Это история одной моей родственницы, и, чтобы донести до читателей своеобразную манеру ее повествования, поведу рассказ от первого лица…
Лет сорок назад, пустила я жильца на квартиру. Места полно – дом огромный, хоть пятерых пускай. Ну и мне какое-никакое денежное подспорье. Квартирант хороший подвернулся: деревенский, работящий – что неисправно было, все починил. А уж скромный какой, ну словно красная девка – слова плохого не скажет, не курит, а, если и выпьет когда, все веселится да песни поет. Голосище у него, как у артиста, – у слушателей дух захватывало. Короче говоря, было отчего молодкам голову потерять. И теряли ведь – гроздьями вешались. Опять же – парень на лицо красивый, румяный, кучерявый. А я-то все еще сообразить не могла, чего это соседские девчата раньше глаз ко мне не показывали, а тут вдруг зачастили: то за солью, то еще за какой надобностью. А те, что посмелей, вообще проходу не давали: «Теть Зой! Ну познакомь с жильцом своим! Познакомь, а?!» Я и знакомила. Что мне жалко что ли? И то верно – такому бы парнишке да хозяйку добрую…
Вот и Нюрка с соседней улицы пристала ко мне как-то с такой же просьбой – познакомь да познакомь. Девица она неплохая, но не видная совсем: рыжая, горбоносая, вся в конопушках, ножки кривенькие. Еще и “перестарком” по тем временам считалась. Одним словом – не про нее кавалер! Но жаль ее, дуреху, стало. Наврала, значит, квартиранту, вроде помочь чем-то Нюркиной матери надо. Тот пошел, сделал, что прошено было, да и был таков. Ни на принарядившуюся хозяйскую дочку не глянул, ни за стол, специально для него, дорогого гостя, накрытый, не сел…
И ведь не унялась настырная девка – день-деньской у дома крутилась, жильца караулила: “Мой будет!” Так парня доняла, что он в обход, через огороды, стал возвращаться. Я уж его и сама сколько раз предупреждала: «Ты от ухажерки своей подальше – болтают, бабка у нее колдунья! Натворит чего, будешь всю жизнь маяться!» А этот – только ржет, как конь: «Темная Вы женщина, Зоя Ивановна! Двадцатый век на дворе, какие колдуны? А девчонка перебесится и отстанет!» И, действительно, отстала. Да еще бы не отстать, когда ей уж в глаза люди смеяться начали!
Квартирант вскоре невесту себе присмотрел – племяшку мою, она-то как раз с родителями за огородами нашими жила. Ой, недаром хитрец там крутился!
На свадьбу народу съехалось – тьма. Сидят все, жениха ждут. Невестин папаша, волнуется, то и дело на улицу выскакивает – зятька дорогого у ворот встретить. В очередной раз вышел, глядит – прямо за калиткой банка трехлитровая стоит, в ней кусок хлеба черного. Замотан кусок нитками, солью и землей пересыпан. Пошутил что ль кто? Или ребятишки поиграли да бросили? И когда только успели, негодники, десять минут назад выходил – не было ничего. А неудобно-то как! С минуту на минуту будущий родственник прибудет, а тут мусор валяется. Недолго думая, высыпал содержимое банки через забор в огород – все равно осенью землю перекапывать. А тару в сарай отнес – пригодится.
Сыграли свадьбу, зятя в дом приняли. Зажили себе спокойно. Только примечать вскоре люди стали, что сосед, невестин отец-то, какой-то странный стал. Раньше такой заботливый был – ни минуты не просидит, все возится чего-то, делает. А тут все прихварывает, из больниц не выходит. И вроде как не в себе он, чудной совсем – заговаривается. На хозяйку свою драться налетает, с зятем чуть ли не до поножовщины дошло, только на возраст все списали да на фронтовую контузию…
Дочкин муж тоже как чумовой стал. Обычно спокойный, только порог тещиного дома переступает, неуправляемым становится – буянит, орет. Аж трясет его от ярости. Выйдет за ворота, успокаивается. Сам удивлялся: «Чего на меня находит? Дома, будто черт вселяется. Будто и не я это вовсе!»
И уезжали они оттуда сколько раз. И гляди ты, на новом месте все налаживается, живут душа в душу, спокойно, без скандалов и истерик. Но, почему-то, такая тоска неожиданно наваливается, хоть плачь. Обратно тянет. Вот и возвращались. И снова по кругу – ссоры да мордобой. Так что жизнь у молодых серенькая выходила – запутанная да слезовая…
Не выдержала молодая супруга, пошла к ворожее тайком – на судьбу пожаловалась. Та расспросила все подробно. А про банку как услышала, руками всплеснула: «Ой, ведь это непростая банка была – заговоренная, позлобился кто-то, насолил вам, чтоб жизнь не сложилась!» Оказывается, на свадьбы часто такое подкидывают. И если оставить – беда! Но, если вовремя «сюрприз» отнести к кладбищу, а там, повернувшись спиной к могилам, перекинуть дар через левое плечо, вреда не будет. Только главное помнить, чтобы позади не услышал, бежать со всех ног и не оглядываться…