужчина отпер одну из дверей и пригласил моего деда с напарником войти внутрь.
В просторном помещении, даже зале, действительно была музейная обстановка. Вдоль стен аккуратные стеллажи, а в центре ровными рядами возвышались застеклённые витрины с экспонатами. Гости с неподдельным удивлением осматривали местную достопримечательность. По словам дедушки (а он в таких делах был знаток), многие находившиеся там предметы старины могли занять достойное место в коллекции даже Новосибирского краеведческого музея.

У одного из стеллажей председатель остановился:
— А вот артефакт из нашей семьи. Внучка-пионерка упросила передать в музей. Эта игрушка передавалась по роду несколько поколений. Семейное предание гласит, что щелкуна – русского солдата с барабаном ещё прадед с первой Отечественной привёз.

На полке, рядом с другими старинными игрушками и самодельными куклами, стоял солдат в кивере, сияя румянцем. Высотой бравый молодец был с полметра. Похоже, вырезан из дерева. Причём, очень искусно. Одет в тёмно-зелёный мундир с позолоченными галунами, обут в высокие сапоги из чёрной кожи. На груди бронзовый барабан висит.

— Это не просто игрушка, — продолжил познавательную лекцию председатель, — глядите!..

И, приподняв верхнюю часть барабана, продемонстрировал поверхность с углублениями различного диаметра.

— Его барабаном любые орехи можно колоть: хоть кедровые, хоть грецкие!.. Вот у вас ещё остался фундук? Несите, сейчас покажу.

Сослуживец моего деда направился в красный уголок за орехами.

Уже через минуту раздался его удивлённый возглас:

— Идите скорей сюда!..

Когда мужчины явились на зов, их удивлению не было предела. По всему столу валялась ореховая скорлупа, а в середине возвышалась аккуратная горка очищенных ядрышек!

— Да тут же все наши пропавшие орехи!..

Николай Николаевич озадаченно обернулся на председателя, словно ожидая объяснения происходящему. Но тот, держа подмышкой старого солдата-щелкуна, казалось, был удивлён не меньше.
Мой дед осторожно взял из рук мужчины игрушку и пристально стал её рассматривать. Взгляд невольно зацепился за правый рукав солдатского мундира из тёмно-зелёного сукна – в одном месте кусок ткани был выдран…

Не знаю, было ли всё так на самом деле или дедушка выдумал историю, чтобы поразвлечь нас с братишкой, но тёмно-зелёный лоскут он сохранил и, помню, нам показывал.

Кстати, на этом ещё не конец.
Через некоторое время на Николая Николаевича завели дело. По чьему-то доносу. Не знаю, правда, из-за сокрытого нарушения сердобольного председателя колхоза или по какому другому поводу.

Но всё же существует справедливость на свете. В итоге долгого разбирательства, моего деда полностью оправдали. Хоть и ходил несколько месяцев, как по лезвию, и, по словам бабушки, даже сидел какое-то время в камере.
Оно и понятно – война. Тут не до сантиментов.

Другое дело — сейчас…

27.10.2018